Юношеский роман или Десять встреч длиною в жизнь
Глава третья
Часть вторая
Подходя к Светкиному дому, Лёнька поднял глаза, и на втором этаже в одном из окон увидел её улыбающееся лицо. Она отчаянно махала руками и жестами показывала, чтобы он заходил в дом.
Знакомиться со Светкиными родителями Лёньке не очень-то и хотелось, а особенно встречаться с её братом, недавно вернувшимся из заключения.
«Ну уж если пришёл, то тогда — добро пожаловать», — невесело пошутил он про себя.
Не успел он нажать на кнопку звонка, как дверь распахнулась, на пороге стояла сияющая Светка. Её глаза излучали столько радости, а на лице была такая счастливая улыбка, что все сомнения и невесёлые мысли сами собой исчезли.
— Лёнечка, — ласково, с небольшим придыханием вырвалось из её полуоткрытых губ, — я так тебя ждала, и ты вот… — у неё не было больше слов, чтобы закончить весь сумбур чувств, которые не смогли вырваться из неё, но их невозможно было скрыть с её лица.
В большой прихожей старого, сталинской постройки дома было просторно, даже несмотря на то, что в ней стояли два больших платяных шкафа и огромный комод.
Из дверей слева, где находилась кухня, вышла аккуратно одетая женщина такого же примерно возраста, как и его мама. Она с доброжелательной улыбкой подошла к Лёньке, который всё ещё топтался на пороге, и протянула ему руку.
— Маргарита Павловна, — представилась она и добавила: — А вы, наверное, и есть тот самый Леонид, про которого все последние дни только и говорит Светочка?
— Да, — кивнул головой Лёнька, пожимая руку Маргарите Павловне, — именно он.
— Ну что ж, Леонид, — уже официальнее продолжила Маргарита Павловна, — если вы уже здесь, то раздевайтесь и проходите. Сейчас чай пить будем, — и, повернувшись к Светке, вежливо, поучительным голосом посоветовала: — А ты, Светочка, поухаживай за молодым человеком. Покажи ему, где бы он смог повесить свой, — она оглядела сверху вниз Лёнькин наряд и, оттопырив нижнюю губу, закончила ритуал приглашения, — полушубок. — И так же надменно, как вошла в коридор, вышла из него в кухню.
Светка тут же подскочила к Лёньке с щебетанием:
— Да-да, Лёнечка. Ты раздевайся, — и, распахнув один из объёмных шкафов, показала: — А здесь можешь повесить свой полушубочек.
Лёнька разделся и огляделся в прихожей. Слева находилась дверь в обширную кухню, посередине которой стоял большой круглый стол и красивые стулья с высокими спинками, оббитыми какой-то габардиновой тканью. Справа находились две закрытые двери, а прямо на Лёньку смотрела дверь, из которой, по всей видимости, только что выбежала Светка.
Лёнька из писем Светки и из вчерашнего разговора знал, что мать Светки умерла несколько лет назад. Отец работает где-то в управлении железных дорог, и его вдовью долю сейчас скрашивает Маргарита Павловна. Она работает в горкоме партии, поэтому очень строгая и постоянно следит за Светкой и оберегает её, чтобы та не наделала каких-нибудь глупостей.
— Только я не понимаю, какие глупости она имеет в виду, — наивно поведала вчера Светка, на что тот только ухмыльнулся, но в подробности Светку посвящать не стал.
Раздевшись, Лёнька в нерешительности стоял, переминаясь с ноги на ногу, не зная, что же делать дальше.
Что-то его решительность от такого официального приёма куда-то сразу улетучилась. Он даже забыл все слова, которые приготовился произнести при встрече со Светкиными родителями.
Выручила сама Светка. Она подсунула ему домашние тапочки и, ухватив за руку, затащила к себе в комнату, захлопнув за собой дверь.
— Да ну её, эту Маргариту, — недовольно пробормотала она, и на этом её решительность как бы сама собой испарилась.
Перед Лёнькой опять стояла та же прежняя застенчивая девчонка, которая в своё время не спускала с него глаз и страшилась подойти, чтобы хотя бы взять за руку.
Вот и сейчас она застыла напротив него с виноватой улыбкой на лице и только потирала ту руку, которой так решительно минуту назад затянула Лёньку в комнату.
— Ты чего это? — не понял он произошедшую в Светке перемену. — Что случилось?
— Ничего не случилось, — робко произнесла Светка, — только я не знаю, что делать дальше, — и она виновато подняла на Лёньку глаза.
От такой простоты и наивности он чуть не рассмеялся, но, сдержав смех и улыбаясь, посоветовал:
— А ты предложи мне сесть и сама сядь рядом со мной. А потом мы поговорим.
— Ой, — встрепенулась она, — что это я тебя держу у дверей. Вон стол, вот стулья. Проходи, — и она сделала несколько шагов к столу, стоящему у окна.
Но Лёнька опередил её и, сделав шаг навстречу, перехватил Светку, мягко взяв за руку.
— Глупенькая, — ласково произнёс он, прижимая её к себе, — чего ты боишься?
Светка прильнула к нему всем своим худеньким тельцем, подняв на него глаза.
— А я совсем не боюсь, я просто не знаю, что мне делать.
— А ничего и не делай, — вновь улыбнулся Лёнька. — Тут и так всё замечательно. — Но неожиданно раздался стук в дверь, из-за которой послышался строгий голос Маргариты Павловны:
— Света! Леонид! Идите пить чай. Чай уже на столе.
Светку откинуло от Лёньки, как ураганным ветром, и она, растерянно хлопая глазами, смотрела на открывающуюся дверь, в которой появилась монументальная фигура Маргариты Павловны.
