Воин крякнул и, свистнув двух дружинников, снова стал меня задумчиво рассматривать, пока те шустро к нам бежали. Не простой воин, ой не простой. Ждать, что тот что-либо скажет я не стал, развернулся и направился к Матвею, нужно с ним поговорить. Посадник уже ушёл в Кремль, видимо дел было много, народ потихоньку расходился, так что ждать чего-либо я не стал, обе бумаги мне уже вручили, это сделал неприметный дьяк в чёрной хламиде, как у попов, но вроде не поп. Я успел сделать пару шагов, на ходу убирая документы на дом и на ушкуй в котомку на боку, неловко действуя раненой рукой, как за спиной грозно рыкнули:
- Куда это ты направился?
Голос был знаком и, не смотря на большую часть угроз в тоне, не узнать я его не мог, да и не было там никого кроме этого воина. Резко обернувшись, положив ладони на слегка шершавые рукояти сабель, я с угрозой спросил:
- Ты как холоп с князем разговариваешь?! Совсем забылся тут?!
- Кто холоп?! – взъярился уже воин, зло оскалившись. - Родовитого боярина холопом называешь?
- Поединок, - коротко бросил я.
- Быть по тому. Немедленно. С тем оружием, что при себе. До крови, - бросал воин отрывистые фразы.
- Без проблем, - кивнул я.
Посадник уже вернулся, да и народ снова потёк на площадь. Я думал нас куда поведут, в крепости было специальное ристалище на случай поединков, но нет, люди образовали круг, впереди стояли в основном воины, бояре да пара дьяков, а вот остальные толпились за их спинами, пытаясь рассмотреть что происходит. Посадник, прежде чем объявить о начале поединка, а ритуал священен, вмешаться он не мог, поинтересовался причинами поединка. Я указал на презрительное и не уважительное отношение от неизвестного воина, тот полутысячником оказался, а вот этот наглец объявил что я, возможно, убил его сына. Посадник тут же поднял руку и объявил, что я прибыл в республику всего три недели назад и просто не мог зимой быть причастен к пропаже сына полутысячника и десятка воинов, что его сопровождали. Более того, раньше бывать мне в России не приходилось, это подтверждал князь Патрикей Наримунтович, что правил в городе Орехове, и окрестностях. Там же подтверждалось, что виру за побитого посадника и его родственника мной уплочено и препятствий мне просил не чинить. Вот о том, что я ещё и татей на Волхве побил, посадник не знал и попросил озвучить, как это произошло. Вот я достаточно подробно описал как лишил живота почти два десятка татей, при этом пожалев что нескольким удалось скрыться в лесу, быстро бегали. Так же озвучил, что взял в качестве трофеев шесть неплохих кольчуг, вроде тех, что на дружинниках, но они все требовали ремонта. Видимо бандиты себя этим не утруждали, дыры не я наделал. Так же было семь мечей, четыре щита, несколько ножей и два арбалета. Луки были, но самоделки. Интереса не представляли. Про остальные трофеи сказал мельком, только то, что могло принадлежать воинам. Слушали меня в полной тишине, дружинники были мрачные, особенно когда я сообщил, что на трёх кольчугах кольца повреждены на спине, следы от арбалетных болтов. Закончил такими словами:
- Раз теперь известно кому принадлежит защита и вооружение взятой мной на щит у татей, я решил вернуть его сотне, где служили погибшие дружинники. Не хочу делать деньги на крови русских дружинников, не пожалевших живота своего за государство и сложивших голову за него.
Посадник молча кивнул, а вот обидчик что стоял напротив пяти метрах медлил. Несколько секунд он меня рассматривал, после чего склонил голову и глухо сказал:
- Прости княже, разум помутился мой, когда увидел любимую игрушку сына. Лучший новгородский кузнец выковал, как тот радовался и тренировался с ним. Прости.
Несколько секунд я рассматривал воина, было его действительно жаль, горе что им владело было не поддельным, всё же единственного сына потерял. Вздохнув, я отцепил трофей, и протянул его воину.
