- Не трогай меня! Отпусти! Не надо!
Крик разнесся над водой и замер, почти никем не услышанный и не понятый.
Томная июльская жара приглушила звук, небрежно отмахнувшись от отчаяния, прозвучавшего в нем. Тоненько звенел комариный писк в зарослях возле реки.
И только пробиравшийся по берегу худой плешивый пес бабки Марьи вдруг остановился, насторожил уши и потрусил туда, откуда, как ему показалось, пришел этот странный призыв о помощи. Пес был старый и давно уже перестал хорошо слышать. Но сейчас не ошибся.
Бабка Марья сильно удивилась бы, увидев своего Шарика в эти минуты. Куда делся кудлатый, ободранный недокормыш? На пригорке у старой ивы стоял сейчас зверь. Оскалившийся, со вставшей дыбом на загривке редкой шерстью, и готовый броситься в драку с кем угодно, не думая о том, чем она для него закончится.
Пес опустил голову и его низкий рык дал понять, что он не шутит.
Светлая футболка мелькнула в кустах и все стихло.
Пес принюхался, не особо надеясь на свое чутье, и, осторожно ступая, пробрался туда, где в траве виднелся какой-то странный лоскут.
Подойдя ближе Шарик понял – никакой это не лоскут, а сарафан, да еще такой знакомый, что пес вдруг заметался возле, а потом присел и завыл. Отчаянно и так громко, насколько смог. Он звал. Ведь той, которая подкармливала его и иногда трепала по загривку, даря такие ласковые, непривычные, но приятные слова, так нужна была сейчас помощь…
Виктор, возвращавшийся из города, решил сократить путь и пошел не по дороге от остановки автобуса, а вдоль реки. Он подобрал где-то по пути палку и, вспомнив детство, шел не спеша, сшибая головки чертополоха и напевая себе под нос что-то веселое. Настроение было – лучше некуда. Светка, наконец, дала свое согласие и сейчас он нес в кармане маленькую бархатную коробочку с кольцами, купленными в городе. Тоненькое колечко с маленьким бриллиантиком было именно тем, что так понравилось Светлане. Она долго крутила его в руках, разглядывая и несмело надевая на палец, а потом вздохнула, и отложила в сторонку, понимая, что Виктору такая покупка не по карману.
- Нравится?
- Да, ничего так. Красивое. Но вот это не хуже.
- Простое совсем.
- Ну и что? Разве кольца – это главное?
Улыбка Светланы была той самой. Нежной, теплой, такой родной. Именно так она улыбалась на фотографиях, сделанных в детском саду, а потом в школе. И везде рядом стоял серьезный хмурый Виктор.
- Вот парочка! – хохотали их матери. – Витька! Успокойся уже! Не убежит она никуда от тебя! Слышишь? Никуда не денется! Учись улыбаться!
А он и правда боялся. До одури, до потери дыхания. Боялся. что Света пропадет куда-то, потеряется, оставит его…
Но Светлана об этом и не помышляла. Зачем? Лучше Виктора друга у нее не было, а со временем она поняла, что и любить она никого на свете больше не сможет. Они словно вросли друг в друга за эти годы. Как разорвать такую связь?
Поэтому то, что они поженятся было понятно давно и всем, но в какой-то момент Светлана вдруг уперлась.
- Учиться поеду!
- Зачем тебе это? – мать Светланы недоумевала. – Хозяйство есть, работа в поселке тоже найдется. Вон, в магазин тебя свекровь будущая пристроит. Так к чему тебе эта учеба?
- Так надо, мам! Так правильно! Чтобы никто потом не сказал, что я деревенщина-недоучка!
- Да кто тебе такое скажет?!
- Мало ли! Найдутся охотники! Нет, мам, не отговаривай меня. Я уже все решила.
- Решила – так поезжай. Помогу. А как же Витя?
- А что Витя? Если любит – подождет!
Виктор ждал. Куда было деваться? Над ним посмеивались, но он старался не обращать внимания. Если не верить той, что дороже всего на свете, то кому тогда? А Светлане он верил как себе.
- Никого не слушай, Витя! Кроме тебя нет никого и не будет! Понял? – Света обнимала суженного. – Ты только еще немножечко подожди, хорошо? Вот я окончу институт и вернусь!
