В соавторстве с Ланой Яриволиной
Лазурь утреннего неба тянулась в бесконечную даль, вызывая в груди нежный трепет своим жизнерадостным цветом. Пушистые облака, словно непоседливые барашки, неслись по своему бескрайнему полю вместе с весёлым ветерком. Приятно разгоняя летнюю жару, он трепал мои волосы, так и норовя скинуть на лицо выбившуюся прядь. Но я не убрала её. Только прищурилась и тихонько посмеялась от щекотки. Слишком хороший сегодня день, чтобы портить его своим вмешательством, а ветру наверняка виднее, как будет лучше.
Я сегодня решила прогуляться до работы пешком. Путь до кафе не очень-то близок, и я наверняка опоздаю, но мне всё равно. Давно со мной не случалось такого чуда — проснуться в хорошем настроении. Да настолько хорошем, что хотелось начать петь ещё с постели, а после чашки кофе так и вовсе пуститься в пляс.
В воздухе ещё витали запахи ночного дождя, а кое-где под кустами земля оставалась чуть влажной, но помимо этого о нём уже не осталось других напоминаний. Я шла по брусчатке узкой улочки, глядя, как постепенно становится оживлённее вокруг по мере того, как мой путь углубляется в город. Моя квартирка располагалась почти на окраине, где даже в разгар дня едва ли встретишься с кем-то. Но всего десять минут пешком, и жизнь начинает бить ключом. Поразительное явление, на мой взгляд. Иногда, если слишком глубоко задуматься и идти просто вперёд, то можно очнуться совсем в ином мире. Вот буквально только что бредёшь мимо ухоженных садиков и небольших домиков, а тут раз — и яркие огни ресторанов, весёлые песни из кабаков, а если уже вечер, то и крики отдыхающих после работы в барах. Ну разве не чудо?
Но сегодня я шла вперёд с конкретной целью — на работу. Поэтому тщательно следила за красотой окружающих меня улиц. И поворотами. А то вдруг какой-нибудь излишне хитрый сманит не туда, и ищи дорогу вновь. А работала я в кофейне. Небольшой, но невероятно уютной. Там даже по вечерам было тихо и мирно. А все благодаря расположенному напротив полицейскому участку. Ну, в общем-то, для меня лично этот факт имел ещё одно очень приятное значение.
К кофейне я подошла в самом благодушном расположении с солидным опозданием. Начальница грозно сверкнула в мою сторону глазами, но, увидев украшающую моё лицо широкую улыбку, смилостивилась и махнула рукой, мол иди, переодевайся.
Я юркнула в комнату для персонала и скоро натянула форму и фартук. Выйдя в зал, я тут же заметила посетителей за одним из моих столов. Доставая на ходу блокнот, поспешила к ним.
— Здравствуйте! Что будете брать?
— Здравствуй, Джулия, — кивнула мне мисс Роуз. Пожилая леди с огненно-рыжими волосами жила по соседству с кофейней и регулярно радовала персонал и постоянных посетителей экстравагантными образами. Сегодня вот на ней был пёстрый халат с попугаями и тапочки в форме рыб. И где старушка такое только брала? — Мне как обычно.
— Конечно, — я улыбнулась и повернулась к её соседке за столом. Эта женщина иногда заглядывала к нам, но имени её я не знала. — А что будете вы? В такой жаркий день вам, возможно, хочется чего-нибудь прохладительного? У нас много соков и морсов, есть лимонады...
— До того ли сейчас, — она махнула мне рукой и немного резко и раздражённо, что я умолкла от неожиданности. Над посетительницей словно повисла мрачная туча, да и мисс Роуз, если присмотреться, было не весело. — Такое творится, а вам, молодым, всё до смеху...
— Полно тебе, перестань, — оборвала ее мисс Роуз. — Не обращай внимания, дорогуша. Это она из-за Франка расстроилась.
— Франка? Старика-сапожника, который за углом живет? А что с ним случилось, заболел?
Старый сапожник был милым и обходительным человеком, многие его знали и любили. Я не была исключением, сама не раз носила ему чинить свои любимые босоножки, а он за работой всё рассказывал истории о своих сыновьях. Первое время мне казалось, что эта пара неугомонных мальчишек просто уехала в другой город и редко навещают старика-отца, но потом начальница рассказала, что они умерли много лет назад во время эпидемии. Ужасно было жаль Франка, такой милый человек и совершенно один.
