А у нас воздух такой, что хоть ложками ешь.
Можно прям выходить на улицу с ложечкой и чашечкой, нагребать в неё холодного весеннего тумана и пьянеть, как только поднесёшь эту чашку к лицу. Зелень вокруг сочная, пряная, вкусная, такая, что даже кошка со мной солидарна – не хочет сидеть в пыльном доме, гулять ей подавай.
Её обманами заманили (читай сметаной) в этот дом и гулять на всю ночь не отпускают. А ночью ведь известно что – самые кошачьи гуляния. Особенно для черных кошек, которые именно в темноте ночи сливаются со вселенной и ходят между мирами туда-сюда, перенося из мира в мир зазевавшихся мышек.
Огромные тучи навалились над закатом и бухтят над сонным солнышком, загоняют скорее спать и не мешать черным кошечкам. Они темнеют, набухают и постепенно сливаются с почерневшим небом, лишь кое-где стыдливо зияя звездными дырами. Совершенно же бесстыдно перелетают между деревьями парочками мелкие птицы. Где-то вдали кукушка поёт свою тоскливую песню, и отряхивают свои перья угрюмые сонные совы. Листва на ветвях уже плотным занавесом прячет всю живность от любопытного людского глаза – хоть все глаза прогляди, а ничего не увидишь. Остаётся только зажмуриваться и слушать как поёт мир вокруг.
Человеческая коробочка, ракушечка, такая маленькая с точки зрения природы, изображает из себя крепость, она и есть моя крепость – от всего зверья, гуляющего по ночному лесу и от любых других неприятностей и проблем. Я прячусь в неё от ночного холода, замирая на минутку на пороге. Где-то вдали залаяла собака, ей ответила вторая, третья, их лай вытеснил гудок товарняка – по ночам железная дорога гудит как чайник, убегающий с плиты. Помните такие чайники? Они булькали, закипали и свистели так, что надо было срочно звать взрослых, чтобы они усмирили этого хрипящего монстра, приручили и налили горячего душистого чаю. Поначалу в этой тишине, которая на самом деле вовсе не тишина, мне было тяжело и одиноко. А сейчас я не смогу без музыки леса, ветра и жизни, как без этого густого и сладкого весеннего воздуха.