В это не верил никто. Даже мать Светланы.
- Зачем ей возвращаться сюда? – делилась она с соседками. – Там город, перспектива, работу хорошую найдёт. А здесь что? Витька? Так и получше себе присмотрит. Чай, не уродина!
Виктор про эти разговоры знал. Что утаишь в деревне? Мрачнел, помалкивал и ждал…
Светлана вернулась. Устроилась на работу в школу, и сама спросила Виктора:
- Замуж звать будешь или еще подождем?
Дом, который Виктор с отцом ставить начали сразу, как только парень вернулся из армии, был почти готов. И даже мать Светланы слова не сказала против, когда жених с родителями появились на пороге ее дома.
- Забирай! Только знай – обижать будешь ее – спрошу с тебя по полной! Не посмотрю, что ты мне почти родной! Такую красоту за себя берешь – вот и береги ее как зеницу ока! Понял?
Виктор даже отвечать на это не стал. Просто кивнул молча, сжимая Светкины тонкие, но такие сильные, пальчики. Разве мог он обидеть ту, без которой и дышать-то не смог бы даже минуты.
Ромашки, растущие вдоль тропинки, были, конечно, не самым дорогим подарком для любимой, но Виктор знал, как Света любит эти простенькие цветы. Сколько раз, сидя под ивой на берегу реки, она гадала, со смехом обрывая лепестки:
- Любит – не любит, плюнет – поцелует, к сердцу прижмет – к черту пошлет… Любит… Вить, любишь ты меня!
- А ты сомневаешься?
Вой старого Шарика Виктор услышал, когда наклонился, чтобы сорвать очередной цветок. Рука замерла, а уже готовый букет упал на тропинку.
Только раз Виктор слышал такой собачий вой. Тогда сосед, уснув, забыл погасить сигарету. Дом его, старый, деревянный, вспыхнул как спичка. И соседский кобель, почуяв неладное, заметался на цепи, натягивая ее до упора и хрипя от натуги, а потом сообразил, что это не поможет, и завыл. Страшно, истошно, так, что проснулись в окрестных домах все, начиная от младенцев, зашедшихся испуганным плачем, до стариков, тут же сообразивших, что пришла беда.
Соседа вытащил отец Виктора. Обгорел сам, но спас того, с кем сидел когда-то за одной партой. Дружба их давно расстроилась благодаря зеленому змию, но разве можно бросать человека в беде только потому, что дороги ваши разошлись?
Вот и сейчас Виктор сразу понял – беда. Просто так собака выть не станет.
До того места, где Шарик метался, боясь подойти ближе к лежавшей на земле девушке, Виктор добежал за считанные мгновения. Упал на колени, не обращая внимания на собаку, перевернул девчонку, лежавшую ничком, и замер. Зашлось сердце. Это же Иринка! Дочь соседки, Кати. Смешливая, шустрая как мать, и очень добрая… Все собаки и коты окрестные у нее во дворе приют находили всегда. И накормит, и пожалеет. Мать у Иришки такая же. Никогда дочь не ругала за то, что чужую живность привечает.
В деревне Иришку звали Ивушкой. Такая же тоненькая, нежная и чуть что – глаза на мокром месте. Всех жалеет, всем рада, а чтоб зла на кого держать – так такого отродясь не было.
- Ира! Ирочка!
Светлые тонкие волосы паутинкой рассыпались по лицу девушки. Виктор осторожно провел ладонью, смахивая их, Ира открыла глаза и закричала.
Она кричала так громко, так отчаянно, что Шарик снова взвыл, а потом кинулся к Виктору, оскалившись и уже не разбирая, кто друг, а кто враг.
- Шарик, фу! – Виктор отмахнулся от собаки и отпустил Ирину.
Та закрыла лицо руками и захрипела. Кричать сил у нее уже не было.
- Ира, Ирочка! Ты что! Это я, Витя! Посмотри на меня! Что с тобой стряслось? Кто тебя обидел?
Ирина вдруг смолкла, и Виктор понял, что она потеряла сознание. Недолго думая, он подхватил девушку на руки и почти бегом кинулся к крайним избам. Огород Марьи Потаповой, ее калитка…
- Баба Марья, ты где?!
