– Значит, вот кого мне сопровождать в Стокгольм придется, – сказал себе Алексей. Вновь взглянул на портрет человека, чье благородное лицо произвело на него приятное впечатление.
– Ладно, скоро познакомимся, – добавил он.
**********************************************************************************
Перед отъездом за границу Алексей заглянул в кабинет начальника, но, увидев посетителя, собрался было уйти. Александр Андреевич, однако, остановил подчиненного и велел познакомиться с тем самым посетителем. Алексей почувствовал, что ему известен этот человек высокого роста с крупными чертами лица, вспомнил, что он видел его портрет. Точно: перед ним стоял ни кто иной, как барон Спренгпортен.
– Заходи, заходи, голубчик! Знакомься с генерал-майором на российской службе бароном Спренгпортеном, тебе с ним большие дела предстоит творить, – произнес Безбородко не без пафоса.
Барон повернулся в сторону Соковнина, склонившего голову в знак приветствия, и ответил тем же. Алексей доложил вице-канцлеру:
– Ваше сиятельство, я готов к отъезду!
– Отменно! Но прежде, чем уходить, обговори-ка, голубчик, с бароном условия встречи в порту Любек.
Швед тут же басовито загудел с ярко выраженным скандинавским выговором:
– Буду жить в гостинице «Ганза», туда шлите письмо с датой приезда. Там и увидимся, но, чтоб вам было известно, именоваться буду шкипером Якобсоном, запомните! Выглядеть буду соответствующе: усы и бороду отпущу. Надеюсь, узнаете.
– Уверен, что не обознаюсь, ваше превосходительство!
Безбородко пухлыми пальцами перекрестил Алексея и кратко напутствовал:
– Ну, ступай с богом, голубчик! Да, возвращайся живым и невредимым! А нам с бароном потолковать наедине требуется…
Уезжая из Петербурга, Алексей старался не встречаться с братьями, чтобы проститься на дорогу. Лишние разговоры, лишние вопросы, на которые ему не позволяла отвечать секретная инструкция. Ни к чему это. Да, и братья привыкли к его внезапным исчезновениям на месяц, на два, а, то и поболее того.
Из города его черную карету с задернутыми на окнах шторками быстро уносила пара свежих лошадей. На козлах – переодетый кучером капрал лейб-гвардии Преображенского полка Елкин, рослый молодец богатырской стати по обличию. Другой капрал по фамилии Веретенников, недюжинной силы человек и отменный фехтовальщик, сидел внутри рядом с Соковниным, оба преображенца были назначены Коллегией и служили для него охраной и поддержкой в случае чего.
К ночи в стороне осталась Лифляндия и древняя Рига, ночевать решили в столице Курляндского герцогства Митаве.
Городок был неказистым и маленьким, но с чистенькими метёными улицами. За рекой Аа высились башни бывшего орденского замка Митау, которым теперь владел герцог Бирон.
Постоялый двор в эту позднюю осеннюю пору почти пустовал, ведь на дворе заморозки ударили, хотя снег пока не лег. Желающих путешествовать в такую погоду оказалось немного. Алексей побеспокоился о лошадях, заказал ужин и комнату для ночлега. Ночевали недолго, преображенцы поочередно бдели и несли охрану поклажи и документов. Путь продолжили в ранних утренних сумерках. По ровному тракту, с канавами у обочин, быстро добрались до мызы Кальви
с красными черепичными крышами кирпичных домов. Здесь земля Российской империи заканчивались, дальше лежала территория Польши, где вдоль дорог простиралась беднота, а на глаза то и дело попадались еврейские корчмы.
В серенькую погоду смотреть за окном было не на что, и Алексей, откинув голову на дорожную подушку, размышлял о политических реалиях, в которые его подробно посвятил Безбородко. Понятное дело, что европейские кабинеты сейчас гораздо более опасались значительных успехов русского оружия в войне с Турцией, чем сложностей в событиях на границах России и Швеции. Пруссия, равно как и Англия, были крайне довольны, когда в лице шведского короля объявился защитник турецкого султана. Если Россия одолеет в войне Турцию, то захватит её территорию и еще более усилится. В таких условиях обоим европейским государствам казалось выгодным образовать коалицию из Швеции, Польши и Турции против России. Пруссия желала ограничения влияния России. Польша хотела воспользоваться затруднениями, с которыми боролась Россия, и потому была готова действовать заодно с Пруссией и Швецией. Король Густав мог, готовясь к войне, надеяться на союзников. Последние годы он посвятил, большей частью с помощью французских денег, вооружению Швеции, постройке крепостей, снаряжению флота, умножению и обучению войска. И в то время, когда Россия оказалась занятой турецкой войной, когда лучшая часть русских войск находилась на юге, когда Россия менее всего готовилась к отражению нападения со стороны Швеции, Густав задумал начать военные действия.