- Гнев твой и ярость понимаю и прощаю. Держи, память о сыне должны быть на твоих руках.
Тот принял сулицу, нежно и трепетно. Я заметил как по его щеке прокатилась одинокая слезинка и тот на миг прижал оружие к себе, но это длилось недолго, воин вдруг снова стал воином, жёстким и волевым, благодарно мне кивнув, он развернулся и направился прочь. В молчаливой толпе образовался коридор, что пропустил воина, его сопровождало шесть дружинников, судя по тому как те шли, видимо ближние сподвижники и друзья. Тоже наверняка военачальники, не простые воины. Дорогая одежда и оружие это выдавали. Я же тоже хотел уйти, но один из помощников посадника, тот самый дьяк что грамотки выдавал, попросил задержаться, мол, тот хочет со мной поговорить. Задержаться мне было не трудно, поэтому я проследовал за дьяком. Посадник действительно меня ждал. Поблагодарил за проявленное милосердие, на моё удивление пояснил, что князь из крепости Орешек излишне серьёзно описал меня как воина, вот тот и понял, что у их офицера шансов нет. Я молод и просто более подвижен. Больше обучен для одиночного боя, чем в строю.
Подробно опросив меня о татях, особенно его интересовал внешний вид, посетовал что ни одного не привёз живым, после чего отпустил, сообщив что представители той сотни где служили пропавшее, а теперь как выяснилось погибшие дружинники, ждут меня. Снаружи на площади действительно было три дружинника. Один оказался страшим десятником. Чуть в стороне маялся молодой паренёк, когда он увидел, что я познакомился с дружинниками, то подскочил и сообщил что от Матвея. Тот оставил его, чтобы сопроводить к нему домой, если я как князь не побрезгую. Брезговать я не собирался. Более того от парнишки же узнал что Матвей двух дворовых слуг направил на теперь уже моё подворье, чтобы те присмотрели за ним, ну и девчат которых освободили от плена к себе увёл. Именно на него возложили обязанность вернуть их родным. Тот был человеком честным, это в Новгороде все знали, известный купчина, всё сделает в точности. Да и он сам слово дал при всём честном народе на площади. Помню такое, действительно было.
Парнишку я прихватил с собой, чтобы дорогу до дома Матвея показал от пристани, после чего направился к реке. Дружинники последовали моему примеру, и пошли быстрым шагом рядом с гремевшей колёсами по булыжной мостовой площади телегой, вот слуга торговца залез на неё с моего разрешения, это правильно, нечего ноги сбивать, тем более он был босиком. Шли быстрым шагом, но не бегом. При этом я продолжал контролировать всё вокруг, разглядывая высокие заборы, дома за ними, вторые этажи и крыши что были видны, но главное людей. Тут улицы уже с земляным укатанным покрытием были, поэтому колёса так не громыхали. Рука немного плохо слушалась, поэтому чтобы не утруждать, сунул большой палец за ремень и так и шёл, как ни в чём не бывало. Но при ходьбе всё равно отдавало в руку, поэтому поморщившись, я достал косынку и подвесил её под удивлёнными взглядами дружинников, они и не знали, что я ранен. Это хорошо.
На улицах было столпотворение, я поначалу не понял что, а оказалось воскресенье было, люди отдыхали и праздновали, на торгах, а в Новгороде их было три, царил праздник и веселье которое немного натужно поддерживали скоморохи. Мы неподалёку от одного из торгов проходили, я слышал заунывную дудочку. Именно контроль пространства вокруг, меня и выручил. Когда из толпы вылетел нож и, вертясь, полетел ко мне я ускорился, пропуская его, за спиной раздался вскрик. Ещё в прыжке метнул в свой, но не в горло, а метили мне именно в это место, а в ногу. Дружинники, мгновенно разобравшись в ситуации, бросились к раненому нападающему, но тот был не один, трое как я понял. Вот один из двух пробегая мимо наклонясь на бегу, резанул раненого по горлу и припустил вперёд. Выстрел моего револьвера и его швырнуло о бревенчатый частокол забора. Сорок метров, далековато для прицельной стрельбы, но я попал в поясницу. Почти сразу грохнул второй выстрел, и пуля снесла с ног третьего нападающего, практически оторвав ему голову. Бежал тот в другую улицу, нас подстерегли на перекрёстке, но пуля быстрее. Не помогло молодчику даже то, что тот бежал профессионально, уходя за тела зевак, прикрываясь ими. Как будто стрелы в спину ждал… или пули.