Увидев Виктора, Марья Григорьевна охнула и заковыляла навстречу.
- Что такое? Ох, ты ж Господи! Витя! Что стряслось?
- Да знал бы я! Нашел ее на берегу! Неладно что-то! Семеныча надо и машину. В город ее, что ли…
Марья не дослушала. Ухватила за ухо любопытствующего внука, который прискакал во двор сразу, как только услышал, что творится, и приказала бежать к фельдшеру – Ивану Семеновичу.
- И чтобы лётом мне! Одна нога тут – другая там! И к матери Иришкиной добеги потом! Пусть сюда идет!
Ирину Виктор уложил в доме Марьи на кровать и только собрался выйти из комнаты, как девушка открыла глаза, глянула на него и снова зашлась.
- Ирочка, девочка моя! Кто тебя? – Марья с неожиданной силой приподняла Иру и прижав к себе, провела ладонью по лицу. – Тихо! Я с тобой! Не обидит тебя никто больше! Кто?! Говори мне!
Взгляд, который Ира кинула на Виктора заставил Марью открыть от удивления рот.
- Витя?! Да ни в жизнь не поверю! Детка! Да в себе ли ты?!
Вопрос этот был совершенно излишним. Ира, оттолкнула от себя Марью и, забилась в угол, дрожа так, что кровать ходила ходуном, а нарядные белые накидки с пышных Марьиных подушек, сбились в кучу, укрыв девчонку не то свадебной фатой, не то саваном.
Виктор от взгляда Ирины шарахнулся в сторону, зацепив по дороге стол.
Вымытые чашки, стоявшие там, жалобно брякнули и это почему-то привело его в чувство.
- Не я это! Ира! Ты что?! Баба Марья, не трогал я ее! Чем хочешь поклянусь!
- Да не оправдывайся ты! Я-то тебе верю.
Марья Григорьевна вздохнула, встала и обойдя кровать, наклонилась над Ирой:
- Прости, дочка! Так надо!
Звонкая пощечина положила конец истерике, и Ира вдруг обмякла, заплакала тихонько, вцепившись в руку Марьи и не глядя больше на Виктора.
Катерина ворвалась в избу, кинулась к кровати и ухватила Ирину за плечи:
- Доченька, что?! Кто это был?! Скажи мне!
Ира мотала головой и ревела, а Катя вдруг потемнела лицом, повернулась к Виктору и спросила:
- Ты?!
- Катерина! Ты говори, да не заговаривайся! – Марья решительно вмешалась, подтолкнув Виктора к выходу. – Иди, Витя! Покури! Или чего там еще… водички попей! Мы тут уж сами! Далеко только не уходи. Сейчас Семеныч придет, потолкует с тобой.
О чем уж там говорили женщины в доме, Виктор не знал. Он сидел на ступеньках Марьиного крыльца и смотрел прямо перед собой. В голове вертелась только одна мысль: «Не я! Это ведь не я! Так зачем она так?!»
Он даже не сразу заметил, что двор полон людей, а рядом с ним сидит мать.
- Витенька! Сынок! Что случилось-то? Люди волнуются.
Ответить ей Виктор не успел. На крыльцо вышел Семеныч, поманил его за собой, и Виктор поднялся, почему-то пряча глаза от соседей.
Ира уже не плакала. Она сидела на кровати, прижавшись к матери, которая что-то шептала ей на ухо, и изредка икала, клацая зубами о край стакана с водой.
- Ты, Витя, сядь. – Семеныч легонько надавил на плечо парня, заставив опуститься на стул. – И расскажи по порядку, что ты видел.
- Да ничего. Шел по берегу, услышал как Шарик воет. Страшно так, как по покойнику. Побежал. А там Ира. Я ее сюда принес. Вот и все.
- Никого не видал по дороге?
- Нет. И рядом там никого не было. Она лежала возле ивы. Одна.
- Странная история.
-Что тут странного? Спортил девку, а теперь отнекивается! – первая сплетница на деревне, Зинка, сунулась было в дверь, но, получив от Марьи посудным полотенцем по длинному носу, скрылась.