Той и говорить ничего не надо было, она и без всяких объяснений поняла, что прервала ласки молодых людей, но, не подав вида, продолжила:
— Давайте-давайте. Пойдём, а то там всё остынет, — и, отойдя из проёма двери, жестом показала молодым людям, куда им следует пройти.
На столе, сияя хромированными боками, стоял большой электрический самовар. На нём красовался вместительный заварочный чайник, а по краям круглого стола были расставлены изящные фарфоровые чашки с блюдцами, расписанные нежными веточками сирени.
Вокруг стола стояло четыре стула, а чашек было только три. Увидев удивлённый взгляд Лёньки, Маргарита Павловна объяснила:
— Борис Николаевич уже пообедал и ушёл на работу, а Витя ещё на работе, — и, проявляя доброжелательность, радушно продолжила: — А вы садитесь, садитесь. Я сейчас пирог достану. Попробуем, что это у меня сегодня получилось.
Она открыла духовку и достала противень с пирогом.
Его аромат сразу разнёсся по кухне, как бы приглашая немедленно попробовать его.
Лёнька был не против такого предложения, которое смотрело на него пышными розовыми боками.
Поставив пирог на стол, Маргарита Павловна нарезала его небольшими кусочками и разложила по тарелочкам. Светка тоже хозяйничала за столом.
Она поставила перед Лёнькой тарелочку с пирогом, положив рядом небольшую вилку с ножом и придвинув к нему сахарницу. Взяв чашку, она поинтересовалась:
— А ты какой чай любишь? Крепкий? — и, увидев, как Лёнька утвердительно кивнул, наполнила заваркой чашку и разбавила её кипятком.
Когда суета за столом улеглась, то можно было попробовать и пирог. Он оказался настолько вкусным, сочным и нежным, что с Лёнькиной тарелки положенный кусок сразу же исчез.
Маргарита Павловна с интересом наблюдала за Лёнькой и когда увидела, что он уже справился с пирогом и осторожно начал прихлёбывать горячий чай, принялась расспросы.
— Вы, конечно, меня извините, Леонид, — начала она официально, — но не могли бы Вы рассказать немного о себе? А то Светочка что-то неохотно об этом говорит, а нам с Борисом Николаевичем очень хотелось бы узнать немного о вас.
— Ну, Маргарита Павловна… — хотела прервать её Светка, но Лёнька, выразительно посмотрев на неё, остановил жестом руки.
— Конечно, Маргарита Павловна. Секретов тут никаких нет, — начал он отвечать на вопросы, к которым был уже заранее готов.
С небольшими остановками, временами прихлёбывая уже остывший чай, он поведал о том, где учится, кем будет, кто его родители и где они живут, о своих интересах и занятиях. Секретов у него никаких не было, поэтому он обо всём рассказывал спокойно и обстоятельно.
Периодически Маргарита Павловна прерывала его наводящими вопросами, но он был заранее готов ко всем вопросам и, как на обыкновенном экзамене, не сбиваясь, отвечал. Все эти вопросы и ответы он уже заранее проиграл для себя, поэтому беседа текла ровно, показывая всю серьёзность и самостоятельность Лёньки.
Чувствовалось, что на Маргариту Павловну он произвёл хорошее впечатление, но на одном вопросе с подковыркой он замешкался.
— И какие у вас, Леонид, дальнейшие планы на жизнь? — она немного замялась, но закончила свою мысль: — Я, конечно, имею в виду в отношениях со Светочкой.
От такого вопроса Светка окаменела, щёки её запылали и она чуть ли не уткнулась лицом в чашку.
— А отношения у нас — нормальные, — Лёнька немного остановился, подыскивая необходимые слова, но тут же с небольшой улыбкой продолжил: — Они в самом начале своего развития, — и, бросив взгляд в сторону Маргариты Павловны, спросил: — Вас, конечно, интересуют их перспективы? — На что Маргарита Павловна утвердительно кивнула головой. — Я очень хорошо отношусь к Свете, но у меня сами понимаете какая будет профессия, поэтому что будет дальше — жизнь покажет. И это уже будет зависеть от нас обоих. — Он посмотрел на Светку и спросил у неё: — Так, Свет?
Не отрывая взгляда от чашки, Светка только послушно кивнула головой.
— Ну вот видите, Света с этим согласна, — показал он руками на реакцию Светки. — А сейчас позвольте мне поблагодарить вас за вкусный пирог и за тёплую беседу, — он сделал ударение на последних словах, — а мы бы хотели всё это, — Лёнька обвёл руками красивый стол, — обсудить вдвоём. Вы не будете против?
Лёнька полностью понял, кто такая Маргарита Павловна и что она из себя представляет, несмотря на свои двадцать лет. Уж очень он много прочёл книг, где описывались типы таких женщин, поэтому он действовал по шаблону, описываемому в этих книгах. Тут ничего выдумывать было не надо. За него об этом уже подумали многие писатели. Поэтому и фразы были стандартными, и стиль беседы соответствовал протоколу партийного собрания.
— Да, пожалуйста, пожалуйста, — закивала в ответ Маргарита Павловна, и Лёнька, поднявшись из-за стола, со Светкой прошёл в её комнату.
Они уселись по обе стороны Светкиного рабочего стола, и Светка восторженно смотрела на Лёньку.
— Ой, Лёнечка, — с жаром начала она, — как же ты хорошо говорил с Маргаритой. Я с ней никогда бы не смогла так говорить!
Лёнька положил ладонь на тоненькую Светкину руку, лежащую на столе, и только улыбнулся в ответ:
— Это всё слова. Что будет потом, то будет. А сейчас пошли лучше прогуляемся, пока светло и тепло, а то будет как вчера. Чего не созналась, что замёрзла? Видел же я, как ты тряслась. Жаль только, что поздно заметил, — уже посетовал он.
