Человек привыкает ко всему. По - другому и быть не может. Рейсы на север заставили стать находчивее, выносливее и самостоятельнее.
Закончилось мое первое лето работы в поездах. В штате мест было мало, а желающих остаться работать на постоянной основе, прилично. И вот, счастливейший момент - Начальник Резерва проводников вызывает к себе и приглашает остаться работать. Моё сердце бешено заколотилось. Я так об этом мечтала. Работать в нашем Череповецком Резерве одно удовольствие. Единственный поезд, который ходит ежедневно на москву. Штат маленький, следовательно, меньше злобных людей. Всё как-то по - домашнему.
Мои глаза засияли от счастья. Конечно, я закрыла глаза на то, что пока в Череповце мест нет, но есть в Вологде, поэтому придётся какое-то время поездить командировками. Я была на всё согласна.
Началась учёба "Первозимников." Знаете, что это такое?
В вагонах зимой нужно топить печь. В поездах, которые проходят по электрифицированным участкам топить нужно только в перестое. В пути следования машинист поезда даёт 3000 вольт на состав. Вагоны между собой соединены кабелем и все получают тепло и радостные едут.
Так происходит не во всех поездах. В поезде 376, о котором хочу рассказать, электрификация только до станции "Коноша." Поездная бригада меняется по станции Вологда без двух минут десять. Вагоны уже целые. Все еще в Москве сели. На приёмку вагона минут пятнадцать, пока состав стоит. Документы, подсчёты, просьбы пассажиров. Дело близится к ночи и к злощастной станции, к которой моя "топка" должна полыхать ярким пламенем.
На учёбе нас, молодых проводников должны были научить быстро и эффективно растапливать печи. На деле же, "инструкторша" один раз показала, как делать "куколок" - огромный шматок угля завернутый в газету. Печка не растопилась.
"В первом рейсе всему научитесь", - сказал инструктор и отправил нас разбирать барахло в кабинетах.
Так пролетела неделя. В свой первый зимний рейс я поехала семнадцатого октября.
"Пфф, не зима еще. Делов то! Пока тепло - осмотрюсь там. Коллеги научат печку топить, ну и всем зимним премудростям."
Как оказалось, на Воркуте в октябре было уже минус пятнадцать градусов по Цельсию. На молодых, нахальные коллеги пытались выезжать. Не признавались, если были недостачи стаканов и белья, а платит то, кто принял такой вагон. Когда бригада меняется не по отправлению с начальной станции - так бывает. Всё, на честном слове.
Учить особо никто не хотел. Всем помогал Лёха. Он был очень добрым проводником и душой любой компании. Его даже не портило то, что он был геем. Все знали, но делали вид что не в курсе.
В первый зимний рейс я узнала, что на станциях надо собирать картонные коробки для растопки. бумажный и картонный мусор выкидывать ни в коем случае нельзя. Он прекрасно горит. За топкой надо тщательно следить - потухнет, намучаешься. Придётся вычищать всю золу и заново растоплять печурку. При приёмке вагона превратить два своих глаза в сто и не жалеть сдающего смену. Пассажирам улыбаться в меру, а особой категории пассажиров лучше не улыбаться. Быть гибкой - обязательно. Вахтовики будут пить водку. Сделать с этим ничего нельзя. Придётся потерпеть. Зато все сувениры, открытки, "чайка" ( это чайная продукция), уйдут на ура. Да еще и чаевых оставят прилично. Надо смотреть по ситуации. Чувствовать, когда надо быть очень осторожной и вовремя сообщить Начальнику поезда, чтоб он вызвал на станцию сотрудников ЛОП (линейный отдел полиции).
Нас с девчонками сразу предупредили "старые" сотрудники о том, что лучше забыть про яркий макияж на этом направлении и юбку нужно носить подлиннее.
Пугали нас разными байками. Здесь очень много ездит людей, возвращающихся домой из мест заключений.
Их видно еще до того, как они подают справку на посадке. Паспорта еще нет, а лицо пропитано лишениями и усталостью. Среди них попадаются спокойные и приятные люди со сложной судьбой. В дороге они берут чай и рассказывают о себе. Нужно быть на чеку!
Состав на это направление собирается из самых "печальных" вагонов. Они скрипят от старости. Чего не коснись - оно на ладан дышит.
Холодильников не было. Микроволновок тоже. В редком вагоне попадались СВЧ -печи, которые я прозвала космолётами. Это были огромные визжащие шкафы., которые при нагревании пищи делали так: "уиииииааа ууууууааа ыыыы"
Сейчас таких наверно уже нет. В общем, приходилось приспосабливаться. Еду мы хранили в шкафах для угля, которые находятся в тамбуре. Только продукты замерзали там в кочку. Чтоб поесть нужно было достать продукты часов за пять. Такой способ хранения не гарантировал сохранение прежнего вкуса еды, но выбора не было.
Еще, я заливала гречку кипятком и ставила контейнер, завёрнутый в полотенце на кипятильник. Получалась полноценная гречневая каша. В конце мне по - приколу было разбить в кашку сырое яйко и перемешать. Получалось недурно! Всё лучше, чем "бичи" есть. По - моему, в рейсе я их ни разу не ела. У меня после детских рейсов, когда ребята по три раза в день заваривали лапшу, выработалось стойкое отвращение на неё.