- Не слушай, Семеныч, глупости всякие! Нечего! Я Витьку с пеленок знаю – не мог он! Да еще Иришку! Он же ее нянчил, когда маленькая была. Разве ж можно? Нет, тут что-то темное все. Ирочка! Кого ты видела? Совсем не помнишь?
Ирина закрыла глаза, качая головой. В ее памяти все смешалось. Она не помнила, как попала на берег, хотя место под ивой всегда было у нее любимым. Туда она убегала, чтобы побыть в тишине после школы. Ей хорошо мечталось под шатром из тонких веточек, которые так похожи были на нее. Такие же беззащитно-ласковые, текучие, но крепкие. Собери в пучок несколько и не сломаешь так просто. Потрудишься…
Дверь в сенях хлопнула и в комнату вошла Светлана. Виктор глянул на нее и замер от нехорошего предчувствия. Что успели наговорить ей? Кому поверит?
А Света ни на кого не смотрела. Подошла к кровати, встала на колени, и взяла за руки Иру, стиснув тонкие запястья:
- Ириша! Посмотри на меня, девочка! Что ты помнишь?
Ирина покачала головой – ничего…
- Он был старый?
Ира удивленно вскинула глаза на Свету:
- Нет…
Хриплый шепот прозвучал так громко в тишине, что Виктор вздрогнул.
- Молодой, значит. В темной рубашке? В черной?
- Не помню!
- В белой рубашке, значит.
- Нет! Что-то другое… Я глаза закрыла… Страшно было очень…
- Майка? Футболка на нем была белая?
- Кажется…
Марья многозначительно посмотрела на Семеныча и перевела глаза на Виктора. Темно-синяя любимая рубашка, которую мать привезла ему из Кисловодска, куда ездила отдыхать, темнела пятнами пота.
- Ирочка! Это Витя был? Ты уверена? – Света не смотрела в сторону жениха, боясь нарушить то хрупкое равновесие, в котором пребывала сейчас Ирина.
Тишина в комнате стояла такая, что слышно было как возится под окном Шарик и гомонят где-то дальше по улице соседи, которых прогнал со двора Марьи Семеныч.
Руки Ирины дрогнули в ладонях Светы, чуть потеплели и тихий шепот нарушил тишину:
- Нет… Не он…
Светлана даже не дрогнула. Понимая, что останавливаться нельзя, она снова и снова задавала вопросы. На какие-то Ира отвечала, на какие-то отрицательно качала головой.
Катя сидела рядом с дочерью почти не дыша. Беда придавила ее, словно бетонная плита, заставив опустить голову вниз и стиснув плечи так, что дышать было просто больно.
Ее дочь, ее маленькая девочка и такое… Что за зверь мог сотворить подобное?! Ей страшно было попросить дочку встать. Катя боялась увидеть то, что могло напрочь перечеркнуть всю их жизнь.
Зато Света не боялась больше ничего. Она встала с колен, легонько потянула к себе Иру, заставляя встать и обняла ее, поймав облегченный вздох Кати.
- Ты умница, Ирочка! Ты большая молодец, милая! А скажи мне, ты его знаешь? Того, кто пытался тебя обидеть?
Судя по тому, как окаменела в ее руках Ира, Света поняла – нет. Не знает. Не видела лица.
- От него пахло так…
- Как, Ириша?
- Как в церкви… Такой странный сладковатый запах…
Света от неожиданности даже отпустила руки Ирины.
- Как ты сказала?! Как в церкви?!
- Да… Мы с мамой на службу ходили недавно. Вот там так пахло…
Света кивнула Кате, передавая ей дочь, и позвала Семеныча.
- Идем!
- Куда?!
- По дороге расскажу!
Виктор, ничего не понимая, подался было к Светлане, но та мелькнула мимо, наскоро коснувшись его руки и шепнув:
- Останься здесь! Не надо пока с нами.
Вернулись Светлана с Семенычем довольно скоро. С ними пришел местный участковый, который только-только добрался из соседнего района, куда его зачем-то вызывали.
Света кивнула Кате, взяла за руку Виктора, и сказала:
- Мы на крылечке посидим пока. Позовете.
Вечер немного утихомирил жару и дышать во дворе стало легче.
