Березин Дмитрий Борисович
Доктор химических наук, почетный работник сферы образования РФ, профессор кафедры органической химии Ивановского государственного химико-технологического университета
«Три поколения преподавателей Ивановского Химтеха»
Почему Вы выбрали ИХТИ в качестве места учебы?
Для меня всегда имел большое значение пример моего отца – Бориса Дмитриевича Березина. Дети очень наблюдательны, и в воспитании важнейшее значение имеют не слова, а пример. Я чувствовал увлеченность отца наукой. Дома чаще всего я видел его со спины: он сидел за столом и работал – писал статьи, готовился к лекциям и докладам, много читал. Он всегда отвлекался от работы для общения с близкими, если это было им необходимо. Я до сих пор не вполне понимаю, как даже за короткое время общения у него всегда получалось вложить мне в голову массу полезной информации, дать пищу для дальнейших размышлений, поддержать, когда я в чем-то сомневался, подсказать, в каком направлении нужно действовать.
Я знал, что его деятельность сопровождается выступлениями, командировками, интересными путешествиями по городам Советского Союза. Это привлекало, складывалось представление, что быть ученым, быть педагогом – это здорово!..
В школьные годы химия была для меня на втором месте, а на первом была биология. Когда-то и мой отец увлекался зоологией и конспектировал «Жизнь животных» А.Э. Брэма. Но жизнь у нас обоих сложилась так, что на первом месте оказалась именно химия. Как правило, на пробуждение нашего интереса к чему-то оказывают влияние другие люди. В какой-то период у меня были проблемы со здоровьем, и родители обратились к хорошему врачу, талантливому психотерапевту Е.И. Жуковой. Общение с ней произвело на меня такое сильное впечатление, что долгое время было желание и самому посвятить себя медицине. Но в 1989 году я поступил в ИХТИ, а после окончания обучения и защиты диссертации в 1997 г. работаю на кафедре органической химии, которой когда-то заведовал мой отец. Получается, что весь период моей трудовой деятельности связан именно с Ивановским Химтехом.
Что из студенческих лет больше всего запомнилось?
В студенческие годы мне довелось слушать лекции многих талантливых преподавателей: квантовую химию нам читал Константин Соломонович Краснов, слушать которого приходили не только студенты, но и педагоги, физическую химию преподавал Вадим Павлович Гостикин, постоянно сопровождая свой рассказ ироничными замечаниями и общением с аудиторией, лекции по истории самозабвенно и увлеченно читала Елена Михайловна Раскатова, органическую химию преподавал молодой лектор Павел Анатольевич Стужин, «зажигая» студентов своей любовью к предмету. Этот список может продолжать… Не забыть и дисциплинирующую атмосферу на моей выпускающей кафедре ТТОС.
Когда я учился на втором курсе, в нашей группе «прошел клич», что желающим нужно идти в деканат и записываться на научную работу. Причем в те годы такая «массовость» была не очень распространена. Но больше половины группы записалось на разные научные направления. И, видимо, не напрасно: в результате трое студентов нашего коллектива (кроме меня еще Е.В. Кудрик и А.В. Любимцев) стали докторами наук. С тех пор я очень много времени проводил в лаборатории кафедры органической химии, в которой и сейчас работаю.
Похвастаться своими студенческими спортивными или общественными достижениями я не могу. У меня были мысли об участии в студенческом хоровом коллективе, но учеба и наука не оставили времени на что-то еще. Мое научное мировоззрение, особенно на начальном этапе, формировалось под влиянием отца. Будучи студентом, я стал лучше разбираться в тематике кафедры, но и до поступления в институт у меня было представление об этом. Отец жил тем, чем занимался, часто говорил о работе дома. Поэтому у меня с детства на слуху были фамилии учеников Бориса Дмитриевича: Оскара Иосифовича Койфмана, Олега Александровича Голубчикова, Татьяны Николаевны Ломовой, Александра Станиславовича Семейкина и других, хотя воочию я многих из них еще не видел. Поэтому, когда я пришел в институт и на кафедру, эти стены показались мне уже в значительной степени родными.
Меня заинтересовала область кислотно-основных взаимодействий с участием порфиринов, которой занимался Владимир Геннадьевич Андрианов. Я читал много научной литературы, включая диссертации учеников Бориса Дмитриевича. Поэтому тема моего диплома выкристаллизовалась по результатам того, что я прочитал. В ней обсуждались те вопросы, которые у меня возникли и на которые в литературе в тот период не было ответа. Конечно, я был в несколько привилегированном положении, поскольку всегда мог подойти к отцу, задать свои вопросы и получить его консультацию, хотя и не злоупотреблял этим.