— Так я постеснялась, — Светка наивно посмотрела на него. — А вдруг тебе это не понравится.
— Глупенькая, — ласково пробормотал он и, встав из-за стола, подошёл к ней, прижав её голову к себе.
Светка приникла к нему, обхватив обеими руками, опасаясь даже глубоко вздохнуть и, подняв лицо, громким шёпотом произнесла:
— Ты мой, ты жизнь моя. Я это сразу поняла, когда первый раз тебя увидела.
Лёнька с нежностью погладил её по голове.
— Да ладно тебе. — Он вспомнил, каким этот получеловек был после дня рождения в прошлом году. — Пошли лучше на улицу.
Быстро собравшись и попрощавшись с Маргаритой Павловной, они пошли в парк, который находился чуть ли не напротив дома. До него надо было пройти по виадуку, проложенному над железной дорогой.
В парке было тихо и спокойно. Закатное солнышко пробивалось сквозь безлистные кроны деревьев, совсем не согревая землю.
Дорожки были почищены, но утрамбованный на них снег громко скрипел под ногами, создавая особую зимнюю музыку.
Они негромко переговаривались, но их голоса растворялись между стволами берёз и тёмно-зелёных сосен, и создавалось впечатление, что тут, в парке, они только одни, хотя кое-где бегали и перекликались дети под присмотром родителей.
Дойдя до самого конца парка, они остановились на самой кромке обрыва и долго смотрели на широкую заснеженную пойму реки, раскинувшуюся под ними и уходящую далеко-далеко к едва видному лесу, чернеющему на другом берегу.
Лёнька обнял Светку за плечи, и они стояли, любуясь раскинувшимися просторами. Неожиданно Светка повернулась к Лёньке, плотно прижалась к нему и, подняв глаза, тихо спросила:
- Лёнечка, а хочешь, я тебе одно стихотворение прочту?
Чего-чего, а такого сейчас Лёнька меньше всего ожидал от Светки, но справившись с секундным замешательством, заглянул в её широко открытые глаза и, едва улыбнувшись, поинтересовался:
- Что за стих то?
- Он мне очень понравился, когда я его прочла. Правда его мужчина написал, но он меня поразил… - как бы оправдываясь на своё предложение чуть ли не прошептала Светка и потупила глаза, но тут же подняла их. – Так прочесть?.. – в голосе её было столько просьбы, что Лёнька невольно пожал плечами:
- Ну, прочти…
- А ты смеяться не будешь? – ещё раз спросила Светка.
- Читай, читай, - по-доброму улыбнувшись, разрешил Лёнька.
Светка отодвинулась от него, сосредоточив взгляд на заснеженных Зейских просторах и, продолжая держать его руки в своих, тихо начала:
- Как больно, милая, как странно,
Сроднясь в земле, сплетясь ветвями.
Как больно, милая, как странно
Раздваиваться под пилой.
Не зарастет на сердце рана,
Прольется чистыми слезами,
Не зарастет на сердце рана,
Прольется пламенной смолой.
Что за стихотворение читает ему Светка, Лёнька так и не мог понять. О чём оно и при чём тут какие-то раны и слёзы? Но, сдержав эмоции, продолжал слушать, хотя все стихи со школы он воспринимал только тогда, когда читал их сам, а на слух они у него не усваивались. Сколько раз их ему читала Томка, но до Лёньки они никак не доходили. Он только делал вид, что ему понятен смысл читаемого. Ну, обычные срифмованные слова… Красиво, складно… Ну и что?
Но Светка тем же тихим голоском, чуть ли не дрожащим на высоких нотах, продолжала:
- Пока жива, с тобой я буду
Душа и кровь нераздвоимы.
Пока жива, с тобой я буду
Любовь и смерть всегда вдвоем.
Ты понесешь с собой повсюду
Ты понесешь с собой, любимый,
Ты понесешь с собой повсюду
Родную землю, милый дом.
От завораживающего Светкиного голоса у Лёньки пропали все посторонние мысли и только одна пробила его, пригвоздив к замороженному откосу парка.
«Ну ничего себе запудрил я ей мозги. Так она же втрескалась… И что делать дальше?»
А ответ сам собой не находился, но его надо было где-то найти. Но где и как? Лёнька в данный момент найти ответа не мог.
А когда слабенький Светкин голосок донёс до него призыв:
С любимыми не расставайтесь!
Да ещё и:
Всей кровью прорастайте в них
А ещё и:
И каждый раз навек прощайтесь!
Когда уходите на миг!
Он понял, что обуявшие Светку чувства, переполняют её и она их выплёскивает через слова, которые кто-то и когда-то написал, наверное, находясь в такой же ситуации. Но разбудить в себе то, о чём этот поэт написал, Лёнька не мог и поделать с собой тоже ничего не мог. Ну не загорелось у него от этого стихотворения ничего внутри. Морозный ветер, который пробирал его на крутом откосе парка, точно так же замораживал и эти чувства и он молчал.
Закончив читать, Светка умолкла и долго смотрела в бесконечную, блеклую даль морозного горизонта.
Лучи заходящего солнца, пробивающиеся сквозь кроны парковых высоченных сосен, искорками переливались на запорошенном инеем её платке.
Наконец, справившись с сумбуром мыслей, он повернулась к Лёньке и подняла на него глаза.
— Лёнечка, а ты любишь меня? – как дуновение ветра вырвалось из её полуоткрытых губ.
Хотя этого вопроса Лёнька долго ждал, ведь не просто же так Светка бегала за ним почти четыре года и писала письма, но ответить на него, даже самому себе честно, он не мог.
Поэтому, помолчав, он взял её руки, одетые в рукавички, и, согревая их своим дыханием, проговорил:
— Что ты об одном и том же? Любишь, не любишь. Тебе что, со мной плохо, что ли?
