Интерактивная сказочная повесть
НАЧАЛО ЗДЕСЬ
ГЛАВА 11. ЧИТИНСКАЯ РАПСОДИЯ
— Александр Васильич, вставать-то будешь?
Парфен Силантьич потряс адмирала за плечо. Тот глубже завернулся в шинель и ответил, твердо и решительно:
— Нет.
Парфен Силантьич развел руками.
— Ну как так — нет? Приехали уже.
— В Читу, что ли? — мрачно процедил адмирал.
— В нее самую.
Казачки уже выпрыгивали из теплушки в неприветливое, хотя и ясное зимнее утро. Неприветливость, собственно, в этой ясности и заключалась — щеголеватый хорунжий, прохаживавшийся по платформе, наблюдал как строились в шеренги опухшие от пьянства, дико таращившиеся субъекты из соседних вагонов, и вид его ясно говорил, что приехал «сброд», с которым придется «что-то делать». Эта же мысль была разлита и вообще в утреннем воздухе — ветра не было, ничто не шептало, не свистело, не выло, не создавало многообразия смыслов... звонкая, отчетливая тишина звенела только одним словом — «порка». «Что-то делать», очевидно, подразумевало как минимум это.
Казачки Парфена Силантьича строй держали получше, выглядели посвежее... Хорунжий посмотрел на них с меньшей озабоченностью, но озабоченность все равно была, куда ж без нее... а именно это адмирала никак не устраивало. Он торопливо пожал Парфену Силантьичу руку.
— Бывай, Парфен Силантьич. Спасибо за компанию. Не забуду. И еще одна просьба к тебе...
Парфен Силантьич понимающе кивнул.
— Все будет как надо. Наблюдай. Как он отвернется — три минуты тебе даю. Храни тебя господь.
Парфен Силантьич неспешно вылез из вагона, неспешно приблизился к хорунжему.
— Подъесаул Матвеев. Возглавляю делегацию от Енисейского полка.
Щеголеватый хорунжий возвел очи горе, показывая, что «да, приходится слушать и вот такие глупости тоже», но Парфен Силантьич уже взял его в оборот, принялся что-то объяснять, показывая в сторону паровоза. «Не иначе про машиниста сказки рассказывает», сообразил адмирал. Хорунжий заинтересовался, кивал, не отводя взгляда от заданного Парфеном Силантьичем направления — а адмиралу и минуты хватило. По-волчьи бесшумно вылетел он из теплушки, скрылся за углом, перемахнул через сцепку, заскользил между путями... Проверяли только на платформе, а так, на улицах Читы приблудный офицер с вещевым мешком — совсем не сенсация.
ГЛАВА 12. ОН!
То, что ресторан «Беговой гусь» — заведение сомнительное, адмирал понял сразу как только увидел вывеску. Почему понял — попробуйте догадаться сами. Так, в вывеске вроде ничего особенного не было — конфетно-сладкий господин с усиками и в котелке и возвышенно-сиропная дама в розовом платье восседали в дрожках, запряженных огромным, размером с дрожки гусем. Шея гуся была повязана розовой ленточкой. Что такого? Но адмирал удовлетворенно хмыкнул и быстрым шагом направился к ресторану. Не то, чтобы он любил сомнительные заведения — но сейчас ему нужно было что-то именно в таком роде. И интуиция не подвела адмирала — внутри все оказалось в лучших традициях. Непременный бильярд; подозрительно хорошо одетый субъект, сам с собой разыгрывавший партию, — время от времени он доставал из кармана золотые часы, смотрел на них пустыми глазами и прятал обратно; игра продолжалась, и было очевидно, что победить в ней никаких шансов у субъекта не было. Лабазники, деликатно прихлебывавшие спирт и не повышавшие голоса несмотря на то, что выпито было уже немало; об интересных вещах разговор шел, а интересные вещи шума не любят. Тщедушный местный поэт, скучновато похожий на Белинского, но с шаманским бубном и колотушкой в руках; ударяя в бубен, он завывал со сцены:
От твоей юрты до моей юрты —
Только я да ты, только я да ты!
