Советские часы «Янтарь», висевшие на стене в темном коридоре, мерно отсчитывали время. Иногда какая-то пружинка в них растягивалась, и теплую тишину трехкомнатной квартиры на девятом этаже щекотало протяжное легкое потрескивание.
Федор Степанович в полудреме сидел в кресле-качалке возле стола, на котором была постелена богатая зеленого атласа скатерть с плетеной белой салфеткой сверху. Кисти салфетки свешивались почти до середины длины скатерти.
В соседней комнате скрипнула кровать. Младшая просыпается — Леночка. Леночке сегодня исполняется 42, и скатерть из старого советского шкафа Федор Степанович достал неслучайно — к обеду планировался праздник. Маленький, семейный, но все же праздник. Валюшка — старшенькая — с утра пораньше убежала на рынок, чтобы купить все к столу.
Дверь в соседнюю комнату открылась, на пороге появилась Леночка — растрепанная со сна, с пылью начинающегося серебра в темных густых волосах.
— Па-а-апочка-а-а, — улыбнулась она, потягиваясь, подошла к нему и обняла. — А что, Валюшка, уже на рынок ушла? — отец кивнул. — Ну-у-у, нечестно, вместе ж хотели… — Леночка сладко зевнула и, напевая себе под нос, отправилась в ванную.
Леночка и Валюшка — две сестры, дочери Федора Степановича. Их мать ушла из дома спустя полгода после рождения второй девочки — познакомилась в роддоме с женой военного, который приходил навещать супружницу, и скоропалительно сбежала с ним, немало изумив окружение обеих семей. Федор Степанович тогда попал в психиатрическую лечебницу, оставив дочерей на своих родителей. Через месяц он вышел из больницы совершенно немой. И до этого будучи отнюдь не многословным, теперь он не говорил совсем. Первые годы от мужчины не было слышно ни звука, а потом он стал мычать, когда пытался что-то сказать.
Мало-помалу боль утихла, девочки радовали — одна отучилась в школе с золотой медалью и затем окончила «Гнесинку» по классу фортепиано, вторая стала преподавателем истории. Про мать сестры почти не вспоминали — дружно уяснили, наслушавшись увещеваний бабули, что она была «пропащая». Федор Степанович, впрочем, так не думал, он часто пытался подобрать объяснение ее чудовищному поступку и мысленно благодарил за двух прекрасных, сохранивших яркие материнские черты, умных, тонких, талантливых дочерей.
Старшая, Валюшка, была однажды замужем, но недолго. Ее сын — уже сам муж и отец — жил на юге Москвы, и сегодня должен был приехать на семейное торжество. Леночка же, покрутив в юности с десяток романов, все же не отчаялась выйти замуж и родить — она всегда говорила, что главный мужчина в ее жизни — папа, а «варить щи-борщи для чужого мужика» — не ее забота. Иногда, правда, Леночка уходила из дома на ночь, но потом всегда возвращалась, обнимала отца и, мурлыча себе под нос очередную, недавно наигранную на фоно Валюшкой мелодию, отправлялась готовиться к занятиям в институте — весь вечер проверяла проверочные и читала очередную библиотечную книгу.
Отец и две дочери жили в трехкомнатной квартире на девятом этаже уже около тридцати лет. Федор Степанович, получив инвалидность, рано вышел на пенсию и теперь дома подолгу сидел в любимом кресле-качалке, прислушиваясь к тиканью часов, когда дочери были на работе. Смотрел в окно на соседских детей, на мчащиеся вдалеке машины, на небо, каждый день пребывающее в отличавшемся от вчерашнего настроении.
По вечерам после ужина Валюшка доставала ноты и садилась к инструменту. Она тихо наигрывала длинными пальцами больших рук какую-нибудь мелодию, а Леночка, открывая очередную историческую книжку, начинала читать. Про Наполеона и его любовь к математике, про Серебряный век с его Блоком, Брюсовым, Волошиным и Цветаевой, про крещение Руси и князя Владимира Святославича, про научно-техническую революцию и английскую монархию. Когда папа прикрывал глаза и его кресло переставало покачиваться, девочки закрывали крышку пианино и свои книжки, гасили свет и, тихонько говоря «папочка, перекладываемся, давай, вставай и сразу ложись», помогали старому отцу лечь на заранее расправленную кровать, стоящую здесь же, в гостиной.
Ключ в дверном замке повернулся, пришла Валюшка, а вместе с ней и Федор — ее сын.
— А вот и мы! — радостно сказал молодой мужчина, — дедуля, привет! — он обнял старшего Федора, пожал ему руку и поставил тяжелые сумки на стул возле стола. — А где же наша именинница и моя любимая тетушка?! — нарочито громко произнес он и пошел вглубь квартиры искать Леночку. Валюшка подошла к отцу:
— Пап, все окей? — она мягко потрепала его по плечу. Тот кивнул и улыбнулся, тогда дочь понесла сумки на кухню, чтобы через полчаса начать выносить приготовленные на скорую руку праздничные блюда.
Федор Степанович достал из ящика старый Валюшкин смартфон и посмотрел на экран. Едет, уже едет курьер, минут через 15 должен быть. Он доставит его младшенькой, имениннице Леночке, шикарный букет тюльпанов и гиацинтов. Букет стоил чуть не треть пенсии, но какая разница — Федор Иванович смахнул горячую слезу — неважно, сколько стоит подарок, потому что любовь, трепет и благодарность к своим двум самым любимым девочкам, к своим дочерям не купишь ни за какие деньги.
Поставьте лайк папе и дочкам, и подписывайтесь на цветочный канал AzaliaNow.