— Нет, нет, — горячо начала заверять его Светка. — Я знаю, что любишь, и я тебя очень сильно люблю. Ведь ты жизнь моя. Ты душа моя. Я с первого же дня это поняла, как только увидела тебя.
От её признания у Лёньки даже что-то перевернулось внутри. А он, балбес, и не знал об этом и даже не догадывался. Но что в таких ситуациях надо делать, он и самом деле понятия не имел, но, ещё крепче прижав Светку к себе, попытался поцеловать её в губы. К своему удивлению, он наткнулся не на раскрытый бутон жарких губ, который ожидал ощутить, а на две плотно сжатые ледышки. Не ожидав такого результата от проявленных эмоций, он в недоумении заглянул в Светкины глаза.
Они были закрыты и губы как-то неестественно выдвинуты вперёд.
Чтобы сгладить разочарование от неудавшегося поцелуя, он отодвинул от себя Светку:
— Пошли лучше домой, а то опять промёрзнешь, как вчера. — На что та покорно, уже сама взяв его под руку, пошла рядом.
В подъезде поцеловаться тоже не получилось. Светка всё время прятала лицо и выставляла перед собой руки.
Лёнька, ничего не понимая от таких Светкиных действий, прекратил попытки сблизиться и, сухо попрощавшись, вернулся домой.
Последующие встречи проходили примерно одинаково. Приходы домой к Светке, разговоры в её комнате, прогулки в парке, держась за ручки, и редкие поцелуи. Светка почему-то всегда отворачивалась от поцелуев, плотно сжимая губы. Чего она стеснялась или чего боялась, Лёньке было непонятно. Через несколько дней Лёньке стали надоедать её скованность и холодность. Захотелось развеяться, повеселиться. Надоела вся эта тягомотина с любовными ахами, вздохами, недомолвками и томными взглядами. И тут эта проблема разрешилась сама собой.
Светка после своих занятий в техникуме позвонила Лёньке.
— Лёнечка, — услышал он её тоненький голосок, от которого он невольно отодвинул трубку телефона от уха, настолько он был пронзительным, — ты меня извини, но сегодня встретиться не получится.
— А что так? — из вежливости поинтересовался Лёнька, хотя у него от Светкиных слов словно гора с плеч свалилась. Любовь любовью, но должен же быть отдых от всех этих излияний. — Что случилось?
— А ничего особенного не случилось, — уже намного тише начала объяснять Светка. — У Нинки в субботу свадьба, а я на неё иду свидетелем, поэтому мне надо ей помочь. — Но, услышав в трубке молчание, обеспокоилась: — Ты же помнишь о свадьбе? Я же тебе рассказывала о ней.
— Да всё я помню и Нинку твою помню, — недовольно прервал её Лёнька.
Эта Нинка, Светкина одноклассница, как-то в один из Лёнькиных визитов к Светке припёрлась на смотрины Лёньки. Она делано хохотала любым плоским шуткам и постоянно обстреливала Лёньку интригующими взглядами. У Лёньки тогда непроизвольно возникло желание треснуть её по башке, чтобы она вообще заткнулась со своим идиотским смехом и сальными намёками на новых жениха и невесту.
Вот и сейчас Светка его огорошила:
— И мы в субботу приглашены к ней на свадьбу. Ты пойдёшь? — с некоторой боязнью в голосе поинтересовалась она.
— Какую свадьбу? — чуть ли не взвился Лёнька. — Чё я там буду делать? Водку лыкать да «горько» орать? Ведь я же там никого не знаю! — был его последний аргумент на неожиданное предложение.
— Ну Лёнечка, — принялась умолять его Светка. — А мы долго там не будем. Посидим до вечера и домой пойдём.
Но Лёньке очень не хотелось идти в какую-то незнакомую компанию да сидеть там среди незнакомых людей и радоваться неизвестно чему. Да и мама будет недовольна, что он вместо того, чтобы посидеть с ней вечером и поговорить, как они и проводили почти все последние вечера, пойдёт на какую-то пьянку.
Папа был опять в командировке где-то на севере области и ей было одиноко. А так она чувствовала рядом с собой своего старшего сыночка и ей было спокойно и уютно. Это было основной причиной того, что он не хотел обижать маму.
Несмотря на то, что Светка знала всё это, она принялась его уговаривать пойти на эту долбаную свадьбу. В конце концов она добилась того, что Лёнька согласился, и удовлетворённо прозвенела тоненьким звонким голосочком:
— Ой, Лёнечка! Я так рада, что ты согласился. Мы сядем вместе, и я тебя никуда не отпущу. Мы будем всё время вместе. — Лёнька не понял, что она имела в виду под этими словами, но Светка тут же добавила: — Теперь мы увидимся только на самой свадьбе. Я буду всё время с Нинкой, — и нерешительно переспросила: — Ты же в ЗАГС не поедешь?
— Нет, конечно, — Лёньке уже порядком надоели Светкины уговоры, и он хотел только одного — чтобы она от него отстала. — Чё я там буду делать?
— Ладно, ладно, Лёнечка, — затарахтела Светка, пытаясь успокоить его. — Тогда ты приходи, — она назвала адрес, — к пяти часам. Там все будут уже в сборе. Подарок от нас я уже Нинке купила, так что ничего не приноси. Я тебя буду ждать. Всё, пока! Я тебя целую. — Но Лёньке тут же представились холодные Светкины губы, и он, чтобы как-то прекратить этот надоевший ему разговор, уже холодно попрощался:
— Пока, — и повесил трубку.
Свадьба свадьбой. Это потом будет всё видно, что с ней делать, но надо было что-то делать сейчас, в это неожиданно освободившееся время, поэтому он решил обзвонить одноклассников.