Публика не обращала на все это никакого внимания. Адмирал заказал баранины и водки. Баранина была дешевая и поджаренная с толком, с кровью, а вот за водку пришлось отдать порядка тридцати сотенных билетов Читинского отделения Государственного банка с призрачным, слабо отпечатанным двуглавым орлом. И все равно адмирал невольно позавидовал ладному быту атамана — в Омске получить водку за бумагу было вообще невозможно. Словом, все было неплохо и, несмотря на то, что адмирал умел пить, норовило стать еще лучше. Он не отводил взгляда от входа в зал; «если верить, сказка оживет» — вертелись у него в голове слова какой-то дурацкой детской песенки. И что же вы думаете? Ожила сказка? И точно ли тут было применимо такое определение? Но так или иначе в зал действительно вошел он. Адмирал мгновенно это понял. Слова Парфена Силантьича «фуражку на лоб, а там непонятно — есть лицо или нет» зазвенели у него в ушах. И он тут же приветливо кивнул безликой, но облаченной в форму машиниста фигуре и приглашающим жестом поднял бутылку водки. Фигура в нерешительности замедлила шаг и огляделась, как бы ища подсказки в пространстве — принимать приглашение или нет? Пространство, похоже, не видело ничего предосудительного в дармовой водке, и фигура осторожно приблизилась к столику адмирала.
— Угощаю, — сказал адмирал. — Присаживайся. — И подозвав официанта, заказал еще баранины. Фигура, не произнося ни слова, быстро налила и опрокинула рюмку и деловито принялась за баранину.
— Как дела в Омске? — спросил адмирал.
Фигура быстро взглянула на адмирала и нехотя пробормотала:
— Вам виднее.
— Гм. — Ответ застал адмирала врасплох, хотя по сути — что в нем было неожиданного? — Ну да. Но я имел в виду — тебе-то как показалось?
Машинист (ибо теперь уже не было никаких сомнений, что это тот самый машинист) пожал плечами.
— Ничего нам не кажется. Не положено ничему нам казаться.
— Ладно. Твое здоровье.
Адмирал налил водки, и они чокнулись.
— Теперь-то куда? — спросил адмирал самым непринужденным тоном. — На восток?
Машинист посмотрел на него со строгостью.
— Такие вопросы не задают и уж подавно на них не отвечают.
— Ясно. Слушай, мил человек, — ты ведь порожняком пойдешь? Ну так прихвати меня до Даурии — в долгу не останусь.
Машинист взглянул на адмирала искоса, с подозрением. «Порожняком — это откуда известно?» прочиталось в его взгляде. «А назад, сукин ты сын, повезешь японский батальон» прочиталось в ответном взгляде адмирала, и машинист сделался еще более замкнут — хотя и до этого его нельзя было назвать душой компании.
— Не знаю, о чем вы говорите, — пробормотал он. Но у адмирала уже готов был ответ — он, собственно, был готов уже тогда, когда он только увидел машиниста входящим, — порывшись в вещевом мешке, он отыскал платиновое кольцо, подарок контр-адмирала Битти — скрещенные мечи, лавровый венок и надпись Brave or slave — и, прикрывая ладонью, показал машинисту. — А?
Машинист прикрыл глаза — казалось, он засыпает.
— Завтра вечером, в пол-восьмого, с третьего пути, — послышалось вялое бормотание. — Проверять состав перед отправкой буду я один — мы такое умеем, когда надо. Подойдете тихонько да вещичку вашу мне передадите — я и запущу.
— По рукам! — сказал адмирал, руки, впрочем, не подавая. Да машинист в церемониях и не нуждался.
— Хорошая вещичка, — промямлил он, глядя куда-то вбок.
Продолжение здесь