А аспирантура у Вас частично прошла в Англии?
Во время обучения в аспирантуре совершенно неожиданно для меня поступило предложение поучаствовать в конкурсе грантов Президента Российской Федерации на обучение за рубежом, который тогда еще только впервые открылся. Благодаря победе в конкурсе у меня появилась возможность десятимесячной стажировки в Квин Мэри Колледже Лондонского университета. Она проходила в лаборатории известного ученого, члена Королевского общества, профессора Лондонского университета Раймонда Боннета.
Он до сих пор здравствует, мы ежегодно поздравляем друг друга с Рождеством, иногда переписываемся. Я горд тем, что у меня с ним сложились очень хорошие человеческие отношения. В области химии порфиринов Р. Боннет – личность легендарная. В молодости он работал в США в группе Нобелевского лауреата Роберта Вудворда над осуществлением тридцатистадийного синтеза хлорофилла а.
Но основное достижение профессора Боннета – в том, что, работая в области химии порфиринов над созданием препарата для фотодинамической терапии онкологических заболеваний, он достиг конкретного результата. Работа над его препаратом продолжалась свыше десяти лет. Сейчас он применяется в клиниках Европы. В России он не используется в связи с тем, что это достаточно дорогое лекарство, а у нас есть более дешевые аналоги, которые, правда, в современных условиях требуют дальнейшего усовершенствования. Во время моей аспирантской стажировки в Лондоне я, сам тогда не до конца это осознавая, немного поучаствовал в создании препарата Р. Боннета: мы пытались понять, можно ли эффективно получать его фотохимическим синтезом.
После возвращения в Иваново я вернулся к научной проблематике, связанной с порфиринами, которой занимался до отъезда, но знакомство с профессором Боннетом и его лабораторией оставило свой след. Эта поездка помогла мне и в плане доступа к последним результатам научных исследований в области химии порфиринов. 1990-е годы – период, когда в России возможности ознакомления с современной мировой научной литературой были весьма ограничены. Поэтому из Англии я возвращался с двумя большими сумками, набитыми ксерокопиями интересующих меня публикаций. Потом дома разложил их на столе, систематизировал. Этот материал помог мне не только быстро написать кандидатскую, но и сформировать планы на докторскую диссертацию.
А как дальше развивалась Ваша научная деятельность?
Через три года после возвращения из Лондона, уже будучи кандидатом химических наук, по предложению ректора ИГХТУ профессора Оскара Иосифовича Койфмана я получил возможность поучаствовать в международном научном проекте, участниками которого были Россия, Великобритания, Польша и Испания.
В рамках проекта осуществлялся обмен исследователями. Я поехал в Испанию, где в лаборатории Барселонского университета под руководством Марии Асунсьон Валлес, в определенном смысле ученицы Р. Боннета, вновь столкнулся с биомедицинской проблематикой. С меня, правда, требовалось лишь работать под тягой и синтезировать новые соединения, в медицинские аспекты исследований я не был вовлечен. Но, как потом стало ясно, в жизни некоторые события оказываются не случайными…
Однако после возвращения из Испании я опять продолжил свои исследования, с биомедициной никак не связанные. Тогда была другая цель: шла подготовка докторской диссертации, которая была защищена в 2007 году.
Полученные в ней результаты позволили опубликовать первую «полновесную» монографию «Макроциклический эффект и структурная химия порфиринов». Данные, полученные нашей научной группой, были представлены на престижных научных конференциях в России, Франции, США, Италии, Израиле, Китае, Испании и ряде других стран. Эти командировки оказались для меня весьма познавательными, и не только в научном плане…
Сейчас поездки в Европу для молодых, да и для состоявшихся ученых становятся более затруднительными в силу происходящих в мире перемен. Но в то же время расширяется научное сотрудничество с Азией – Китаем, Вьетнамом, другими странами. Вспоминая свои зарубежные поездки, скажу, что соприкосновение с другой научной традицией, другой культурой – это полезно и с научной точки зрения, и в плане общего развития личности. Например, Испания произвела на меня особенно приятное впечатление, а Барселона до сих пор остается моим любимым городом. Но, несмотря на это, я, будучи за границей, каждый раз с нетерпением ждал возвращения домой, даже мысли не было о том, чтобы постоянно работать не в России.