— Если бы, — фыркнула женщина, покосившись на меня, как будто я на неё горячий кофе пролила. — Ты вообще в этом мире живешь? Газет что ль не читаешь?
— Он пропал, Джулия, — печально сказала мисс Роуз, покачав головой. — И ни единого следа бедолаги...
Я ничего не смогла ответить. Только помотала головой, не в силах выдавить хоть одну внятную фразу.
— Мне лимонад, — сказала вдруг женщина более мягко, — со льдом. Тут ты права, сегодня жарко.
Кивнув, я пообещала поскорее принести заказ и направилась к кухне.
Осадок от разговора с мисс Роуз остался неприятный. Моё настроение — штука довольно непостоянная и легко меняющаяся под напором обстоятельств, поэтому из весёлого быстро перешло в иное состояние. Словно туча набежала, скрыв лучи счастья.
Я нахмурилась и отошла от стола женщин, благо, они теперь молча пили свой кофе и не смотрели на меня, думая каждая о своём. Мягкая музыка, обычно создававшая в нашем кафе непринуждённую атмосферу, теперь казалась донельзя неуместной. Хотя бы потому, что Франк любил её. Мне показалось неправильным, что я могу слышать мелодии, которые он уже не услышит никогда.
Встав у барной стойки, я прижала к груди папку меню и посмотрела через окно на улицу. Прекрасный день стал мне противен. Хотелось, чтобы хоть одна тучка появилась на небе, которое, вопреки царившему в городе тревожному унынию, было чистым и ясным. Как будто издевалось над нашими бедами!
— Вот, — я так и подпрыгнула на месте, когда Джеффри поставил рядом со мной поднос, — комплексный завтрак. Отнеси на третий столик на террасе.
Кивнув, я швырнула ни в чём не повинное меню на стойку и взяла поднос. Несмотря на три тарелки и чашку, он был довольно лёгкий. Аромат свежих блинов со сгущёнкой защекотал нос, пробуждая аппетит. Проглотив непрошено проснувшееся чувство голода, я направилась на террасу.
Стоило мне выйти из зала, как сердце забилось в груди быстрее. За столиком сидел Генри, задумчиво положивший подбородок на сомкнутые в замок руки. Он смотрел прямо перед собой невидящим взглядом, явно находясь мыслями далеко отсюда. Его светлые волосы пребывали в абсолютно несвойственном им беспорядке, а всегда глаженная форма не поддерживала своей безупречности. Мужчина выглядел печальным и уставшим. Под глазами пролегли тяжёлые тени, на щеках ни малейшего намёка на здоровый румянец, только хмурая бледность.
«Он вообще отдыхает?» — мелькнула встревоженная мысль.
Я опустила поднос на стол. Генри моргнул и поднял на меня туманный взгляд. Несколько секунд молча смотрели друг на друга. Я — испуганно, он — задумчиво удивительно. Но вот его губы тронула лёгкая улыбка, и я невольно выдохнула.
— Привет.
— Привет, Генри, — я почувствовала, как щёки покрывает предательский румянец, но надеялась, что моя глупая широкая улыбка его хоть немного скроет. — Твой завтрак.
— Спасибо. В нашей столовой кусок в горло не лезет, и рабочая атмосфера играет тут совсем не первую роль. При найме повара его таланты явно оценивал человек без вкуса.
Я рассмеялась. Кухня нашего кафе не отличалась богатством блюд, но качество готовки Джеффри было отличным противовесом. Что уж говорить, раз иногда к нам сам мэр заглядывает.
— Передам благодарность шеф-повару, — я неловко потеребила фартук и, прочистив горло, спросила чуть севшим голосом, — Как у тебя дела? Выглядишь уставшим.
Он ответил не сразу. Тяжело вздохнув, приподнял один блинчик вилкой, посмотрел на него, словно тот был подозреваемым, и отпустил. Тот несчастно шлепнулся на тарелку.
— У нас с каждым разом всё меньше зацепок. Чем больше мы углубляется в дело, тем меньше приближаемся к решению.
Я сразу поняла, что он говорит об исчезновениях. Официально убийствами происходящее не называли, ведь тел не находили, но мало кто надеялся найти живых.
