Мы всегда искреннейшим образом отвращались от еврейского вопроса. И не потому, чтобы мы евреям сочувствовали или боялись их, а потому, что трудно и больно прямо говорить о вопросе, который в глубине совести считаешь неразрешимым.
То есть неразрешимым для петербургского периода русской истории, ибо допетровская да отчасти и петровская Русь его решала совершенно твердо и правильно. «Вот это наша, русская земля, наша родина, наш дом. Евреи — недруги христианства, и им здесь места нет». «От врагов Христовых интересной прибыли не желаю». Это говорила всего полтораста лет назад дочь Петра Великого. И евреев в России не было.
- Худо ли, хорошо ли, но это было решение еврейского вопроса, великорусское, несомненное и категорическое. Другое решение, столь же категорическое, давали малороссы. Вспомните замечательную картину в «Тарасе Бульбе» у Гоголя. Барин и рыцарь, безумно храбрый и бесконечно ленивый казак Запорожской Сечи без услуг еврея обойтись не мог. Но он «держал» евреев, как держат тот или иной живой инвентарь, в определенном количестве. Постепенно евреи размножались, забирали запорожцев в кабалу и становились тяжелыми, как общественный класс. Казаки проедались, пропивались, впадали в долги, наконец, им это надоедало, и тогда происходил своеобразный еврейский погром: лишних без церемонии кидали в Днепр.
Наши современные еврейские погромы представляют только отголосок классического «доведения до нормы» еврейского элемента. Но заметьте, тут же рядом, и вплоть до сего дня: подают крестьяне (малороссы, конечно) просьбу о переселении и при ней список. Чиновник читает и видит: вместе с крестьянами стоит Мошка Зильберман. — Это что? — «Та-ж нам без його не можно, ваше благородие»!
- И действительно, великоросс найдется везде сам и ему еврей не нужен, малоросс без еврейской услуги обойтись не может, и одного Мошку Зильбермана, вместе с его Хайкой, готов даже к своему обществу приписать, но когда эти Мошки размножатся и заберут его в кабалу, он таит в душе неугасающую надежду лишних перетопить в Днепре.
Вот два русских решения, повторяем, совершенно категорических. До качества их мы не касаемся, но приводим их лишь как факт, достаточно обоснованный и в истории, и в народной психологии.
Третье решение было польское. Психологически оно было почти тождественно с малорусским, но в момент появления евреев Польша была государством очень сильным, очень идеалистическим (вернейшая дочь Римской Церкви!) и совершенно безпутным. Польша не дала евреям больших прав, но уступила им промышленность и торговлю и позволила безгранично размножаться. Не успели поляки оглянуться, как уже в их отечестве образовалось два слоя: городской и капиталистический, почти сплошь еврейский, и сельский — христианский. Это польское село евреи, рука об руку с иезуитами, высосали экономически и развратили так глубоко (панов — классицизмом, римским и крепостным правом, крестьянство — безысходным рабством), что Польша не устояла и свалилась, главной и огромной своей частью упав в Россию. Евреев русский народ не призывал и не принимал, он получил их в наследство вместе с территорией Речи Посполитой.
- Что могла сделать Россия? Попытаться установить некоторую китайскую стену в виде пресловутой «черты еврейской оседлости». Вне этой черты евреи были по-прежнему лишены права жительства. Забравшийся в Россию еврей, не имея здесь больших прав и резко выделявшийся и расовыми признаками, и костюмом, очевидно, никаких корней пустить не мог, и его контрабандный характер был слишком заметен. Но и при этих условиях еврейство начало просачиваться в большие центры России неудержимо, как просачивается вода сквозь худо устроенную плотину. Так продолжалось до середины 50-х годов, когда севастопольская волна, всколыхнувшая всю Россию, поставила на очередь и еврейский вопрос.