Как и многие, я прошел весь путь, начиная с ассистента кафедры. Преподавательская деятельность – это непростой труд. Интересно работать со студентами, которые живо интересуются тем, о чем им говоришь, когда получаешь от них отклик и понимаешь, что работаешь не напрасно. Я около десяти лет преподавал в Ивановском отделении Высшего химического колледжа РАН при ИГХТУ. Этот период приятно вспоминать. Студенты ВХК, как наши, так и иностранные, например, вьетнамские, всегда выделялись среди других. Например, с ними бывали «нетипичные» ситуации, когда они подходили ко мне и говорили: «А мы все, что есть в задачнике, уже прорешали, дайте нам еще какую-нибудь литературу по этой теме».
Думаю, в последнее время процент «продвинутых» студентов становится ниже, а работа преподавателя, в силу политики «оптимизации», все менее «комфортной»… Поэтому мои интересы все больше смещаются из области образования в область науки. Хотя это не главная причина… Просто приходит время в жизни, когда хочется сделать что-то полезное, что будет иметь практическое значение. Далеко не всем везет суметь сделать это «что-то», нужное людям, но каждый может по крайней мере попытаться…
Еще до защиты докторской я начал осуществлять руководство аспирантами, и к моменту защиты уже трое моих учеников были кандидатами наук. Зачастую научный руководитель «растит» студентов с младших курсов, но далеко не все из них решают пойти в аспирантуру, как и не все аспиранты выходят на защиту. К настоящему моменту мной подготовлено семь кандидатов наук. Кто-то из них после защиты оставил научную стезю, кто-то работает в промышленности, есть среди них сотрудники как Химтеха, так и Института химии растворов РАН. А одна из бывших аспиранток, гражданка Вьетнама, даже заведует кафедрой университета г. Ханой
Помимо преподавательской и научной деятельности решались и другие задачи. Так, в период образования в г. Иваново Отделения Российской академии естественных наук я занимался созданием секции молодых ученых. Неоднократно работал ученым секретарем конференций и семинара по химии порфиринов. Особенно тяжело далось мне участие в проведении организованной О.И. Койфманом 9 Международной конференции по химии порфиринов в г. Суздаль в 2003 году, куда приехало немало видных отечественных и зарубежных ученых. И это в тот период, когда только недавно завершились 90-е, а обширные конференции еще мало кто проводил. И несмотря на то, что на конференции было два ученых секретаря, я и Татьяна Арсеньевна Агеева, приходилось достаточно трудно.
Кто был Вашим научным руководителем по кандидатской диссертации?
Владимир Геннадьевич Андрианов. Он же был и научным консультантом по докторской. Сейчас он уже несколько лет на пенсии. Мы регулярно с ним созваниваемся. Он много сделал для кафедры и вуза. В течение длительного времени работал в качестве заместителя заведующего кафедрой органической химии. Позднее около 15 лет был деканом органического факультета ИГХТУ. Мне нравилось с ним работать. К нему можно было обратиться с любым вопросом. Он всегда был очень хорошим администратором и организатором. Знал, к кому с каким вопросом обратиться, как написать требуемую бумагу, был в курсе всего, что происходит в вузе.
Борис Дмитриевич еще в 60-70-х гг. прошлого века основал в Иванове научную школу по синтезу и координационной химии порфиринов. Свыше 70 его аспирантов защитили кандидатские диссертации, многие и докторские. Одним из первых учеников отца был Оскар Иосифович Койфман, ныне академик Российской академии наук. Уже в аспирантуре он вместе с Борисом Дмитриевичем осуществлял соруководство научной работой будущих профессоров, а тогда еще студентов Олега Александровича Голубчикова, Владимира Геннадьевича Андрианова и других. Впоследствии отец был очень рад тому, что школа по химии порфиринов остается в надежных руках О.И. Койфмана. Так и оказалось!..
Расскажите еще про своего отца.
Помню его постоянно что-то читающим или пишущим. Отец был человеком, глубоко увлеченным научной проблематикой, но не только наука будила его живой интерес. У него была масса других увлечений. Он любил природу и много знал о ней. Многие мои знания о животном мире – от него… Он со знанием дела занимался садоводством, за свою жизнь вырастил не один плодовый сад. Любил классическую музыку, сам хорошо пел, в основном оперные партии, романсы и народные песни. Это был и репертуар колыбельных, которые я слушал в детстве.
В молодости он увлекался охотой. Не потому, что ему нравилось животных убивать. Нравилось путешествовать с друзьями по лесам Ивановской области, просто побродить с ружьем – в этом для него была некая романтика. Они вместе путешествовали. В 1952 году – ему было 23 года – они вместе с другом его юности А.Н. Книгиным отправились в путешествие на Кавказ, в леса Абхазии. Поскольку денег не было, то основная часть дороги была пешком. Много разных событий, порой и опасных, в ходе этого путешествия, которое заняло не один месяц, стали потом предметом для его рассказов мне и моему брату Михаилу, когда мы были маленькими. В детском сознании эти рассказы отца преломлялись по-своему, вызывая большой интерес.