— Это всё очень странно, — негромко продолжил Генри. — Ребята считают, что дело рук некоего маньяка или банды, но я сомневаюсь. Невозможно похитить несколько человек из разных районов, не оставив и следа! Ладно, увезти возможно, согласен, но вернуться и зачистить место преступления так, что оно выглядит нетронутым, словно хозяева ушли сами!
Чем больше Генри говорил, тем ярче сияли его глаза. Он словно оживал. Наверное, это и значит гореть работой. Но меня взволновали его слова.
— Из нескольких районов? Но разве сегодня пропал не старик Фрэнк?
Генри закусил губу и отвернулся.
— Нет, — выдохнул он едва слышно и проговорил так тихо, что мне пришлось склониться к нему, — пропала целая семья в западном пригороде и вдова на Присечном проспекте. Семья переехала к нам в прошлом году, родственников тут нет, и знакомств у них здесь пока мало, так что мало кто в курсе. Родители и трое детей, — он покачал головой, — просто невероятно. Не мог это сотворить даже самый крутой маньяк. И ни следа. Я могу понять, если в случае с вдовой или стариком. Там один человек, да и не особо сильный, но целая семья. Отец детей не старый и не больной, крепкий мужчина, старший сын тоже не маленький, но нет ни следа! Джулия, так не бывает!
Я стояла рядом с ним, не в силах вымолвить и слова. Сколько же людей пропало на самом деле? Как можно найти преступников, если они не оставляют следов? Но самое жуткое, что я ощутила странный холод в груди в тот момент, когда Генри поднял на меня взгляд. На миг мне почудилось, что его зрачки стали настолько огромными, что скрыли радужку. Сердце забилось как бешеное, и казалось, сейчас выскочит из груди. В этот миг ожил мой старый кошмар...
— Джулия? — голос Генри, мягкий и тёплый, совсем не такой, как был всего несколько секунд назад, вырвал меня из лап ледяного страха обратно в тёплую реальность.
— Что? Ах, да, ты прав, это действительно странно.
— Вообще-то я не должен тебе это говорить... Но с тобой очень легко.
Он улыбнулся, и мне показалось, что ноги становятся ватными.
— Не волнуйся, я никому ничего не скажу, — пробормотала я заплетающимся языком.
Окрик менеджера заставил меня вздрогнуть. Сколько же я здесь стою, обернувшись, с ужасом обнаружила почти полный зал.
— Думаю, тебе пора. Рад был с тобой повидаться, — пальцы Генри на мгновение коснулись моей ладони. Я что-то промямлила, что должно было быть прощанием и побежала в кафе. Когда я в следующий раз выглянула на террасу, он уже ушел.
****
Ни одной зацепки...
Два часа ломал голову, пытаясь понять, что именно происходит в городе. Так и не придя ни к чему, стал собираться на завтрак. Я не хожу в местную столовую: мой желудок не переваривает поварскую еду, да и необходимо взбодриться и немного отвлечься. Последнее дело забирает все силы, а результата ноль. Сам не заметил, как снова заснул на работе, и спал как убитый, даже не помню, что снилось. Как только раскрою дело, возьму отпуск за свой счёт.
Участок в это время шумный, коридоры заполнены людьми. Несколько поворотов, и я оказался на улице, с наслаждением вдохнул свежего воздуха и направился в кафе напротив.
От ночного дождя не осталось и следа, и, если бы не ветерок, стояла бы духота.
Как обычно, сел за свой столик на террасе. Привычная обстановка, знакомый персонал. Живая музыка успокаивает. Пальцы сами начали отстукивать по столешнице в такт джазу.
За соседним столиком тихонько обсуждали последние новости.
— Слышала, сегодня снова пропали люди? — блондинка наклонилась к своей соседке. — В новостях передали, что пять человек, а говорят, будто все двадцать! И никто не знает, куда они пропадают.
— Да маньяк в городе завёлся! — ответила вторая, девушка с рыжими кудряшками. — Серийный!
Ну, маньяки так не ведут себя. Но втолковывать это дамам не стал. Они, увидев меня, сразу же смолкли.
Да, тут действует кто-то осторожный и умный. Совсем не оставляет улик. Никто ничего не видел и не слышал. И непонятно, куда пропадают люди. Понять бы мотив преступника, стало бы легче выследить. Но тут... Массовые пропажи людей, никто о них ничего не знает, никто не требует выкупа.
