Тактика боевых действий в городской агломерации применяется на основе современных реалий и опыта минувших войн и локальных конфликтов
Опираясь на опыт предшественников
Для начала следует заметить, что зачастую бытует неверное представление о том, как происходят штурмовые действия в современной войне. К примеру, на Украине. По какой-то неведомой «традиции» некоторые эксперты и историки проводят аналогию со «штурмовиками» или «штурмтрупперами» кайзеровской армии в Первой мировой войне. То есть группами солдат, оснащенными дополнительной бронезащитой и специальным вооружением, задача которых была ворваться в траншею противника.
В современных условиях это не стрелковый огонь пехоты и колючая проволока, а скоординированный огонь артиллерии, минометов, снайперов, пулеметов и минные поля. Создавать группу для уничтожения вражеской пехоты в рукопашном бою бессмысленно.
Можно вспомнить анекдот про то, что, чтобы применить навыки рукопашного боя, боец должен потерять штатное стрелковое оружие, холодное, клинковое, шанцевый инструмент и не смочь подобрать ни одного подручного предмета, а потом, наоборот, еще и найти такого же бойца противника, готового вступить с ним в рукопашный бой.
Военная история знает опыт применения штурмовых пехотных групп Советской армией при захвате городов-крепостей в ходе Великой Отечественной войны. Взять широко известный Кёнигсберг, более забытые Познань и Кюстрин и так далее. Причем функцию так называемые фестунги (крепости) выполняли ту же самую, что и Соледар с Артемовском в ходе специальной военной операции, — они должны были замедлить наступательный порыв нашей армии, заблокировать узлы автомобильных и железных дорог, контролируя транспортные коммуникации, исторически проложенные через них в силу рельефа местности, мосты станции и т. д., и одновременно нанести ущерб наступающим, а также дать время для подготовки в тылу боеспособных частей, взамен разбитых на фронте, из сил мобилизационного резерва.
Однако ключевое отличие штурмовых групп того периода — это использование 45-мм и 76-мм орудий и танков в составе штурмовой группы для стрельбы прямой наводкой. Что было возможно только в силу слабых разведывательных возможностей обороняющихся гарнизонов, ввиду практически полного отсутствия технических средств и воздушной разведки, из-за господства в воздухе нашей боевой авиации в тот период (1944–1945 гг.) войны.
К тому же, хотя уже и были созданы «фаустпатроны», коэффициент вероятности поражения ими советских танков был незначительным. А действие штурмовых групп на земле поддерживалось, кроме того, огнем тяжелой артиллерии и ударами бомбардировочной и штурмовой авиации. Отличие СВО в том, что современные ПЗРК и ПВО имеют такой радиус действия и эффективность, что представляют угрозу для авиации даже при невысокой плотности. А средства ПТ-поражения пехоты (пресловутые ПТУРы-крышебои) обеспечивают уничтожение даже тяжелой бронетехники с высоким коэффициентом поражения.
Одновременно с этим контрбатарейная борьба противника не позволяет сконцентрировать значительные силы любого рода войск. Проще говоря, попытка сконцентрировать хоть пехоту, хоть артиллерию, хоть бронегруппы будет выявлена воздушной разведкой на БПЛА, техническими средствами разведки (видеокамеры высокого разрешения, тепловизоры), спутниковой разведкой или в конце концов агентурной сетью противника.
По этой же самой причине тактику, которую использовали части ВС РФ и МВД РФ во второй чеченской кампании, не удалось перенести в СВО. Например, при обнаружении занятого боевиками строения пехота проводила зачистку в активном взаимодействии с бронетехникой, работающей на прямой наводке. Даже в многоквартирном доме при обнаружении квартиры, занятой противником, танк мог работать снаружи на подавление сопротивления. Но в условиях СВО техника сама по себе становится объектом охоты со стороны противника, обладающего средствами ее поражения.
Тем не менее много ценного и полезного в организации, взаимодействии, планировании, взято из опыта минувших войн и локальных конфликтов. Во вторую чеченскую кампанию перед взятием Грозного были сформированы штурмовые отряды, состав которых более всего отвечал задачам боя в городских условиях. Они включали штурмовые группы, тактика действий которых предусматривала продвижение не только прямо по улицам, а по дворам, садам, зданиям. В связи с этим важное значение приобретало устройство проломов в оградах, заборах, стенах и межэтажных перекрытиях. Группы разведки, разминирования и подрывных работ, входившие в штурмовые группы, готовились к подрыву обороняемых противником объектов, а также к их разминированию после захвата, производству разрушений в городских коммуникациях, устройству заграждений. Для этого имелись кумулятивные, удлиненные и сосредоточенные стандартные заряды. Все военнослужащие штурмовых отрядов получали отличительные повязки.