Андрей вспомнил слова вице-канцлера о том, что надо приложить все силы для ослабления позиции шведской.
Польские земли тянулись недолго, просторы королевства сильно «пощипали» соседи: Пруссия, Австрия и Россия, которые после раздела двадцать лет назад присоединили куски бывшей Речи Посполитой к своим рубежам. Вскоре за польским городом Познань подъехали к границе, за которой начиналась Прусская Силезия. Там в придорожном трактире путешественники из Петербурга решили остановиться на ночлег.
Трактирщик выглядел самым учтивым человеком на свете. На его плутоватой физиономии разливалось выражение безмерного удовольствия от того, что трое проезжих иностранцев решили остановиться у него. Держа в руке подсвечник и показывая путь, он быстренько отправил свою маленькую, кругленькую супругу наверх подготовить господам комнату для отдыха, а слуге приказал осмотреть копыта лошадей и задать корма. Соковнин спрятал в усах улыбку, вызванную нарочитой расторопностью хозяина, рассчитывавшего на щедрое вознаграждение своих стараний. Все прошли в зал, где трактирщик показал им стол, на который поставил кувшин с рейнским вином и белые фаянсовые кружки. Тут же путешественники получили по тарелке горячего горохового супа с ветчиной и тушеную капусту с сардельками.
Елкин, перекрестившись, взялся за суп, но пробурчал:
– Как бы ночью живот не стало пучить от такого угощения «колбасников»!
– А ты ложкой-то медленнее стучи по тарелке, да жуй, старайся. Тогда в животе и булькать не будет, – с усмешкой откликнулся на его слова Веретенников.
Алексей, прожевав, успокоил обоих:
– Ешьте, не зубоскальте. Обычная еда, они её всегда подают. Едал я не раз, никогда ущерба не ведал.
Между тем, оказалось, что они – не единственные посетители трактира. За столом в дальнем углу шумно пировали два прусских офицера, кричавшие пьяными голосами на весь зал. Даже не вступая с ними в разговор, можно было разобрать, что оба – капитаны полка «черных» гусар. Одного звали Фридрих Фуль, другого – Курт Заукель. Они спорили, ссорились, мирились, даже пытались спеть, но не получилось. Наконец, обратили внимание на Соковнина и его попутчиков. Фридрих Фуль встал и, звеня саблей, нетвердыми шагами пошел выяснять, кто ужинает в трактире. Русские с любопытством разглядывали незнакомого офицера в чёрном доломане с серебряными шнурками и черных чикчирах. В глаза бросилась рыжеволосая физиономия с глазами навыкат, кверху воинственно топорщились рыжие усы.
– Кто такие? – хрипло выкрикнул гусар.
– Путешественники! – лаконично сообщил Алексей.
Немец помолчал, осмысливая ответ. Потом вновь зарычал:
– Что за путешественники?
Алексей без слов вышел из-за стола. Рядом с ним встали оба гвардейца. Соковнин сам был немалого роста, под стать ему оказались и сотоварищи. Притом преображенцы имели столь мощные фигуры, что Алексей на фоне их выглядел юношей.
Подбежал трактирщик, в сегодняшние планы которого абсолютно не вписывался скандал с дракой, битой посудой и переломанной мебелью. Он ясно видел, что проезжие богатыри, вооруженные саблями и дорожными пистолетами, быстро расправятся с подвыпившим гусаром и его товарищем, если тот встанет за друга. Встав с разведенными в стороны руками, спиной к путешественникам, лицом к гусару, он воскликнул:
– Господин капитан, клянусь богородицей, это очень достойные люди, мои уважаемые гости, и мне страшно не хотелось бы наблюдать вашу ссору. Прошу вас, господин капитан, садитесь за свой стол! Я принесу вам еще вина.
Подошел второй капитан с прилипшими к ранней лысине реденькими потными волосами, и пьяно выкрикнул:
– Трактирщик, тащи вина! Фридрих, пошли, промочим горло.
Фуля удалось развернуть и направить к своему столу, но он, шатаясь, оглядывался и продолжал выкрикивать:
– Я должен знать, кто по ночам шастает по трактирам у границы Пруссии! Моя должность того требует! Может, они – шпионы!