— Что будете заказывать? — мои размышления прервал низкий голос.
Заказав как обычно, стал ждать. За соседним столиком уже вовсю обсуждали какую-то распродажу.
По привычке оглядел зал, хотя никто не станет нарушать порядок в кафе напротив полиции. Но, как известно, привычка — вторая натура. Влюблённая парочка скромно села в самом дальнем углу. Девушка не сводит с любимого глаз, а он скрупулезно подсчитывает в уме сумму заказа. В другой стороне совсем другая пара: мужчина в солидном костюме пытается угодить даме своей щедростью, а девушка капризничает.
Люди живут и совсем не задумываются о завтрашнем дне. Что будет с нами? Что, если эти люди завтра пропадут неизвестно куда? Тогда совсем не нужно будет считать каждую копейку, кокетство и притворство потеряют свой смысл, да и от любви ничего не останется. Наверное.
Неожиданно рядом поставили поднос, и только тогда я заметил её. Джулия. Её мягкий голос успокаивал. Глаза улыбались, и я улыбнулся в ответ. Немного перебросились фразами, но даже этого было достаточно, чтоб меня снова наполнила энергия, словно сама жизнь вливалась в меня при виде этой девушки. В ней не было ни капли жеманства и лицемерия, её чистая душа сквозила искренностью и открытостью, и именно это делало её такой привлекательной. Она смущалась и краснела при виде меня, стараясь скрыть свои чувства, а в моей груди уже поднималась волна нежности и счастья. Эх, если бы не это дурацкое дело... Даю слово, что я обязательно вычислю преступника, кем бы он ни оказался!
Этот день, к счастью, закончился. Последняя неделя выдалась тяжёлой. Выезжали на поиски улик и свидетелей, но ничего и никого не находили. Ломали голову, решая эту непосильную пока для нас задачу, и всё безрезультатно. Куда могли пропадать люди массово? Ночью, в полной тишине, не нарушая городского безмолвия? Уходили сами? Не похоже. Многие строили планы накануне, обещали навестить родных и знакомых, приглашали к себе. Люди так не поступают. Ни записок, ни беспорядка в доме, словно люди уходили по доброй воле. Но куда? Этого мы не могли понять.
Каждый день мы работали сверхурочно, некоторые оставались на ночные смены. Я в том числе. Мне не хотелось возвращаться в пустую унылую квартиру, к тому же хотелось поскорее вычислить преступника. Неприятно было видеть, что начальство начинает сомневаться в моих способностях. Подающий надежды не может раскрыть дело...
Подремав пару часиков, выпил горячего кофе. Ещё немного и пойду бродить по улицам, вдруг удастся хоть что-то заметить. Уже почти полночь, город в это время замирает, словно жизнь до утра прекращается.
Потянувшись, встал и прошёлся по комнате. Снял с вешалки куртку.
Внезапно ощутил внутри, в области груди, какое-то покалывание. Словно кто-то дёргал за невидимые ниточки. Что это? Наверное, сказывается нагрузка, нужно будет сходить в поликлинику.
Голос. Слышу голос в моей голове, он зовёт меня. Да, я слышу. Да, я иду. Флейта. Нужно взять флейту. Достаю из сейфа инструмент, выхожу на улицу. Я иду. Я сделаю всё, что нужно, всё, что скажете.
Дойдя до площади, останавливаюсь и начинаю играть на флейте. Грустная до дрожи мелодия наполняет ночной город, вливается в окна, просачивается сквозь двери. Мелодия будит, зовёт за собой, манит. Перед ней невозможно устоять, я знаю это. Я сам, словно завороженный, играю на флейте, повинуясь Великой Музыке.
В некоторых домах загорается свет, город частично начинает просыпаться. Люди, заспанные и ничего не понимающие, выходят на улицу. Два, пять, десять, семнадцать... Мелодия устремляется дальше, и я следую за ней, увлекая за собой остальных. Некоторые лица кажутся знакомыми, но я не могу вспомнить. В голове словно туман, и весь я наполнен лишь музыкой. А она звучит в ночной тиши, уводя нас за город. Вот уже и городские ворота позади. Булыжная мостовая эхом возвращает нам наши шаги, и мы сворачиваем к лесу.
