Наиболее бурная жизнь на Хлебной площади была, пожалуй, в девяностые годы прошлого века. Впрочем, она и по всей стране тогда была такая. Рэкетиры, фермеры, челноки. Чего и кого здесь только не было!
Искусство договариваться
На базаре, как известно, два дурака — один продает, другой покупает. В начале девяностых дураками стали все. Каждый, кто мог что-то продать, продавал. Каждый, у кого хватало денег купить, что-то покупал. И хотя в стране был взят курс к рынку, на самом деле она превратилась в огромный базар.
Торговля с рук на ул. Пирогова.
Собственно традиционные рынки вообще исчезли как класс. На вещевых продавали продукты, а на продуктовых — шмотки и всякое барахло. Новые порядки стремительно захватили и Хлебную площадь со всеми прилегающими окрестностями. Теперь дорога к ней проходила по забитым до отказа торгующим людом улицам Пирогова и Каминского.
Продавцов было так много, что они раскинули свои палатки на Пирогова в несколько рядов.
Да еще вдоль стен жались реализаторы товара попроще — всякого старья, вещей домашнего обихода советской выделки, видеокассет с боевиками и некогда запретной любовью, которая продавалась в открытую, несмотря на действовавшие статьи уголовного кодекса.
Символом перемен и здесь стали платные туалеты в павильонах рынка, которые, как грибы после дождя, начали расти еще в перестройку. Туалеты были теми же, что и раньше, но теперь у входа сидела женщина и собирала со всякого сюда входящего дань. При необходимости даже отматывала некоторое количество туалетной бумаги. В самом туалете бумаги, разумеется, не было.
В торговле продуктами с земли в то время не видели большой беды.
Всем остальным, чтобы заработать, приходилось изрядно трудиться. Уличные продавцы старались успевать везде сами — ездить за товаром в Москву или челночить в Польшу за дешевыми турецкими свитерами, а потом продавать привезенное сонму желающих купить хоть что-то, иначе любые накопления съест инфляция и не подавится.
Торговля водкой в Туле из автофургона. От элитного алкоголя до демократичного спирта «рояль».
Как и в советское время, рынок остался интернационален. Но только теперь здесь появились кварталы оборотистых вьетнамцев, торгующих джинсами. А вот торговцы с Украины до Хлебной площади практически не доезжали. Свой нехитрый товар — сало, колбаса, сыр, масло — они продавали в ближайших окрестностях Московского вокзала. Больше всего их было на перекрестке улицы Дмитрия Ульянова и Красноармейского проспекта. Новые украинские власти ставили этому бизнесу неимоверные барьеры, запрещая проносить дополнительные сумки с товаром. Но баулы просто передавали в окно или брали с собой в провожатые родных, и у каждого случайно в руках по сумке. Что-что, а обманывать государство в те времена умели как нигде.
Павильон на Центральном рынке. 1990-е гг. Детский мир тоже мог быть комиссионным.
Практически каждая третья покупка в те времена совершалась на рынке, где все было хоть чуть, но дешевле. И это не оборот речи, а статистика.
В середине девяностых пробраться в число торгующих в вещевом павильоне Центрального рынка было большой проблемой. Да и удовольствие это было недешевое. По прейскуранту один день торговли здесь обходился в 35 тысяч рублей, что в месяц — около миллиона. Торговцы на улице платили по 20 тысяч. С тех, кто продавал всякую фигню с рук, хоть по две тысячи, но все равно брали. Плюс торговцы павильона выкладывали по сто тысяч в месяц страховки от воров, чтобы не тырили с прилавков. Страховка была действенной, без обмана. Коммерция, как и политика, — это искусство договариваться.
Для сравнения. Килограмм куриных окорочков «ножки Буша» стоил от 8 до 10 тысяч рублей, килограмм сливочного масла — 13 тысяч рублей.