Трактирщик вернулся к безмолвным путешественникам и заговорил виноватым голосом:
– Прошу не гневаться, благородные господа! Прошу не гневаться!
Соковнин заплатил за ужин и ночлег, и наши путешественники ушли наверх в свою комнату.
Рано утром, выходя к карете, они увидели прусских офицеров, раскинувшихся на деревянных лавках и храпящих на весь зал. Рядом на деревянном столе были брошены их высокие меховые шапки с вышитой спереди серебряной мертвой головой.
А путешествие продолжалось. Путь лежал во Францию. Уже в предместье Парижа, где путешественники остановились перекусить, Елкин спрыгнул с облучка, сладко потянулся и с неким пренебрежением в голосе заявил:
– А всё ж махонькая ета самая Европа. Вот у нас в Расее – просторы. Однажды пришлось мне из Петербурга добираться в Оренбург-город, так повидал я какая она огромная наша страна. А говорят, за горами Уральскими до окияна еще остается верст не меряно! Такие дела! А в Европе, что? В Неметчине чихнешь, а французы тут же здравствовать будут…
Капралу и возразить нечего было – справедливо сказал!
Дел в Париже у Алексея оказалось немного. Прежде всего, он поехал к российскому посланнику Ивану Матвеевичу Симолину.
Опытнейший дипломат, прошедший многие столицы Европы, вкратце обрисовал сложную остановку во Франции и принял под роспись письма из Петербурга. Ответных бумаг не выдал. От него Соковнин заглянул к знакомцу своему, советнику посольства Новикову, весельчаку и любителю анекдотов. Тот на полном серьезе объяснил, какая имеется связь между шелковыми коконами и государственным кризисом во Франции.
На недоверчивый взгляд Алексея ответил, как всё просто – неурожай шелковых коконов в этом году повлек сокращение шелкового производства в Лионе. Казна недополучила огромные деньги. Фабрики, оставшиеся без работы, выгнали за ворота тысячи работников, которые пополнили и без того большое количество уличного сброда, недовольного королевской властью. Такие события непременно повлекут за собой кризис.
– Понятно? – хлопнул по плечу собеседника Новиков. – То-то же!
Перед отъездом Алексей встретился со своими тайными информаторами. Они в один голос заговорили об ухудшении обстановки в стране. Хорошо осведомленные и подготовленные люди сообщили о начале промышленного кризиса, и толчком для него послужил англо-французский торговый договор прошлого года, в соответствии с которым обе стороны значительно понизили таможенные пошлины. Договор оказался убийственным для французского производства, оно не смогло выдержать конкуренции более дешёвых английских товаров, хлынувших во Францию. Тысячи французских предприятий разорились. Резко выросла безработица.
Всюду одно к одному, подумал Алексей. Скверно придется Франции в ближайшее время. России-то это будет отчасти на руку – Париж меньше будет врагам помогать. Но чувствовалось, что надвигается большая беда. И по-человечески это печалило.
Из Парижа карета Соковнина направилась в сторону Берлина. В столице Пруссии надо было побывать в российском посольстве, доложить о своих передвижениях, получить инструкции, написать письмо Спренгпортену в порт Любек и сообщить для передачи в Петербург, что дальше Алексей на корабле отправится в Швецию, а карета с преображенцами двинется домой.
Российский посланник Сергей Петрович Румянцев
принял не сразу. Сын известного полководца фельдмаршала графа Румянцева-Задунайского, богач и царский вельможа, сведущий во многих отраслях науки, он и дипломатом прошел многие европейские столицы. Умел себя подать как важную птицу не только перед иностранцами, но и перед своими людьми, трудящимися на ниве дипломатии. Ожидая в приемной, Алексей усмехнулся: «Должно быть, Сергей Петрович от карт оторваться не может!», ведь посланник был известен как заядлый картежник. Наконец, слуга открыл дверь в кабинет и пригласил войти. Разговор с Румянцевым много времени не занял, и вскоре Алексей вновь сидел в приемной, сочиняя письмо барону в портовую гостиницу «Ганза».
Выйдя из посольского особняка, Соковнин сообщил гвардейцам:
– Всё, судари мои! Двинемся сейчас на выезд из Берлина, пообедаем в трактире, а потом покатим в порт Любек.
В этот момент мимо по улице галопом проскакал всадник в черном плаще. Несмотря на то, что лицо его наполовину было прикрыто шляпой, Алексей успел мельком оглядеть незнакомца. И пришел в минутное замешательство: уж больно всадник был похож на рыжеволосого гусарского капитана Фуля, который пытался устроить пьяный скандал неделю назад у самой прусской границы. Это показалось странным и вызвало некую тревогу. Он предусмотрительно сообщил капралам о том, кого видел, и велел вести себя крайне внимательно.