По Котласу нам загружали добротный уголь. В ведро, которым угольщик закидывал уголь влезало примерно три чёрненьких лоснящихся ломтя. На такие смотришь и думаешь:
"Три ведра такого отборного уголёчка закину и можно сходить в гости спокойно, полы помыть, да и в общем, часа три не париться."
С чем я еще познакомилась в зимних рейсах?
Разморозка раковин и туалетов. Трубы замерзают и приходится потрудиться. У каждого проводника в арсенале имеется грелка с трубкой. Наливаешь в грелку кипяток и опускаешь трубку в раковину. Лёд начинает по - тихоньку отходить. Чтоб избежать этого, нужно вовремя проливать раковины и туалеты кипятком и просыпать их солью - это залог спокойной смены.
При снегопаде на подвагонное оборудование наметало огромные сугробы. Они превращались в ледышки и на больших станциях я с ломиком наращивала мышцы на руках и спине. Иногда плечи болели до такой степени, что даже в вагон залезать было трудновато.
Мне нравилось стоять на станциях. Белые ночи Печоры меня сперва очень удивляли. Зима, два часа ночи, а светло, как днём.
Проводник должен помнить расписание наизусть, чтоб не проворонить двухминутные станции. Ключ нужно было провернуть заранее в скважине, иначе, есть риск, что ты не посадишь пассажира. Двери заклинивало от старости и отсутствия ухода.
В первые рейсы рейсы меня очень смешили названия станций:
"Крепёжная", "Чиньяворык", "Каджером", "Янью", "Косью", "Кочмес", "Амшор", "Сивая Маска", "Шор", "Пышор", "Кыкшор".
Стоишь в тамбуре, дышишь на стекло, чтоб смотреть на пролетающие пейзажи. Иногда сердечко надышишь для красоты. Подкинешь уголька в топку, колосниковую решетку кочергой прочистишь, "чтоб горело ясно."
Руки озябли. Они были всегда красные, а в запарный рейс - красно - чёрные - обмороженные в перемешку с угольными вставками.
На маленьких станциях пассажиры выпрыгивали и по пояс уходили в сугроб. Их это не смущало. Северные люди такие жизнерадостные...
Есть, конечно, и отдельные лица, которые, которые всю дорогу "давление мне поднимали."
Сядешь без сил чайку попить, а тут - на тебе! Ревизоры садятся. А там у меня кашка гречневая варится на кипятильнике и углы от угля не отмыты на полу - минус сто процентов премии.
Как - то мы с Юлькой сидим, кофеёк "сёрбаем", ржём, как обычно. Вдруг мимо проходит седой мужчина с необычайно острым взглядом и худым вытянутым лицом с сильно выраженными скулами.
На нём была странная атласная рубашка оранжевого цвета, совсем не по моде. На его пальцах были наколоты перстни. Он остановился около нашего купе, резко повернул голову, запрокинул её назад и закатил глаза. Вздохнув, он прошипел:
"Как вкусно пахнет девочками..."
Мы с Юлькой очень плохо спали до тех пор, пока он не вышел.
Были и весёлые пассажиры у нас. Помогали "подвагонку" околачивать, раковины проливать, долбить примёрзший уголь в железном кармане.
Как - то ехали пацаны на понтах. Бизнесмены. Они занимались металлом. Это я поняла по их телефонным разговорам. Вагоны где - то отцепляли, загружали, прицепляли. Один из них всё вис около моей каморки. Тряс пачкой денег и предлагал взять мне их.
"Я бы тебе море цветов купил, но тут ни одного магазина нет. Возьми вот деньги. Сама себе купишь. Номер запиши мой. Чего ты улыбаешься так? Записывай давай. позвонишь, порешаем. Ты крутая всё - таки."
С такими речами, примерно пассажиров пятьдесят на триста семьдесят шестом поезде, но этот парень сильно отличался. Ему было двадцать пять. От него веяло самостоятельностью и независимостью. Они с другом изрядно выпили перед сном и всю ночь я слушала, как не переставая звонит его телефон:
"Нашла коса на камень, идёт война на память лет..."
На Воркуте вместо угля засыпали угольную крошку в перемешку со снегом. Печки плохо топились. Мы нервничали. Продукты на Воркуте лучше не покупать. В 2017 году там коробка молока стоила 180 рублей. Овощи видимо были отлиты из золота. Да все продукты стоили очень дорого. Зато квартиру можно было купить за 100 тысяч рублей. Только кому она там нужна, эта квартира?
Обратная дорога была тяжёлой. Всю дорогу наковыривали эту крошку. Рукава пальто были чёрные до локтя. С рейса заходишь в магазин, а на тебя продавец смотрит, как на бомжа. Особенно удивлялись люди в мае, когда я приезжала с Воркуты. На улице плюс двадцать. а я в грязном зимнем пальто РЖД. На северах то в это время зима еще правит. В общем, у людей, смотрящих на меня на лице читался когнитивный диссонанс. После семи суток я падала в ванну и проваливалась в небытие. Мне казалось, что угольная кожа шипит от удовольствия.
Пост опять получился длинным, поэтому я решила продолжить его попозже.
Вы бывали на Севере? Романтично, не правда ли?