ШО (штурмовые отряды) должна была прикрывать артиллерия (огневое окаймление). Техника выдвигалась так называемыми «скачками» — от укрытия к укрытию. По верхним этажам велся огонь из танков, БМП, а по нижним — из оружия штурмовых подразделений, включая гранатометы и огнеметы. Каждому командиру взвода вручили закодированную схему города. Связь обеспечивалась до командира отделения включительно.
Хотя, надо признать, крайнюю нервозность в командах, отдаваемых с КП группировки особого района, отмечали в те дни почти все командиры штурмующих подразделений. Многим пришлось испытать на себе «разряды сверхвысокого напряжения». Кому-то удавалось гасить начальственный гнев предельной сдержанностью и четкими неоспоримыми аргументами, доказывающими правильность избранных действий, а кому-то нет. При этом, однако, было необходимо сохранять способность грамотно, уверенно и без нервотрепки руководить своими подчиненными, которые в сложнейшей обстановке, ежеминутно рискуя жизнью, выполняли поставленную задачу.
Говоря условно, тип одной операции — это «Сталинград», тип другой — это «Висло-Одерская», третьей — захват Грозного (январь–февраль 2000 г.). Широкой публике и военным экспертам зачастую нравится первая. С глубокими обходами и охватами и явным окружением группировки. Однако не будем забывать, что это возможно при соответствующих условиях. Наличие степной открытой местности без крупных городских агломераций, например в поволжских степях, удобных для движения механизированных групп. Затрудненная ротация и пополнение частей противника в силу дальности линий снабжения и природных условий. Слабые фланги группировки, состоящие из нестойких частей — румыны, итальянцы, испанцы, венгры.
В настоящий момент в Донбассе части и подразделения российской армии во взаимодействии с ЧВК «Вагнер» воюют в условиях практически сплошной застройки. Противник стойко и упорно обороняется, пехотные части насыщенны ручными противотанковыми средствами, пополнение живой силой осуществляется регулярно. Именно с похожими условиями наши войска столкнулись при боях в 1944–1945 годах непосредственно Германии и Венгрии, и там характер наступательных операций изменился в сторону второго типа. Решением является взятие одного из узлов обороны.
В таком случае в оборонительной линии противника прорывается брешь, которая затем позволяет действовать по разным операционным направлениям, в обход остальной линии укреплений. В первый раз такое явление наблюдалось после взятия Попасной — так называемый «цветок Попасной», в настоящий момент мы наблюдаем такой же эффект после освобождения Соледара и во время боев в Артемовске.
Штурмовые действия в условиях СВО
Вот как описывает действия штурмовой группы один из командиров, за плечами которого Дагестан и Чечня:
«Выдвигается группа пехоты пять-десять человек. Их прикрывают тщательно замаскированные орудия на позиции дострела. Прикрывают не огнем, а находясь в ожидании. Если по группе работает стрелковка, то по выявленной огневой точке наносит удар артиллерия и тут же меняет позицию. Иногда движение разведгруппы на особо опасных участках сверху сопровождает дрон-наблюдатель — для дополнительной скорости выявления огневых точек противника и наведения арты. Поэтому все это медленно и осторожно.
Даже одна пятиэтажка — это, как правило, несколько огневых точек. Если противник прячется там, то он может оборудовать огневые позиции и сверху, и в середине здания, и в подвальных цокольных помещениях. Естественно, все это не торчит наружу из окна, а спрятано с заглублением, окна завешены мешковиной или обрывками ткани и целлофана или завалены баррикадами из мебели. Простым наблюдением выявить огневую точку невозможно даже при наблюдении в тепловизоре или ночной прицел. Но группа все равно наблюдает сколько сможет. Вдруг внутри кто-то разожжет костер или, нарушив дисциплину, закурит. Но противник тоже же и жить хочет. Как правило, так легко не выявляется.
В какой-то момент противник выявит продвижение группы и попытается накрыть минометным огнем. Иногда подключается вражеская арта или танк. Тогда надо отступать, вытаскивать раненых, пополнять группу и искать другой маршрут. Там ведь еще наиболее опасные места могут быть заминированы. И не только «лепестками», но и растяжками.
Рано или поздно наступает время, когда группа продвигается к пятиэтажке так близко, что попадает в снарядную тень — идем ведь со своей стороны, а средства огневой поддержки, как правило, со стороны противника с вариациями. Тогда противник проявляет огневые точки. Как правило, огнем пулеметов или снайперов. Вот их, выявленные, и надо давать в координаты средствам своей огневой поддержки. И после двигаться дальше, надеясь, что их подавили, или противник сбежал, или контужен, или просто спрятался и залег и еще не вылез в сектор наблюдения и огня. И вот так, пока не пройдешь в мёртвую зону пятиэтажки. И это еще описан сферический конь в вакууме — одна пятиэтажка и наступление на нее.