Известный ему трактир стоял у дороги, ведущей в сторону моря. Вошедших никто не встретил, пришлось остановиться посреди зала, и громко звать трактирщика. Из двери в кухню выглянула и спряталась голова востроносого слуги. Лишь через несколько минут, кланяясь, подошел хозяин в белом фартуке, едва покрывающем внушительного вида живот. Отчего-то не глядя гостям в глаза, низко склонив голову, он выслушал заказ и скороговоркой указал, где можно расположиться.
Путешественники держались настороже. Поели без разговоров и обычных шуток, глазами осматривая зал. Подождав, пока доедят спутники, Алексей встал и сделал пару шагов к стойке, где хозяин щелкал костяшками счетов. Из кожаного кошеля Алексей, как обычно, вынул несколько монет и бросил на стойку. Трактирщик повел себя странно, он, как бы нехотя пальцами сгреб монеты и стал вертеть их перед глазами, к тому же пробуя на зуб. Затем неожиданно бросил их обратно на стойку и заверещал, что путешественники подсунули фальшивые деньги, что они – плуты, которых немедленно следует арестовать. Удивленный и возмущенный Соковнин ловко ухватил хозяина двумя пальцами за нос и зловеще прошептал:
– Или ты сейчас же извинишься перед гостями за враньё, или я оторву твой длинный нос и скормлю собакам на улице! Ну!
Трактирщик взвыл, что было мочи. В тот же миг в помещение ворвались четыре человека, вооруженные саблями, и заорали:
– Сдать оружие! Именем короля, вы арестованы как фальшивомонетчики! Сдать оружие!
Алексей ловко схватил свои монеты со стойки, развернулся и крикнул своим:
– Гвардейцы! Приказываю! Этих мошенников насмерть не бить, только лишь калечить! Здесь нам устроили засаду. Что же, они пожалеют об этом!
Он сделал несколько шагов навстречу врагам, имеющим вид проходимцев и наемных убийц, и не заметил, как из кухни выскочил шустрый востроносый трактирный слуга и толкнул на Соковнина высокое бревно, как специально прислоненное к стенке в этом месте. Веретенников увидел эту подлость и воскликнул:
– Поберегись, вашбродь!
Одним прыжком он поравнялся с Алексеем, сильно толкнул его вперед, но падающее бревно верхушкой ударило капрала по правому плечу. Удар был силен, он громко застонал, рука повисла как плеть. Соковнин крикнул:
– Что ты, как, Веретенников?
– Ничо, вашбродь, оклемаюсь! Вас по затылку достало бы бревном – было б хуже…
Он сунул поврежденную руку за ремень, что бы немного унять боль, и левой рукой выхватил саблю, присоединившись к сотоварищам, стоявшим плечом к плечу с оружием наголо.
Нападавшие бросились на них с устрашающими криками. Алексей выбрал себе в противники двоих, указав саблей, что будет биться с ними – с предводителем банды, человеком крупным, но неумеренно пьющим, судя по пунцовой физиономии и крепкому винному духу, исходившему от него. Второй казался не столь мощным, и ростом пониже, но весьма подвижным и агрессивным.
Противники скрестили клинки. В зале трактира раздался звон стали, топот ног в тяжелых ботфортах и хриплое дыхание семерых человек. Алексей быстро оглядел место дуэли, где противники ударами ног разбросали столы и скамьи. Справа от Алексея умело бился здоровой левой рукой силач Веретенников, который старался вымотать своего соперника, то заставляя его отбивать опасные выпады, то, отходя назад, понуждая наступать.
Слева на длинноусого чернявого как цыган фехтовальщика обрушился всею мощью разозленный подлостью врага Елкин. «Сокрушу!» – кричал он страшным голосом и со свистом вращал клинком в воздухе. Сам Алексей парировал несколько быстрых ударов «маленького» и, отпрыгнув в сторону, точно и ловко рубанул по левому плечу «большого». Тот, почувствовав боль первой раны, зарычал, словно зверь, и, вытянув руку с саблей, бросился вперед, ненамеренно оттеснив в сторонку своего невысокого партнера.