Ни русское правительство, ни русское общество того времени, охваченные либерализмом, гуманностью и другими хорошими чувствами, вовсе и не подозревали, что их новая программа приобщения евреев к русскому просвещению и русской гражданственности будет в самом скором времени иметь последствием истинное затопление России еврейством и полную невозможность в дальнейшем ходе истории как бы то ни было разрешить еврейский вопрос.
- Мы водворили в русском обществе три новых типа граждан, снабдив их правом свободного перехода через плотину «еврейской оседлости»: во-первых, еврея, получившего высшее образование, во-вторых, еврея — крупного капиталиста и экономического деятеля (купцы 1-й гильдии), наконец, еврея — ремесленника. В ту же минуту плотина оказалась наполовину разрушенной, и поток хлынул: прибежал еврей просвещенный и сразу захватил важнейшие умственные отправления страны: адвокатуру, медицину, профессуру, и, что самое страшное, печать.
- Прибежал еврей-капиталист и захватил все экономические центры общественной жизни: банки, биржи, акционерные компании, комиссионерства, железные дороги, страховые и транспортные предприятия, оптовую торговлю.
- Прибежал еврей-ремесленник, на 9/10 мнимый, обслуживать русский народ мелким кредитом, мелкой торговлей, наиболее легкими ремеслами: портняжничеством, часовщичеством, производством уксуса, сургуча, ваксы, пробок, большей частью для вида, ради получения права на жительство, а в действительности помогать ликвидировать старую культуру, пускать её в лом. Именно в это время шло гигантское разорение России. Сколько лесов сведено при посредстве евреев, сколько уничтожено усадеб, мелких промышленных дел, сколько разорено и высосано имений!
- Полвека не прошло с первого легкого послабления евреям в России, а уже оккупация ими нашей бедной Родины можно сказать закончена! Что пользы издавать теперь ограничительные законы, когда и в столицах, и во всех мелких и крупных центрах евреи засели территориально и капитально, когда ликвидировать их землевладение и домовладение уже фактически немыслимо? Уберите из Москвы Поляковых и Гиршманов, из Петербурга Гинцбургов и Ротштейнов, из Киева Бродских, из Варшавы Блиохов и Кронебергов! Освободите сполна захваченную евреями печать, сцену, эстраду, аптеку, лабораторию (про торговлю и не говорим), лишите права жительства и удалите вновь за черту сотни тысяч так называемых ремесленников. Возможно ли это сделать, возможно ли отвести Волгу из ее русла? Если мы этого не могли бы сделать под Осташковым, то тем паче это немыслимо у Самары или Саратова.
Мы не решаем и не пытаемся решить еврейский вопрос в этом, современном его фазисе. Его древнее русское решение отменено, нового решения не видно, видны лишь всё более и более растущие волны миродержавного разлива...
Помещаем отрывок из полученного нами письма из Женевы по этому вопросу от одного русского г. Е. Ш., постоянно там живущего:
«Еврейство слишком даёт себя чувствовать, опасность от него для нас, русских, громадна; но мы не хотим сознавать этого. Еврейство "ученое" и литературное подкупает просвещенных русских людей и тех, которые желают казаться просвещенными, своими высокими принципами — свободы, общечеловечности, справедливости и т. д. Но они, русские люди, не видят или не хотят видеть, что эти принципы в еврейских устах имеют другую окраску, и даже более — другую сущность, чем те, которые дало и даёт нам христианство; что под той же формой преподносится нам нечто иное по существу, суррогат. И я глубоко убежден, или, по крайней мере, чувствую это всем своим существом, что эти еврейские принципы, сходные с христианскими (и взятые из христианства), незаметно, но верно расшатывают и нашу христианскую этику, и нашу веру, и наши русские идеалы, и устои жизненные, и характер, и проч. и проч. (Я не касаюсь материальной, экономической стороны дела, которая у всех на виду.) Враг в лице «просвещенных» евреев тем более опасен, что его воздействие, его гибельное влияние совершается незаметно, и притом путем печати, являющейся страшной силой. Борьба с этим врагом необходима, и борьба упорная, ибо это борьба не Ивановых с Зильберштейнами, но борьба христианства с еврейством, христианских светлых и чистых принципов с мутными и безнравственными (Талмуд) принципами еврейскими. Нас не должна ни удивлять, ни останавливать такая борьба, ибо это та великая борьба, которую начал еще апостол Павел, которую продолжали многие народы и которая будет продолжаться до скончания мира, "дондеже весь Израиль спасется".