А как правило, в городе огневые точки настроены на взаимное прикрытие кинжальным фланкирующим огнем. То есть подходы к одной пятиэтажке прикрываются огневыми точками с другого, а эта — контролирует ту, и так далее. Иногда рывок до мертвой зоны по тщательно разведанному проходу делают на броне, чтоб десантироваться прямо в подъезды. Но этот проезд еще надо найти и разминировать сначала.
И дальше — вот оказались вы в мертвой зоне: начинается вторая часть Марлезонского балета. Зачистка внутри. А там мало ли что приготовлено. Противник мог пробить стены между подъездами, мог в квартирах наделать дыры в стенах и прикрыть их шкафами, мог в перекрытиях нерегламентных проходов-люков между этажами и подвалом наделать.
Несколько таких домов сами по себе превращаются в сложную крепость. И их не уничтожишь быстрым ударом. Потому что панельная пятиэтажка стоит, даже если все стены в решето. А если застройка квартального типа, то крайние пятиэтажки защищают внутреннюю застройку. И первая может быть с наполовину осыпавшимися подъездами, а там внутри квартала стоят целёхонькие. В таких случаях только и применяют рывок с десантом, но одиночными бортами или небольшими группами».
Таким образом, штурмовые действия в СВО — это процесс небыстрый, можно сказать комплексный. Процесс не под крики «ура» ротным группами, а продвижение умное, острожное и последовательное с одновременным разминированием, вскрытием огневых точек противника и их уничтожением и бесконечными отходами в случае ударов врага артой или минометами.
На линии огня
В городской агломерации (Бахмут, Соледар) основную нагрузку несут штурмовые подразделения ЧВК «Вагнера». По флангам их поддерживают десантники, артиллерия и боевая авиация. Тактика заключается в следующем. На одном из направлений наносится удар. Для его блокирования туда идут резервы. Ударные группы перебрасываются на другой участок и атакуют там. При подходе резервов переходят на следующий. Все время заставляя противника двигаться и ожидать удара на любом направлении. И постоянно на шаг впереди противника, так как он перемещает резервы по факту прорыва. Основные требования, предъявляемые к бойцам, — высокое мотивирование, героизм и самопожертвование. Максимально возможная наилучшая индивидуальная экипировка. По максимуму используются мобильная артиллерия, минометы.
При этом командиры обращают особое внимание на умение использовать технологические «усиления», дроны, разведку, высокоточные боеприпасы, выучку расчетов и взаимодействие штурмовых групп с артиллерией напрямую. Все эти действия позволяют вести наступление сквозь оборонительные позиции даже при численно меньшем количестве солдат. Занимая позиции, которые приводят к тактическому окружению, и заставляя отводить войска под угрозой полного окружения либо блокирования снабжения.
Пожалуй, впервые наша армия ведет боевые действия высокой интенсивности с противником, оснащенным такими современными техническими средствами и поражения, и разведки, и наблюдения. Отсюда несколько нестандартные тактические решения приходится применять.
Особенно ярко это проявляется, когда на линию фронта прибывают свежие части кадровой армии. Находящиеся там подразделения ЛДНР, добровольцев, полка «Ахмат» и бойцы ЧВК «Вагнера» передают им свои боевые традиции и опыт, что зачастую ломает уставные стереотипы.
Например, ночь — подходящий способ для скрытного перемещения. Назначить атаку на четыре-пять утра — это застать противника врасплох. По мнению опытных, бывалых штурмовиков, подобные утверждения в корне неверны. Противник достаточно оснащен тепловизорами, приборами ночного видения, в том числе высококачественными израильскими и американскими. Тепловизионные камеры на БПЛА также широко используются. Кроме раннего подъема и усталости собственных солдат, это еще и шанс попасть под дружественный огонь. Эффекта внезапности ночью не достигнешь, а вот тепловую сигнатуру засветишь в самый раз.
На днях офицеры одного десантного подразделения показали мне любопытный документ — своеобразный отчет аналитиков ВСУ, в котором офицеры противника делятся своими впечатлениями о действиях противоборствующих сторон в районе Бахмута. Речь идет в основном о тактике действий «музыкантов» (ЧВК «Вагнера»). Вот некоторые выдержки по пунктам:
1. Непосредственное огненное сопровождение атаки с применением автоматических станковых гранатометов, подтягивающихся близко к боевым порядкам. Малый калибр АГС позволяет пехоте противника близко прижиматься к разрывам. Противник пытается наладить максимально плотное взаимодействие с пехотой.