В этот момент случилось непредвиденное. Елкин, пробасив: «Простите, вашбродь!», ловким движением оказался за спиной противника, перепрыгнув через лавку. Намертво сцапал мощной пятерней сзади за ворот «маленького» противника Соковнина и с размаху шмякнул головами одного немца об другого – о своего усатого «цыгана». Раздались страшные вопли обоих пострадавших. Алексей боковым зрением видел, что произошло, когда побитые соперники, окровавленные, со стонами повалились на пол. Должно быть, искры из глаз посыпались от такой боли, мелькнуло в голове Алексея. Сам он старался не сбивать дыхание, парировал выпады оставшегося соперника и атаковал его, то с одной, то с другой стороны.
Елкин, немедля, все еще выкрикивая ругательства в адрес немцев, склонился над поверженными соперниками, лежащими без чувств, сорвал с них ремни, связал ими руки, а ненужные сабли откинул подальше. Затем подбежал к Веретенникову, мужественно продолжавшему поединок, со спины окликнул его визави и, когда тот, не глядя, хотел рубануть наотмашь, извернулся и с левой резко двинул его пудовым кулаком в челюсть. Облившись кровью от неожиданного удара, немец с закатившимися глазами рухнул как подкошенный. Веретенников, тяжело дыша, благодарно кивнул другу и присел отдохнуть на упавшее тело. Елкин стал демонстративно наблюдать за поединком двух оставшихся бойцов, подразнивая главаря бандитов.
Алексей фехтовал классически: вставал в позицию для атаки, словно в учебном классе, делал выпады, отпрыгивая, уходил от ударов противника. Борьба, похожая на игру в кошки-мышки, вывела главаря из себя. Разъяренный он бросился в атаку, допуская непростительные ошибки. Ответным ударом Алексей нанес ему новую рану, на сей раз касательную по груди. Немец со стоном отпрянул, отер льющуюся кровь левой рукой и затравленно посмотрел на усмехавшегося Елкина и невозмутимого Соковнина. Алексей в этот момент, завершая поединок, сделал неожиданный выпад и ловко выбил саблю из рук противника. Оружие со звоном упало под ноги Елкину. Соковнин приставил острие сабли к горлу немца, тот грохнулся на колени и поднял вверх руки.
Алексей вернулся к трактирщику, за волосы вытащил его из-за стойки и подтащил к стоявшему на коленях немцу. Трактирщик выл от страха, лепетал слова извинения и дрожал как осиновый лист.
– Ты проиграл, бандит, – обратился Соковнин к побежденному немцу. – Мы отведем всю твою банду в полицию. Но сначала заплати трактирщику за погром в его заведении.
Главарь бросил несколько монет трактирщику, тот собрал их, ползая на четвереньках, и, всхлипывая, уполз за свою стойку. Елкин не упустил момента и с оттяжкой влепил сапогом по толстому заду подлеца-трактирщика. А главарь, опустив глаза в пол, обратился к Алексею:
– Сударь, вы победили, притом покалечили моих товарищей. Мы – ваши пленники. Но, я прошу вас, благородный господин, не передавать нас в руки полиции.
– А-а-а, так у тебя еще и проблемы с законом. Ладно, так и быть. Приводи в чувство своих бандитов, а мы поедем по своим делам.
Согласно кивнув головой, немец так и остался на коленях. Елкин тем временем разорвал полотняную скатерть со стола и примотал Веретенникову раненую руку к груди.
– Похоже, «колбасники» сломали ему кость, – объяснил капрал Алексею. – Ну, да, ладно. Домой приедем – зарастет.
Веретенников вымученно улыбнулся и кивнул, Соковнин сочувственно покачал головой.
Когда победители вышли из дверей трактира, увидели, что на противоположной стороне улицы стоит все тот же человек, закутанный в черный плащ. Это был капитан Фуль, лицо которого при виде русских перекосилось от злобы. Не обращая на него внимания, наши путешественники уселись по местам в своей карете и отправились в путь. Их никто не преследовал.
Илья Дроканов. Редактировал Bond Voyage.
Продолжение следует.
Все главы романа читайте здесь.
==========================
Желающим приобрести авантюрный роман "Одиссея капитан-лейтенанта Трёшникова" обращаться kornetmorskoj@gmail.com
В центре повествования — офицер подводник Дмитрий Трешников, который волею судеб попал служить военным советником в Анголу, а далее окунулся в гущу невероятных событий на Африканском континенте. Не раз ему грозила смертельная опасность, он оказался в плену у террористов, сражался с современными пиратами. Благодаря мужеству и природной смекалке он сумел преодолеть многие преграды и с честью вернулся на Родину, где встретил свою любовь и вступил на путь новых приключений.
===================================================