Светлана опустилась на кривоватую ступеньку, натянула подол сарафана на коленки и похлопала ладонью по нагревшемуся за день дереву:
- Садись, Вить. В ногах правды нет.
Виктор опустился рядом, глянул на свою невесту и спросил:
- А где она есть? Правда-то? Меня, вон, сегодня чуть в насильники не записали…
- Охолони, Витя! Ирка ведь дите совсем! Испугалась очень и головой ударилась, вот память и отшибло. Так бывает! Нам рассказывали в институте. Вот и пригодилось…
- Свет…
- Даже не начинай! Неужели ты решил, будто я могла поверить, что это ты ее… Витя! Не гневи Бога! И меня заодно!
Светлана прижалась щекой к плечу Виктора и вздохнула:
- Не пойму только одного – зачем?!
- Погоди! Ты знаешь, кто это сделал?
- Знаю. И ты знаешь!
- Откуда?!
- А ну-ка, вспомни, кому твоя мама туалетную воду привезла в подарок? Пахучую такую? Мы еще смеялись, что теперь и в церковь ходить не надо. Достаточно к соседям заглянуть!
- Сашка?!
- Он! Паразит такой! Покараулил Иришку, когда та к речке пошла и увязался следом. Как получилось, говорит, что сам не понимает. Нашло что-то. Мол, нравилась она ему давно, а смотреть в его сторону даже не хотела. Он уж и так и сяк к ней, а все не то. Вот и перемкнуло…
- Я ему устрою электрику, гаду! – Виктор вскочил было, но Светлана схватила его за руку.
- Сядь! Без тебя разберутся! Он ей ничего сделать не успел. Шарика испугался.
- Точно?
- Да! Но понервничали все… Там Семеныч с матерью поговорит серьезно. Пусть обследует Сашку и решает, что ей делать с этим балбесом. Если там с головой все в порядке, без наказания не останется. Она сказала, что к дядьке его отправит, раз отец не справляется. Тот мужик жесткий, быстро мозги на место вправит.
Виктор снова сел рядом со Светой и робко протянул руку, чтобы обнять. Светлана сама нырнула под нее, прижалась к Виктору и прикрыла глаза.
- Даже голова разболелась… Мы сегодня полдня в школе стены красили. Краской надышалась, а тут еще это вот все…
Света вдруг встрепенулась, села ровно и дернула Виктора за рукав рубашки:
- Ты кольца купил?!
- Да.
- А почему не показываешь? Давай! Успокой мои нервы!
Красная коробочка легла на Светину ладонь и легкий вздох стал Виктору лучшей наградой, отодвигая в сторону все случившееся.
- Витя… Это же…
Светлана надела кольцо на палец, полюбовалась немного и потянулась к Виктору:
- Спасибо!
Они сидели рядом еще долго. Уже ушли Семеныч и участковый. Увела домой Иришку Катя. Та напоследок обернулась, посмотрела на Виктора, не зная, что сказать и с облегчением выдохнула, когда он кивнул ей и махнул рукой на прощание.
Марья вышла на крыльцо, посмотрела на Свету с Виктором и ушла в дом. Пусть поговорят.
- Свет…
- Ммм?
- А ты точно не поверила?
В сумерках глаза Светланы казались совсем черными:
- С ума сошел?
- Свет, я не обижусь! Понимаю, как это выглядело…
Теплые ладони Светланы обхватили уши Виктора, кольцо чуть царапнуло мочку, и темное пламя глаз любимой полыхнуло совсем нешуточно:
- Я. Тебе. Верю. Понял? И всегда буду! Иначе зачем это все? – Светлана вложила коробочку в руку Виктора и сжала его пальцы. – А еще… Ты же врать не умеешь, Сорокин! У тебя все на лбу написано!
- И что там сейчас написано?
- Я тебя люблю! – Светлана лукаво улыбнулась. - Правильно я буковки сложила? Не зря меня столько лет учили?
- Не зря… Грамотная у меня жена будет!©
**************************************
© Все текстовые материалы канала Lara's Stories являются объектом авторского права. Запрещено копирование, распространение (в том числе путем копирования на другие ресурсы и сайты в сети Интернет), а также любое использование материалов данного канала без предварительного согласования с правообладателем. Коммерческое использование запрещено.