Обзвон он начал с Галки.
— Алё, — сразу же после первого гудка раздалось в трубке.
— Привет, Галь, — изображая радость в голосе, поздоровался он с ней.
— Привет-привет. — По её первым словам Лёнька почувствовал, что она чем-то обижена и хочет эту обиду вылить на него.
Так и произошло.
— И куда это ты смылся с вечера? Я его, понимаешь ли? ищу, а его и след простыл, — с обидой в голосе начала Галка разговор.
— Знакомую встретил, вот и пошёл её провожать домой, — начал оправдываться Лёнька, но Галка со смехом прервала его:
— Знаем мы эту знакомую. Светка это была из «Б» класса.
— Да, с ней пошёл, — пришлось сознаться Лёньке.
А чего было скрывать? У всех глаза есть, многие их видели со Светкой. А в школе сплетни разлетаются со скоростью молнии, так что тут ничего не утаишь.
— Нашёл с кем шашни крутить, — фыркнула Галка.
— А что тут такого? — обиделся Лёнька на её фырканье. — Девчонка как девчонка, тем более что она ко мне сама первая подошла.
— Да знаю я эту пигалицу, — отмахнулась Галка от Лёнькиных объяснений. — Все знают, что она на тебя который год пялится, даже Бублика послала подальше. А он так переживал из-за этого. — По голосу Галки было понятно, что ей Бублика жалко, ведь видный парень.
Одно время и Галка на него заглядывалась. Она об этом как-то раз сама Лёньке говорила. Но ей с ним было неинтересно. Бублик мало читал, и говорить с ним было не о чем. То ли дело с Лёнькой. Они с Галкой, а иногда и с Томкой и Наташкой вели разговоры по несколько часов.
— А ты откуда знаешь? — поинтересовался Лёнька.
— А мне Томка об этом рассказывала. Она же в том же доме живёт, что и твоя Светка. Видели вас вместе, — ехидно добавила она.
— Уж прямо-таки и моя? — не выдержал Лёнька сплетен в свой адрес.
— А чё ты с ней тогда по парку шляешься целыми днями? — Чувствовалось, что Лёньке за его встречи со Светкой уже не раз перемыли кости, но Галка ещё откровеннее высказалась Лёньке: — Ну и дурак же ты, Лёнька, что с ней связался. Что, лучше никого не мог найти? С ней же и поговорить не о чем. Троечница она. Наверное, кроме «Мурзилки» и букваря ничего и не прочла.
— Вот чё ты, Галь, начинаешь? — не выдержал Лёнька. — Сама же знаешь, что никого я не искал. Само так получилось.
— Ладно об этом, — пошла на попятную Галка. — Твоё это дело. Сам разбирайся, что тебе подходит, а что нет, — но тут же переменила тему: — Чего звонил-то? Понятно, что не извиняться. Чего хотел?
— Понимаешь, Галь, — начал издалека Лёнька, — вот встретились мы в школе. Толком не поговорили. Одни только танцы да обжиманцы, а поговорить толком-то и не получилось. — Лёнька сделал паузу, ожидая очередного Галкиного вопроса.
— Ну, и что ты предлагаешь? — поинтересовалась она, видно, её заинтриговало начало Лёнькиного предложения.
— Встретиться я предлагаю. Вот что я предлагаю, — выдал Лёнька своё желание.
— А что? — немного подумала Галка. — Встретиться можно. У меня родители завтра в Благ на какую-то конференцию на пару дней уезжают, так что можно и у меня встретиться.
Такого лёгкого решения вопроса Лёнька не ожидал.
Галка всегда была инициатором самых лучших предложений и являлась одним из двигателей прогресса в классе. Без неё никогда ни одно мероприятие не проходило, и она везде и всегда была их зачинателем. Поэтому Лёнька начал с самого важного:
— Тогда давай я обзвоню всех пацанов и на завтра на вечер наметим встречу. А ты девчонок обзвони. Как? Пойдёт такой вариант?
— А что? Предложение хорошее, — по-деловому согласилась Галка. — На завтра, так на завтра, — но тут же добавила: — Только закуску и спиртное пусть все своё тащат, а то у меня тут не магазин с рестораном.
— Отлично! — Лёнька чуть не подпрыгнул от радости, что Галка согласилась с его предложением и взялась за организацию встречи одноклассников. — Договорились. Я начинаю звонить парням. Пока. До встречи завтра, — и пошутил: — Я тебя проинформирую о результатах переговоров. Начальник штаба будет в курсе.
— Ладно тебе, — рассмеялась Галка очередной Лёнькиной шутке, — уже и должность мне придумал. Ну неугомонный! Давай, пока, — и, попрощавшись, она положила трубку.
Лёнька тут же принялся обзванивать всех одноклассников и предупреждать их о намечающейся на завтрашний вечер встрече.
На его предложение все отреагировали воодушевлённо и с полным энтузиазмом. Так что проблем с посещаемостью не предвиделось.
Когда мама пришла с работы, Лёнька сразу решил поделиться с ней новостью, которая его распирала.
— Слышь, мам, а мы завтра у Галки решили все собраться, посидим, поболтаем, — начал он обработку мамы, на что та недовольно посмотрела на него.
— Кто это все? — не поняла она.
— Ну все одноклассники, которые сейчас на зимние каникулы приехали домой, — начал пояснять Лёнька. — На вечере не успели обо всём поговорить. Там только танцы были, а Галка решила, что для разговора лучше собраться у неё, — слукавил Лёнька, зная мамино отношение ко всем вечеринкам, где употреблялось спиртное, и к Галке особенно.
— Ох уж эта Галя! — посетовала мама. — Всё ей неймётся. А что её родители? Они не против? Ведь там вас вон сколько будет. Поди весь класс соберётся.
