Когда Миша слышал, что у деда опять опустились руки, он забирался к нему на колени и старательно гладил по голове, обращаясь к ней же: «Дорогая ты моя лысая голова». Делал он это долго и усердно.
Г олова и вправду была лысая, гладкая, обтянутая блестящей кожей. И только сзади, у основания, - колючая: там ещё оставалось что брить. Дед брился электрической бритвой, а по каким-то особенным дням брал опасную. Миша не знал этих дней и боялся пропустить. Но дед всегда звал его, потому что всё чувствовал.
Миша наблюдал за «опасным» бритьём и думал, что так умеют только командиры - смелые люди в военной форме. А вот его отец так не умел, да и вообще ему не повезло: отец родился в каком-то тридцать седьмом и не смог на войне повоевать. Он даже не помнит, как их с бабушкой гнали немцы, а только просил есть. Бабушка давала ему размоченные сухари в тряпке, а он сосал, как грудной. И самого интересного не заметил - как бабушке удалось бежать от немцев. И её подруга с ребёнком тоже бежала, потому что немцы были слабые и устали охранять. Бабушка ещё несколько дней тащила отца по лесам, а потом они пришли к родственникам в город и стали у них жить. В одной квартире с ними жили немцы и варили суп. А когда суп был готов, немцы кричали: «Виктор, ди зупэ», - и бабушка отправляла отца с кастрюлькой. И тогда отец стал кормильцем, потому что немцы любили детей и угощали их немецким шоколадом. Это отец помнит, и как называется немецкий суп, помнит. Он и русский суп всегда называет «ди зупэ».
А полицаи отнимали еду у детей и женщин. У бабушки они отняли мешок яблок, которые она нарвала в саду и несла домой. Бабушка обделалась от страха, потому что полицаи повели её на расстрел, а потом сказали: «Беги». И она убежала на другой конец города и только через день вернулась домой. Она думала, что её убили, а на самом деле просто уснула в сарае.
А ещё бабушка ела кошку в тридцать третьем и никогда не верила в Бога. Её мать тоже не верила в Бога, хотя жила при царском режиме, а тогда все молились.
А мать деда верила в Бога и всех своих детей учила молиться. Но дед никогда не молился, только вспоминал, как молилась мать. Но молитвы дед знал, и французский язык знал, потому что к ним приходил учитель. Дом у них был большой, как Дом культуры, то есть он сейчас - Дом культуры, и в нём показывают кино.
А ещё у них жили лошади, и, кроме французского, дед знал лошадиный язык. А когда Миша увидел живую лошадь, то испугался, потому что не был с ней знаком. Дедовых лошадей красные и белые поделили поровну и забрали на войну. А в мирное время забрали дом, чтобы всем людям жилось хорошо.
Когда дед вырос и стал мужчиной, то пошёл на войну с немцами и сразу попал в плен, но до концлагеря не доехал. Его, как и бабушку, плохо охраняли, и он убежал к нашим.
После этого он больше не воевал, а стал рабочим в городе Гурьеве из-за какой-то ошибки в регистратуре. Работал он хорошо, но еды у него не было, только вобла и куски хлеба. А через три года после войны он вернулся к бабушке, и они построили новый дом.
А когда Миша ел сладкую гурьевскую кашу с изюмом, то вспоминал, что это всё - дед, что это он построил завод в Гурьеве, где делают самую вкусную кашу и другие продукты. И каша становилась ещё вкуснее, а Мише делалось грустно. И он начинал думать, что ему совсем не повезло, потому что он родился в Москве в мирное время, и надо ходить в детский сад, и даже партизан никаких нет, и дед обязательно стал бы командиром, если бы его не отправили в этот Гурьев.
Миша считал, что его маме тоже не повезло. Она до четырнадцати лет доила корову, а потом приехала в Москву - к тётке на всё готовое летом пятьдесят третьего.
Но Миша знал, что он похож на деда. Дед сам говорил ему об этом, брал стакан воды и капал на стол две капли. Одна капля всегда получалась больше другой, и Миша понимал, что дед прав.
Когда Михаил вырастет, то станет солдатом, и будет воевать в чужой далёкой стране, и попадёт в плен, а потом бежит и будет отправлен на Родину работать. А старший сын Михаила скажет в адрес младшего: «Родился на всё готовое в девяносто четвёртом, а я два путча пережил». И Михаил спросит жену, почему она никогда не варит детям гурьевскую кашу. И найдёт на карте город Гурьев, который к тому времени будет иметь другое название и находиться в другой стране. И Михаил подумает, что каша теперь называется по-другому, но рецепт её приготовления наверняка тот же.