2. Применение:
— наблюдение с воздуха за нашими позициям, управление атакой через наблюдение из дрона;
— артиллерийские налеты на позиции, старания «размягчить» оборону, выбить тяжелое вооружение;
— применение противотанковых ракетных комплексов для поражения наших позиций, в том числе «Корнет» с тепловизионным прицелом;
— скрытое сближение в темное время штурмовых групп к рубежу атаки;
— для сохранения бронетехники от поражения и обеспечения максимальной внезапности бронетехника не применяется для непосредственной поддержки пехоты;
— плотный обстрел позиций из АГС (автоматический гранатомет);
— при обстреле штурмовая группа сближается с нашими позициями, и пытается ворваться в окопы вместе с последними взрывами из АГС;
— значительное внимание уделяется налаживанию взаимодействия между штурмовыми группами и АГСами для непосредственного огневого сопровождения атаки;
— подход на захваченную позицию группы закрепления, которая сразу усиленно зарывается в землю;
— бронетехника следует на расстоянии для огневой поддержки с дистанции, стараясь не подставляться под наши противотанковые ракетные комплексы;
— в случае неудачной атаки россияне подвергают позицию артиллерийскому обстрелу;
— дневные и ночные атаки могут находиться в одном направлении.
3. Цель противника — уменьшить потери и достигнуть внезапности, чтобы использовать вероятное отсутствие ночной артразведки, недостаток ночной оптики и тепловизоров у наших бойцов. Враг пытается снизить большие потери пехоты и не допустить срыва выдвижения штурмовых групп на рубеже сосредоточения.
4. Ключевым элементом русских действий являются дроны, через которые происходит весь цикл боевого управления.
5. Бронетехника и артиллерия перестали быть средством прорыва в российской тактике, как это было на предыдущих стадиях войны. Основная нагрузка сейчас ложится на пехоту, которая должна действовать самостоятельно. Поэтому применение тактики ночных действий хоть и не приводит к уменьшению российских потерь, но позволяет добиться результатов там, где раньше значительное время дневные атаки к успеху не приводили.
6. Круглосуточные атаки малых групп пехоты становятся эффективным средством противодействия и захвата отдельных позиций там, где есть проблемы в организации обороны, разведки, связи, ночного боя, индивидуальной тактической и огневой подготовки наших бойцов и подразделений.
«Устав — не догма, а руководство к действию!»
Второй год идут боевые действия на Украине. Бесспорно, в штабах группировок предметно подходят к анализу боевых действий с перспективой внесения изменений в боевые уставы и руководящие документы. Изменений требует целый ряд его позиций, связанных с новыми вооружениями и тактикой. Применение оружия, конечно, важно, но верные тактические действия, которые соответствуют данной спецоперации, применяемыми в ее ходе соответствующими силами и средствами, значительно важнее.
Сейчас в зоне боевых действий практикуется применение небольших штурмовых групп, действующих автономно, при поддержке основных сил. Но это не соответствует требованиям БУСВ (Боевой Устав Сухопутных Войск). Что позволяет особо ретивым начальникам задавать командирам на местах все тот же пресловутый вопрос: «А что велит устав?» При этом совсем не важно, как решается задача, эффективно или нет! Важно, чтобы по уставу! Есть такие случаи, надо сказать прямо.
А если этим как-то стали заниматься, как справедливо считают опытные специалисты в военном деле, такая задача будет решена и найдет отражение и в боевых уставах, и в иных руководящих документах. Правда, с одной оговоркой — с гарантией качества.
Сейчас многие уперлись в БПЛА, считая их единственным средством разведки, забывая о том, что видов разведки очень много, и одна из наиболее важных — специальная разведка. Спецназ. Она при грамотной организации, обеспечении и взаимодействии со средствами поражения способна обеспечить поражение важнейших целей противника, находящихся в глубине оперативного построения войск. Это и штабы, и узлы связи, и стартовые позиции оперативно-тактических ракет, и узлы коммуникаций, и аэродромы, и огневые позиции пресловутых «Хаймерсов», и склады боеприпасов. Раньше спецназ действовал в соответствии с Инструкцией по боевому применению частей и соединений специального назначения. Но в 2017 году у спецназа появился боевой устав. Ветераны спецназа считают, что он требует серьезных доработок. Они вносились. В процессе реформ документ положили в стол.
Почему генералы готовятся к прошедшей войне? Потому что устав велит? Но, как говорили в советское время: «Устав — не догма, а руководство к действию!» То есть руководящие документы требуют обновления, чтобы соответствовать обстановке. Поэтому, чтобы готовиться к будущей войне, надо думать о ней. Изучать противника досконально. Его вооружение, технику, штатную структуру тактику и опыт применения в прошедших войнах и конфликтах. Понимая противника, надо вырабатывать тактику и стратегию будущей войны с ним, создавать более современное оружие и отрабатывать наиболее эффективный порядок его применения. Трудно не согласиться с мнением авторитетных профессионалов, за плечами которых богатый боевой опыт.