— Ну, весь класс не соберётся, — уже спокойно продолжил Лёнька, поняв, что мама не против, чтобы он шёл на вечеринку, — но около половины будет, — и, посмотрев с просьбой на неё, попросил: — А ты бы не смогла мне что-нибудь из закусочки с собой приготовить, а то у Галки ни времени, ни продуктов столько не будет?
— Что, и девчонки ваши будут? — чувствовалось, что мама ещё сомневается в выборе правильного решения, и поэтому ей надо было уточнить все мелочи.
— Конечно! — уверенно подтвердил Лёнька её мысль.
— И Свету тоже позовёшь туда? — мама с интересом посмотрела на озабоченного сына.
От такого вопроса Лёнька стушевался, но честно признался:
— Нет, Светке там нечего делать. Там будут только одноклассники, а она из другого класса.
— Жаль, — мама с сожалением покачала головой, — ведь хорошая же девочка…
— Да откуда ты знаешь, — вспыхнул Лёнька, — хорошая она или плохая?
— А я по тебе вижу, что хорошая, — уверенно начала объяснять мама. — Домой ты приходишь вовремя. С дружками своими не якшаешься. Спиртным и табачищем от тебя не воняет. Спокойный стал. Даже с братьями занимаешься, — выкладывала она аргументы в пользу Светки, а потом вздохнув, как-то с сочувствием посмотрела на сына и поинтересовалась: — А не та ли это Света, которая в техникуме учится?
— Да, мам, учиться, — Лёнька что-то не мог никак понять, для чего это спрашивает мама. — А почему ты об этом спрашиваешь? Ты что-то о ней знаешь? — забеспокоился он и ему как-то неожиданно вспомнилось, что мама говорила ему, чтобы он подыскивал себе девушку, равную ему по интеллекту или с высшим образованием. Мама тогда сказала: «А то вам и поговорить будет не о чем только как о кастрюлях и сковородках».
— Нет, о ней я ничего не знаю, — как-то горестно вздохнула мама и, посмотрев на сына, с печалью в голосе продолжила: — Просто тут у нас недавно случай нехороший произошёл с одной девушкой по имени Света.
— Что за случай? — Лёньку поразил мамин тон, с которым она хотела что-то рассказать.
— Изнасиловали тут одну девчонку, когда она после занятий в техникуме домой возвращалась, — мама горько вздохнула, — еле откачали беднягу, а насильников так и не нашли. Женщины говорили, что уж очень она маленькая и худенькая была, но с того света выкарабкалась. Сильная оказалась. Вот мне и стало интересно, не та ли это Света, с которой ты встречаешься?
— Не знаю, мам, — пожал плечами Лёнька, — во всяком случае, никто мне об этом ничего не рассказывал. А со Светкой на эту тему у нас и разговоров даже не было.
— Да кто тебе об этом расскажет, сынок? — мама печально покачала головой. — С этим остаётся только жить, — она подошла к сыну, обняла его и прижала голову к его груди.
Чувствовалось, что маме непросто далось рассказать всё это сыну и она, ещё раз вздохнув, подняла на него глаза и попросила: — Ты уж будь с этой своей Светой поделикатней что ли, осторожнее в отношениях…
— Мам, — перебил её Лёнька, — да я итак с ней как с ребёнком цацкаюсь, но дело сейчас не в Светке, поесть и закусить нам надо будет у Галки. Ты сможешь что-нибудь приготовить?
— Так вы что? — мама как-то сразу забыла о чём только что разговаривала с сыном. — Выпивать там что ли задумали?
— Ну, — невольно замялся Лёнька, — выпивать не выпивать, а поедим, поговорим. Но шампанского выпьем обязательно, — чтобы подчеркнуть этот нюанс, он даже приподнял указательный палец. — Только сделай мне что-нибудь с собой, — уже серьёзно напомнил ей Лёнька, чтобы прекратить этот щекотливый разговор.
— Ладно, приготовлю, — со вздохом согласилась мама, но попросила: — Веди себя только прилично. Не лезь ни в какие ссоры и драки.
— Да ты что, мам? — удивился Лёнька. — Какие драки? Мы же давно не виделись, соскучились. Да и очень хотелось бы узнать, как дела у остальных пацанов идут. Я же ни с кем не успел пообщаться. Со Светкой ушёл.
Лёнька подошёл к маме и, нежно обняв её, поцеловал в щёку.
От такого обхождения мама успокоилась и, уходя к себе в комнату переодеваться, с любовью посетовала:
— Ну дамский угодник, всегда своего добьётся. — По её виду было понятно, что она растрогана покорностью и лаской, исходящей от сына.
Галка жила в старом деревянном двухэтажном доме. Когда их построили, он не знал, но в этом районе их было десятка с полтора и во всех жили работники железной дороги или семьи, как-то связанные с ней.
Подойдя к дому, Лёнька посмотрел на Галкины окна. Во всех горел свет, и даже несмотря на то, что на улице было морозно, в них были открыты форточки, из которых неслась весёлая музыка. Он понимал, что опаздывает, и поэтому быстро взбежал по скрипучей лестнице и нажал кнопку дверного звонка.
Но дверь никто не открывал. Наверное, из-за грохота музыки звонок никто не слышал. Но вот одна из громыхающих мелодий закончилась, и в этот момент затишья он позвонил ещё раз.
Дверь тут же распахнулась, и на пороге стояла разгорячённая Галка.
— Ты чего это опаздываешь? — сразу же накинулась она на Лёньку. — Сам всё затеял, а приходишь последним.
— Извини, Галь, — начал он извиняться, — мама готовила нам покушать, — он для наглядности поднял перед собой сетку с парой кастрюлек, куда мама только что сложила приготовленную закуску, — вот я и ждал.