В марте 1993 года в Туле впервые организовали фермерскую ярмарку. Приехавшие фермеры торговали по всему рынку под креативно раздававшиеся из репродукторов песни несравненной Руслановой. От изобилия товаров разбегались глаза: арсеньевская колбаса, копченая мойва, особая водка, сахар, горбуша, мед, домашний сыр. А также, разумеется, традиционные фермерские продукты нового времени — яблоки, бананы и ананасы. Наибольшим спросом пользовалось подсолнечное масло — ввиду дефицита его цена в течение одного дня выросла на четверть.
Если с началом дикого рынка к торгующим не было особых претензий, лишь бы успевали оплачивать место, постепенно требования ужесточались. К середине девяностых даже запретили торговать продуктами питания с земли, стали требовать удостоверение личности, разрешение на продажу, сертификат на товар.
Рейд по центральному рынку с проверкой уровня радиации. 1991 г.
Самое же немыслимое — весы теперь допускались к торговле только с клеймом центра стандартизации и метрологии. А ведь еще недавно едва ли не у каждого продавца имелись собственные весы. О последствиях говорить не надо — в пользу покупателя ни одни весы не работали. Особенно ужесточились требования после того, как в Белеве несколько десятков людей разом попали в тяжелом состоянии в больницу, отравившись селедкой, которую продавал на рынке местный предприниматель.
Рынок тоже отдыхает
У каждого времени свои воспоминания. В конце девяностых мы с фоторепортером Андреем Лыженковым проводили в разных точках города «слободские забавы» — веселые конкурсы, по результатам которых победители получали хорошие, иногда очень хорошие призы от организаторов и газеты «Слобода». Часто местом проведения «слободских забав» становились окрестности Хлебной площади.
Одна из них запомнилась особо. Известный в Туле шоумен и певец Сергей Железняков договорился, чтобы конкурс прошел в магазине, который арендовали его друзья. На месте, как всегда, выяснились нюансы. Вход в магазин был не со стороны улицы Каминского, а со двора. Это в непростые времена, когда опасностью грозила любая подворотня.
Другим же нюансом оказалось то, что в понедельник, когда мы решили проводить конкурс, на рынке выходной. Соответственно, уже в районе двух часов улица Каминского была абсолютно пустынной. От слова совсем. Ни души! Оказывается, находиться в местах, где не работает рынок, совсем ни к чему. Даже просто дождаться одиноких прохожих оказалось непростым делом. Как правило, это были молоденькие девушки, возвращавшиеся с проводившихся неподалеку учебных курсов.
У части из них наш с Андреем внешний вид не вызвал подозрений, и они готовы были принять участие в конкурсе; тем более что газету знали и читали. Но большинство из согласившихся отказывались следовать дальше, как только понимали, что надо идти во двор. Также внушительные потери мы понесли после того, как выяснялось, что для входа в магазин надо сделать несколько шагов по ступенькам в полуподвальное помещение.
И все-таки смельчаки нашлись. Конкурс вышел на самом деле веселым. Главный приз получал тот, кто соорудит самую высокую башню из коробок с зубной пастой. Не припомнить уже, каков был рекорд, но где-то в старых подшивках газеты репортаж об этом историческом событии сохранился.
Вот так неожиданно выяснилось, что и Центральный рынок иногда отдыхает. Отдыхают продавцы. Отдыхают жулики. Отдыхают товарищи милиционеры. Отдыхают все те, кто в базарные дни наполняет эти места невероятной энергетикой под девизом «купи — продай».
Наперсточники и рэкетиры
Мы незаметным образом подошли к самой актуальной теме десятилетия. С расцветом торговли на рынке воцарился криминал. Одни ехали на Хлебную площадь купить, другие продать, а третьи — поживиться за чужой счет.
Объектом преступления могла стать любая вещь. Мелкие воришки тащили все, что под руку попадется, — хоть даже катушку ниток. Лишь бы можно было унести домой или тут же перепродать, выручив живые деньги на водку.
Искусством украсть из-под самого носа моментально овладели очень многие. И это действительно было искусством.