Она необходима как для нас, так и для самого Израиля: для нас — она средство к самозащите и побуждение к бодрствованию, для Израиля — она условие его спасения, обращения, перерождения. Здесь пред нами одна из величайших коллизий, которых немало в христианстве: считать врагами и бороться с теми, которых нужно любить как «человеков». Итак, по примеру великого апостола и мудрейшего христианина, будем бороться до конца, но христианскими средствами — удалением, прекращением общения, обнаружением козней врага, изолированием, где нужно — любовью и милостью, где нужно — гневом и силой (разумею нравственную силу — например, закон, литература и проч.). Поэтому, С. Ф., выражение — уже поздно — благоволите заменить девизом: будем бороться всегда и везде!»
Увы! Этим себя утешить даже на минуту нельзя. Еврейский вопрос — религиозный лишь косвенно, и не на этой почве предстоит борьба; суть еврейского вопроса заключается исключительно в расовых свойствах еврейского племени, как прирожденных, так и воспитанных несколькими тысячами лет гнета и борьбы с другими расами и племенами. Именно в силу этих свойств борьба возможна лишь до тех пор, пока евреи не перешли по своей численности и общественному положению известной границы. На Западе эта граница перейдена давно, у нас определенно сказать ещё нельзя, но, судя по безуспешности борьбы, которую от времени до времени начинает государственная власть, граница эта перейдена тоже, и можно повторить лишь: «поздно».
Да, поздно, поэтому у нас нет и не может быть теперь никакой сколько-нибудь реальной и осуществимой программы по еврейскому вопросу. Нечего предложить, не о чем хлопотать. Безполезность каждой проектируемой меры, несостоятельность каждого возможного направления в еврейской политике бьёт в глаза. Возьмем главные пункты:
1. Возврат к древнерусскому взгляду: удаление всех евреев без всякого исключения. Очевидный абсурд. Некуда удалять, да и средств не найдётся.
2. Малороссийский взгляд: уничтожение излишних, то есть погромы. Нужно ли говорить, что в современном государстве этот возмутительный сам по себе и нехристианский взгляд даже немыслим?
3. Полное уравнение прав, уничтожение черты оседлости и пр.? А Галиция? А современная Франция, Венгрия, Австрия, Германия? Г. Непризванный совершенно справедливо указывает ниже, что славяне по своей природе особенно идеалистичны, то есть особенно беззащитны в борьбе с евреями.
4. Наконец, политика слияния. Смешанные браки, переход евреев в христианство? Увы! Это тоже не решение вопроса. Еврейская кровь, влитая в арийскую, претворяет её до такой степени, что новая раса становится своего рода бичом Божиим среди того народа, который этот опыт в больших размерах проделал. Живой пример — Венгрия, где евреи слились совершенно с верхним венгерским классом и фактически растворили его в себе. Это же движение идет в Польше, обусловливая полное разложение исторических культурных родов.
- Что же касается перехода евреев в христианство, то, при ослаблении в нас церковного духа и веры, каков будет в новой вере гораздо более крепкий духовно еврей и по каким мотивам он здесь очутится? Не говорим об исключительных случаях искреннего перехода единиц, но огромное большинство разве не делает из этого акта очевидного гешефта?
Можно ли об этом серьезно говорить? Не наоборот ли? Не следовало ли бы установить более осмотрительный и строгий прием евреев в христианскую сферу?
Мы глубоко убеждены, что еврейский вопрос не разрешим. Оттого так тяжело и грустно о нём говорить.