— Ты посмотри, какой он хозяйственный, — крикнула Галка вглубь квартиры, — он даже побеспокоился, чтобы мы голодными не остались.
В коридор выбежали Галка Рыбина с Томкой.
— Ой! Ты посмотри, — возбуждённо начали они восхищаться Лёнькой, — он даже в полотенца всё завернул, чтобы ничего не остыло. Ну Лёнька! Ну молодец!
Девчонки выхватили у него сетку с кастрюльками и исчезли на кухне.
— Да это не я, — начал он оправдываться, — это всё мама.
— Ну, если мама побеспокоилась о своём сыночке, значит, у нас всё нормально. Можно гулять! — громко рассмеялась Галка. — Чего столбом тут торчишь? Проходи, раздевайся. Вон парни уже, наверное, приняли на грудь, — показала она на комнату, из которой вновь грохотала музыка, — и веселятся. Давай проходи, сейчас начнём, — и Галка скрылась на кухне вслед за девчонками.
Лёнька послушно разделся и прошёл в большую комнату, в одном углу которой стоял большой стол, уставленный различными салатами и бутылками, а в другом — ёлка, украшенная игрушками и гирляндами.
Одноклассники с восторгом принялись обниматься с ним, со смехом расспрашивая, чего это он так неожиданно исчез с вечера выпускников.
Конечно же, мало кого интересовали истинные причины его исчезновения, не ради этого все ребята собрались вместе. У каждого из них было желание рассказать о себе, о своих планах и о том, как они прожили эти почти два года после окончания школы.
Все или говорили разом, перебивая друг друга, или заостряли внимание на чьей-либо истории.
Жук работал уже второй год шофёром-дальнобойщиком, но сейчас он взял выходные и поэтому нашёл время встретиться. Шугар, немногословный и рассудительный крепыш, тоже остался в городе и работает на заводе токарем. Наташа с Ниной учатся на продавцов, а Надя уже работает в новом большом гастрономе.
Адам учится в танковом училище в Благе, Петров — в общевойсковом там же. Сегодня они были без формы. Покрасовались на встрече, да и ладно. Ольга — в Хабаровске в физкультурном. Галка Рыбина — в педагогическом на математика. Костя и Филька — во Владике. Костя — в политехническом, а Филька — в университете на юридическом. Сама Галка — в Харькове в каком-то химическом институте, Томка — в Питере на литературном.
Общий гвалт, как всегда, прервала Галка. Она с огромным подносом появилась в дверях комнаты и громко, стараясь перекричать музыку, объявила:
— Тихо! Музыку сделать тише, а то соседи расскажут родителям сказки, как мы тут гулеванили. Всё! Садимся за стол и начинаем отмечать нашу встречу.
Команда была выполнена беспрекословно, и ребята с шутками и прибаутками принялись устраиваться за столом.
Лёнькино место почему-то оказалось рядом с Галкой. С другой стороны, от него сидела Томка. Такой расклад позиций ему даже понравился. Ему очень хотелось поговорить с ними обеими, узнать, как их дела и чем они занимаются. Галка иногда писала ему письма в училище, но эти письма были больше похожи на отчёты о проделанной работе, а не на дружеские беседы, которые у них часто происходили во время учёбы в школе.
Как только все расселись и успокоились, Галка, не теряя инициативу, встала и предложила:
— Так, ребята, давайте наливайте себе кто что хочет, накладывайте закуски, и надо произнести тост за нашу встречу.
Конечно, такое предложение не осталось без внимания, и все с шумом принялись наполнять свои стопки и тарелки. Когда ажиотаж за столом стих, то Галка осмотрела сидящих за столом изучающим взглядом:
— Что? Нет желающих?
— Мы тебе это поручаем как хозяйке, — пошутил Жук, а все в ответ рассмеялись и нестройно загалдели, подтверждая правоту слов Жука.
— Ну что ж, — Галка встала и, вытянув вперёд руку, чтобы все успокоились, начала говорить: — Ребята! Я так рада видеть всех нас вновь вместе. Мне так приятно видеть ваши весёлые лица и слушать ваши голоса и шутки. Я бы так хотела, чтобы такие встречи проходили каждый год и мы никогда не теряли связи между собой. Давайте за это выпьем! — Она подняла бокал с шампанским и радостно посмотрела на счастливые лица окружающих её друзей.
Такой тост был воспринят с восторгом, все тут же поднялись со своих мест и принялись чокаться.
После первого тоста наступила пауза, во время которой содержимое тарелок быстро опустошалось.
Потом были ещё тосты. За столом не умолкали шутки, и кое-кто даже начал вспоминать весёлые случаи из школьной жизни. Вокруг всё закрутилось, вновь включили музыку, но не так громко, как вначале. Разговоры и смех не стихали.
Жук взял гитару и спел несколько известных всем песен, а когда смолкли восторженные выкрики, одобряющие его исполнение, он предложил:
— А вот сейчас я хочу спеть песню, которая ко мне пришла как-то сама собой, когда однажды в тайге моя машина сломалась и я ждал помощи от друзей.
Песня была о тайге, о нелёгкой работе шофёра, о любимой девушке и тёплом свете окна, за которым шофёра всегда ждут.
Песня в спокойном и проникновенном тоне, в котором исполнил её Жук, всем очень понравилась.
Под воздействием этой песни кое-кого потянуло на лирику, и Томка даже прочла свои стихи. Притушили свет и под негромкую музыку кое-кто принялся танцевать.
Лёнька тоже захотел пригласить Галку потанцевать, но та как-то грустно посмотрела на него и предложила: «Пойдём лучше поговорим», показывая на дальнюю комнату, где оставался гореть только один торшер.