Для примера скажу, что у меня на Центральном рынке в Варшаве в то время увели с прилавка довольно большую коробку с елочными игрушками, я даже не успел понять, как она исчезла. А ее ведь в карман не спрячешь. Что уж говорить о наших, доморощенных ворах.
Воровали также карманники. Воровали бомжи, но за ними легче уследить, и алкоголики. Воровали подростки. Вокруг рынка сложилась целая группа детей из неблагополучных семей, которые, совершая свои первые преступления, приобщались таким образом к миру криминала. Милиция это понимала, выявляла, боролась, но в условиях того времени беспризорные подростки были практически неразрешимой проблемой.
Но символ времени — это, конечно, игра в наперстки. «Кручу, верчу, запутать хочу», — это как раз оттуда. Наперстки — это телефонные лохотроны девяностых. Оказалось, что простаков, верящих в то, что у наперсточников можно выиграть, немало. Особенно азартны были женщины. А может, их азартнее окручивали. Ведь с обычного мужика что моментально возьмешь, кроме шапки?
А женщины, войдя в раж и желая отыграться, ставили под залог кольца и серьги. Само собой, проигрывали.
Поскольку термин «наперстки» быстро стал нарицательным, для разнообразия в Туле около рынка играли в календарики. Такая же умная и логическая забава, что и наперстки, только календарики. Прохожему лоху предлагалось угадать картинку одного из трех календариков, с понятным финалом.
Нельзя сказать, что милиция совсем не боролась с аферистами. Боролась, как могла. Иногда игра прерывалась в самом разгаре, ее организаторы хватали картонку, на которой крутили наперстки, и отходили в сторону в связи с приближением милиционера. В 1991 году, например, в районе Хлебной площади привлекли к ответственности около пятидесяти человек, а толку.
Зато осенью 1992 года именно на центральном рынке тульская милиция одержала свою первую большую победу над рэкетом. Правда, операция эта готовилась долго и тщательно, в нее были вовлечены оперативники со всего города.
В первый раз, когда переодетые блюстители порядка появились под видом продавцов, к ним никто не подошел. Через неделю повторили, и опять безрезультатно. К бабке не ходи, кто-то предупредил.
Тогда операцию организовали на уровне ФБР, нынешнего ФСБ. Теперь в роли продавцов выступили курсанты школы милиции. Подготовились к операции и с технической точки зрения, что по тем временам тоже практиковалось нечасто, да и организовать было непросто. Все происходящее записывалось на диктофоны и на видеокассетах.
И вот, наконец, на рынок утром выходного дня въехала машина с обувью немецкой фирмы «саламандра», специально закупленной для операции. В то время места на рынке не были расписаны. Достаточно было просто приехать машине с товаром и найти свободное местечко.
Вскоре к новичкам подошли крепкие ребята из местных и в категорической форме потребовали тридцать тысяч рублей.
По меркам 1992 года тридцать тысяч были куда тяжелее, чем тридцать тысяч 1995 года, о которых говорилось выше. Завязался разговор. Продавцы оправдывались тем, что еще даже не успели расторговаться. А нет покупателей, и нет денег. Пока в наличии лишь три тысячи, что подошедших, конечно, не устраивало.
Беседа быстро набирала обороты. Крепкие ребята перешли к угрозам — не будет денег, заберут весь товар.
Машину тем временем окружили еще с десяток человек. Переговоры продолжались еще минут двадцать, в конце концов растерявшихся продавцов стали просто оттеснять от машины. Их решили наказать. Один из рэкетиров взял коробки с обувью и уже собрался с ней уходить.
Тут все и началось.
Выскочили милиционеры, сидевшие в засаде. Повязали всех, около десяти человек, в том числе ближайшего помощника главаря группировки. Однако ни оружия, ни даже газовых баллончиков у вымогателей при обыске не нашли. Все они были молодыми людьми — от 19 до 30 лет. Проблемы вымогательства это, конечно, не решило. Однако тульская милиция наглядно показала, что при действенной поддержке со стороны закона порядок навести все же можно.
Читайте полную версию статьи на статьи на MySlo.ru:
История Центрального рынка. Лихие 90-е