- Все мертвы, - лично осмотрев тела нападающих, подошёл ко мне старший дружинник, протягивая вытертый от крови метательный нож, звали его Митрофан, успели познакомиться пока шли к пристани. – Вдова татя побитого тобой их натравила. Я был на подворье, когда их выгоняли и обыск учиняли, видел одного из этих молодцов, запомнил. Точно она.
- Поквитаться надо бы, - посмотрел я на пожилую женщину, которую обихаживали другие женщина из зевак. Нож, пролетевший мимо меня, попал в неё. К счастью плашмя, но в лицо, выбив два зуба.
- То не твоё дело княже, - нахмурился Митрофан. – На воинов городского посадника напали, да ещё прямо в городе. Сами разберёмся. Ты только скажи, почему в трёх стрелял? Метал, как я видел один.
- Они вместе подходили, третий указал на нас, и со вторым стал обходить нас по флангам. Думаю, цель была я. Двое других подстраховывали.
- Я опознал того что в шею галька попала. Голову почти оторвало, но точно он... О, наши дружинники бегут на грохот твоей ручной пищали, княже. Интересная штука надо сказать.
Продолжать эту тему я не стал, сделал вид, что мне не интересно, так что десятник отошёл в сторону и стал командовать. Это в принципе недолго было. Так что уже через пять минут мы двинули дальше. Митрофан, надо сказать, отдавал толковые приказы, тела бандитов с улицы убрать и захоронить, а также направить людей на поиски вдовы убитого татя-купца. Митрофан явно не собирался спускать подобную наглость, думаю, начальство его стремления поддержит, рядовые воины так точно поддерживали.
- Вдова направилась в село у Костромы, откуда родом, родственников у неё там много, примут, приютят. До села далёко, конным догнать их и вернуть назад нетрудно, - на ходу пояснил тот. – Мы когда её из дома выкидывали, вещей она немного взяла, думаю, телеги наняла на торгу и так со слугами поехала.
- Дети есть?
- Четверо, - помрачнел Митрофан. – Совсем баба дурная. Когда о смерти мужа-ирода услышал, ревела белугой. Видимо любила.
- Вполне может быть.
Наконец показался пирс, реку и до этого было видно, даже с площади и, стуча колёсами по брёвнам настила пристани, мы подкатили к моему баркасу, за ним и ушкуй стоял. Девятко всё ещё был тут, но не один, видимо с роднёй. Не надо думать, что Матвей о нём забыл, нет, он слугу прислал, чтобы отпустить матроса к семье, просто мы чуть раньше пришли, не успели они уйти. Спустившись на палубу своего судна, я стал доставать добро взятое с татей на реке Волхов. Два раза там бандитов побил, больно уж криминогенная обстановка на этой реке высокая. Где что лежит я помнил отчётливо, вот и выдал десятнику и бойцам трофеи. Бесплатно, как и обещал. Оказалось, десятник действительно знал пропавших ребят, из полусотни были, которой тот командовал, так что сходу опознал четыре кольчуги из шести, насчёт двух сомневался, точно не помнил, чьи они, с оружием так же. Вот из двух арбалетов один вернул, сказал не их. Арбалет в десятке всего один был, молодой воин им баловался, на личные деньги купил, так что это оружие пойдёт семье, дружине оно не принадлежит. Вот в принципе и всё, так что, загрузив телегу оружием, Митрофан вежливо попрощался и воины направились обратно к крепости, где и проживали со своей сотней. Насколько я понял, сейчас там три сотни находилось. Это с учётом того что ещё одна сотня неделю назад на конях ушла дороги чистить, бандитов и татей разных уж больно развелось.
Спасибо за ваши лайки и подписку. Очень благодарен.