Устроившись в креслах, Галка как-то сразу начала:
— Оно это хорошо, что мы все вместе встретились, но я бы никогда сейчас сюда не приехала, а осталась бы в Харькове…
— А чего приехала-то? Чё случилось?
— Если по ровному счёту, то ничего особенного. Но от всего этого вот тут болит, — Галка сжала кулак и приложила к сердцу. — Сама не знаю, что делать дальше. Матери не скажешь, ей не до этого. У неё работа. Отцу тоже кроме работы ничего не надо. Думала, что здесь скину с себя боль, но никак не получается.
— Чего случилось-то? — ещё больше заинтересовался Лёнька, потому что из Галкиных объяснений ничего не понял.
— Любовь у меня к одному человеку, — Галка проникновенно посмотрела на Лёньку, — а мать его не даёт нам встречаться.
— Как так не даёт? — вновь не понял Лёнька. — Он что, маленький ребёнок или маменькин сыночек?
— Нет, не ребёнок, — горько усмехнулась Галка. — Это высокий, стройный, красивый парень. Учится у нас в институте. Такой сильный, статный, — у Галки от этих слов даже зацвели глаза. — Но мать для него авторитет, и он её беспрекословно слушает. Всё, что она скажет, для него закон.
— А что тут странного, — возразил ей Лёнька, — я тоже свою маму во всём слушаюсь. Я её люблю и не хочу причинять ей неприятности.
Галка на эти слова усмехнулась:
— Знаю я, как ты её слушаешься и что ты вытворяешь.
— Ну, о том, что я сделал, я искренне сожалею, и мама меня в этом понимает, — добавил Лёнька в своё оправдание, — но она никогда не лезет в то, кого мне любить или не любить. Она считает, что в этом я сам должен разобраться, а если надо, то она мне поможет только советом.
— Да, это хорошо, когда мама тебя понимает, — согласилась с ним Галка. — А вот мне посоветовать некому, и что делать, я не знаю. Его мать была против наших встреч. Она внушила ему, что я, мол, аферистка и хочу только вселиться в их квартиру в центре Харькова. И я не знаю, что мне делать. Как мне убедить его в том, что я его люблю и хочу быть просто с ним, а не с квартирой. Всё равно в Харькове почти никого не оставляют по распределению, а посылают на новые заводы в Сибирь или ещё куда, — закончила она и с надеждой посмотрела на Лёньку.
— Да… ситуёвина, — как бы про себя проговорил Лёнька и, подумав, предложил: — А ты брось этого гондона, который в свои двадцать с лишним лет всё бродит за маминой юбкой. Добра от этого не будет, если ему ни ты, ни семья, которую вы можете создать, не нужны.
— Легко сказать — бросить… — в голосе Галки было полно печали, и Лёньке её было от всего сердца жаль. — Вот только как это сделать, если сердце разрывается? — Галка с жаром, как в кино, посмотрела на Лёньку. — Не могу я забыть его, потому и уехала сюда!
— Вот-вот, — погрозил ей Лёнька пальчиком. — Получит хахаль твой распределение, умотает на свой заводик, вот тогда ты уж точно его забудешь. А пока просто не лезь к нему. Надо будет — сам придёт. А если не любит он тебя, то туда ему и дорога. Как говорит один мой знакомый: ветер ему в спину, то есть ВТВС. Всё будет хорошо, только ты не раскисай. — Он поднялся со своего кресла и, взяв Галку за руку, потянул её в большую комнату, где плавно покачивались в танце пары одноклассников. — Пошли лучше потанцуем.
Вечер прошёл прекрасно, но время было позднее и наступила пора расходиться. Но расставаться никому не хотелось. Они дружной гурьбой вывалились из дома и долго бродили по ярко освещённым улицам ночного города, громко разговаривая, смеясь и распевая песни.
В таком прекрасном настроении Лёнька и вернулся домой.
Но мама, открыв дверь, возмутилась, услышав запах спиртного, исходящего от сына.
— Ты же обещал не пить, — возмущённо встретила она его. — Мало папа с тобой по этому поводу разговаривал?! — Недовольство сквозило в каждом её слове, но Лёнька находился в таком благостном расположении духа, что ворчание мамы абсолютно не повлиялона его настроение.
— Мам, ну ты что? — примирительно начал он. — Мы же не где-нибудь в подворотне пили, а все вместе у Галки. Ну ты же сама знаешь, — Лёнька, сняв холодный полушубок и обняв маму, ласково поцеловал её.
Это было самое лучшее лекарство для разрядки скопившихся туч недовольства. Лёнька всё понимал. Мама переживала за него. Несмотря на поздний час, она не спала, ждала его. Значит, нервничала и переживала за своего великовозрастного балбеса.
— Фу, не дыши ты на меня, — недовольно попыталась мама освободиться из сыновьих рук, но Лёнька по её тону понял, что гроза пошла на спад, так как в мамином голосе уже не чувствовалось никакой злости и тон её стал уже более примирительным.
— Так мы же только шампанское пили, — Лёнька перенёс своё дыхание в другую сторону от мамы, но объятий не разжимал. — Как же без этого! Это же встреча. Никто сейчас с чаем за столами не сидит. Шампанского выпили, танцевали, а потом пошли гулять. Вот и задержался, — оторвавшись от мамы, он посмотрел ей в глаза.
— Дурачок ты мой, — уже ласково произнесла она, растрепав жёсткие вихры волос у него на голове. — Иди ложись спать. Братья вон уже который час онучки вяжут, — и ушла к себе в спальню.
Конец второй части главы третьей
Полностью повесть «Юношеский роман» опубликована в книге «Сокровища»:
https://www.litres.ru/serii-knig/zhizn-sudovogo-mehanika/