Боже мой, как прекрасна Мелодия! Как мы могли жить без неё? Наша жизнь ничтожна перед ней. Только она прекрасна, одухотворяющая, дарящая покой и счастье.
Словно отвечая моей флейте, из чащи раздаётся другая музыка, не менее прекрасная и величественная. Другая флейта поджидает нас, зовёт и поторапливает.
На поляне меня останавливает голос. Мне нельзя идти дальше. С сожалением смотрю, как другие следуют за той Мелодией вглубь леса, после возвращаюсь в город. Меня ведёт голос. Беспрекословно подчиняюсь ему. В городе снова темно и тихо, словно ничего и не произошло. Возвращаюсь в свой кабинет, возвращаю флейту на место.
****
Судорожно вздохнув, я села. Тело отозвалось резкой болью. Ныла каждая мышца, каждая клеточка моего несчастного тела. Дрожа от холода, я осмотрелась. Вокруг меня были только серые бетонные стены и одинокая жёлтая лампа на потолке, прикрытая решёткой. Было холодно, от спёртого воздуха щипало глаза и саднило горло. Это был самый настоящий бетонный ящик, без окон и дверей. Как я тут вообще очутилась? Память отозвалась внезапной вспышкой.
Генри...
Я подтянула к груди колени и обхватила их руками, силясь хоть немного согреться, но меня начала бить крупная дрожь. И теперь я даже не знала отчего — от холода или жутких воспоминаний.
Генри... При воспоминании о его пустом взгляде и странной серебряной флейте, на которой он играл, в груди собрался комок. Ночной кошмар оживал в моей голове со страшной силой, неумолимо превращаясь в реальность.
Я проснулась ночью. Меня разбудила музыка за окном. Переливчатая мелодия плыла в ночи и звала. И я пошла. Поднялась и пошла. Прямо в пижаме, в которой теперь сидела на бетонном полу этой странной камеры.
Выйдя на улицу, я пошла в сторону звука. Потом заметила ещё пару человек. Приглядевшись, я вдруг поняла, что на лицах у них написан панический ужас. Они водили глазами, будто судорожно выискивали что-то. Я хотела было спросить, что случилось, но не смогла. У меня не получилось даже голову повернуть. Я просто шла вперёд, словно безвольная кукла, ведомая нитью. И этой нитью была песня.
Внутри меня кипел ужас. Хотелось развернуться и бежать, кричать во всё горло. Но я продолжала идти, запертая в безвыходную ловушку собственного тела.
Мы вышли на площадь, и там я увидела его. Генри стоял на бортике фонтана, возвышаясь над головами ещё десятка человек, и играл на флейте. Он стоял ровно, каждое его действие было резким и рваным, а глаза, пустые и чёрные, смотрели ровно перед собой.
Он играл недолго. Несколько минут спустя Генри спрыгнул с бортика и двинулся неспешным шагом в сторону леса. Тёмные стволы вскоре сменили стены домов. На поляне был другой человек, тоже с флейтой, только золотого цвета. Увидев нас, он махнул Генри рукой и начал играть. Его мелодия была резкой и быстрой, в отличие от плавной песни Генри. И тут всё исчезло. В моей голове была лишь темнота. А потом я очнулась здесь.
Вот только где?
****
Похоже я заснул. В голове вертелся какой-то сюжетный сон, но тут же ускользал, словно пугливая лань. Экая досада! Вместо того, чтоб нести караул в городе, заснул, как мальчишка.
Часы показывали лишь половину четвёртого. В общем-то, ещё есть время. Собрался и вышел на улицу. Город спит непробудно, даже собаки молчат. Фонари тускло освещают улицы. Тишина.
Долго бродил по улицам. Вот уже птицы начали щебетать, залаяли одиноко собаки, где-то заголосил петух. А вскоре и рассвело. Как всегда, ничего и никого.
Всё утро выезжали к новым пропавшим жителям. Снова никто ничего не видел и не слышал. Но самое страшное: пропала Джулия. На работу она не вышла, хотя никогда не опаздывала и тем более не пропускала. Её нигде не было, и никто не видел её со вчерашнего дня. Увы, факты были неумолимы: Джулия пропала этой ночью...
Я найду преступника, найду, чего бы мне это не стоило! Кем бы он ни был, от меня он не сможет уйти! Я буду валиться с ног, не спать ночами, работать круглосуточно, но я раскрою это дело!
