Дядя пришел домой уже после того, как я к нему приехал. Ночью. В эту зиму он как-то особенно часто ходил рыбачить и что уходил, что возвращался, понятное дело, затемно. Как никак, от нашего дома до Муллинских карьеров пёхом, – поболее четырех километров набегает.
Сразу с порога дядя Роман пробурчал:
– А, ты здесь. Ты мне завтра нужен будешь.
– …?
– Сеть мормышкой зацепил. Один край выдрал кое-как, на лед вытянул, а целиком не смог.
– …?
– Съездить надо с утра. Вытащить. Зачем ей там…
– Ну я тогда здесь переночую.
Напившись горячего чая, дядя закурил и, порывшись в рыболовном ящике, показал на обветренной, заскорузлой, как у всех рыболовов – подледников, ладони:
– Вот, блесну с сетки снял. Там, в лунке, вроде еще поблескивает. – Бережно положил «Трофей» на край стола и, закусив в углу рта «беломорину», уселся скоблить два десятка пойманных за день окуньков, да пару полукилограммовых щучек:
– Думаю, если завтра поедем, так две жерлицы там оставил.
Не знаю, ложился дядя спать или нет, но меня он разбудил, когда я, кажется, еще и не уснул толком. На карьеры приехали в темноте. Жерлицы оставались настороженными. За ночь хваток щук не было. Пока пробурили свежие лунки, настроили удочки, рассвело.
Взявшись вдвоем за лежащий на льду конец лесочной сети китайского производства, в несколько крепких рывков, сумели выдернуть вбитый в донный грунт, где-то там, подо льдом, колышек. Навытяжку, метров пятьдесят, выбрали всю сеть на лед. Пяток живых рыбешек, пяток уснувших, десяток-полтора с явными признаками разложения и без счета… рыбьих скелетов. То же самое и раки, с той лишь разницей, что вместо скелетов пустые панцири без счета. Сколько времени эта сеть здесь «рыбачила»? С прошлой осени? С лета? С весны? А может, много дольше? А почему же нет то? Вполне может быть что и не один год.
Дядя Рома ушел к своим удочкам, бормоча что-то ругательное в адрес браконьеров…
Браконьер. В общественном представлении, это жадный, злобный, насквозь провонявший самогонным перегаром и протухшей рыбьей слизью субъект. И это правда. Такие они и есть. Это, так сказать регулярные хапуги. Браконьерство для них самоцель. Не ради «хлеба», кстати, голодающих среди них нет, ради водки. Но, они пользуются, как правило, не китайской дешевкой, а, если уместно так говорить, очень качественными браконьерскими снастями и особо ими не разбрасываются. Таких, на самом деле не так много, как может показаться и еще, что их отличает, они, в массе своей, знают, внутренне принимают, что они шакалы.
Гораздо больше по числу других. Ребята из городского клуба рыболовов метко прозвали их браконьерами выходного дня. Эти часто так прямо и говорят: «Да мы не рыбаки вообще. Мы приехали компанией, семьями, отдохнуть на природе, покушать, выпить. Ну и что, что сеть поставили, что мы много рыбы поймаем что ли. Так только, для обстановки». Это правда, этим рыба совсем не нужна, у них на водку с избытком и, выглядят они всегда прилично. Все это от сытой скуки, ради сытого развлечения.
Это вот именно эти, по не умению или с пьяни сеть установить не сумеют и бросят в воде, либо, что чаще, по окончании пикника, по сытой и пьяной лени, не заберут сеть из воды, а по сытой тупости, даже не задумаются о последствиях. Хорошо если в ближайшие дни правильные рыболовы спиннингом или поплавочной удочкой зацепят этот постоянно настороженный капкан и обезвредят. В противном случае, сеть со временем опустится в придонный слой воды и будет убивать, убивать, убивать,.. рыбу, раков, водоплавающих птиц, околоводных животных. Но что этих «приличных», отличает от тех, «провонявших», эти непоколебимо мнят себя безгрешными.
Так что разные они бывают, браконьеры то. Вот только результат и от «тех», и от «этих» один и ещё их объединяет, что в конце жизни каждого из них на Земле не останется ничего, кроме большущей, невыносимо зловонной кучи, вежливо выражаясь, фекалий.
…На морозе, даже при помощи ножа освободить раков и рыбу ещё живыми не получилось. В дополнение ко вчерашней блесне, вынул из сети ещё шестнадцать, разных конструкций и расцветок. Улов.