А спустя многие годы у нас с отцом были и совместные научные исследования, и статьи, и даже совместные аспиранты. Мне также посчастливилось, когда Борис Дмитриевич пригласил меня написать ряд разделов и быть соавтором учебного пособия «Курс современной органической химии», которое затем несколько раз переиздавалось вплоть до 2021 года. Сначала в издательстве «Высшая школа», когда оно еще существовало, затем – в «Юрайте» под другим названием. Помню, как обсуждали черновик и правили корректуру рукописи, как ездили с отцом в Москву, в издательство «Высшая школа», для многочасовой работы с редактором. А до этого я ездил в УМО университетов, а также в издательство убеждать его руководство в перспективности издания нашей книги: были 90-е, и учебная литература почти не выпускалась.
Ваша мама Роза Алексеевна написала книгу о Вашем отце Борисе Дмитриевиче…
Да, это книга «Жизнь невозможна без любви», которая вышла в 2008 году. Это не только история жизненного пути отца, его пути в науке, но и история нашей семьи. Кроме того, в ней хорошо просматриваются взгляды автора на жизнь, на историю нашей страны в 20-м веке. Частично книга основана на дневниках отца. При ее прочтении ощущается, как мама всегда поддерживала его во всем, а он – ее. Наверное, его карьера ученого сложилась еще и по этой причине…
Книга «Жизнь невозможна без любви» получилась очень искренней. Когда она только вышла, меня такая откровенность смущала, казалась избыточной. Но с годами приходит понимание, что именно она делает книгу интересной читателю. Я даже знаю людей, которые ее иногда цитируют…
Получается, что Борис Дмитриевич сумел сплотить вокруг себя большой коллектив самых разных талантливых людей?
Да, хотя он сам всегда подчеркивал важную роль учеников и коллег в том, что им было сделано. Его заслуги признавало и государство: в Советском Союзе отец был дважды награжден орденом «Знак почета», стал заслуженным деятелем науки РСФСР и лауреатом Государственной премии СССР в составе коллектива ученых, куда входил и Геннадий Алексеевич Крестов, с которым они были не только коллегами, но и хорошими приятелями. В постсоветской России Борис Дмитриевич награждался медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени, стал лауреатом премии Правительства РФ, действительным членом Российской академии естественных наук, что он очень ценил…
Бориса Дмитриевича нет уже десять лет. И я как сын очень благодарен руководству ИГХТУ за память о нем. Так, в год его 90-летия О.И. Койфман посвятил его памяти очередную конференцию по химии и применению порфиринов, а М.Н. Таланова замечательно организовала вечер его памяти в помещении музея ИГХТУ, на котором присутствовало много гостей.
Среди учеников отца есть немало ярких личностей.
Оскар Иосифович Койфман – многогранно одаренный человек. Помимо научного таланта, у него большой талант руководителя. Думаю, он начал развивать его, занимаясь еще в 70-х гг. организацией научной работы молодых ученых на кафедре органической химии. Нужно было, чтобы все работало, были реактивы и оборудование, а аспиранты писали статьи. Владимир Геннадьевич Андрианов в тот же период и несколько позднее занимался вопросами организации учебного процесса на кафедре.
Значительная часть проведенных за прошедшие десятилетия не только на КОХ и других кафедрах ИГХТУ, но и в ИХР РАН исследований в области химии порфиринов стало бы невозможным без огромного таланта органика-синтетика, которым обладает Александр Станиславович Семейкин. Им синтезированы сотни и сотни всевозможных тетрапиррольных соединений (и не только), а очень многие ученые, включая и меня, во многом обязаны ему успешным завершением своих диссертаций.
К сожалению, уже ушел из жизни Олег Александрович Голубчиков, который заведовал кафедрой органической химии с 1995 по 2014 год. Это был большой эрудит в самых разных областях знания, не только в химии порфиринов. Например, в последние годы он разрабатывал новые теплоизоляционные материалы и добился успеха в этом. Он писал много статей, регулярно выпускал аспирантов, подготовил коллективную монографию «Успехи химии порфиринов» – пятитомник, в котором объединил все значимые работы ученых России, работавших в этом направлении с 1996 по 2006 год. При этом был не только научным редактором книги, но и ее дизайнером.
В итоге Вы все-таки начали исследования в сфере биомедицины?
Уже около десяти лет основная сфера моих научных интересов связана с биомедициной. После защиты докторской диссертации, во многом благодаря моему другу и коллеге, ныне заведующему Объединенным физико-химическим центром растворов ИХР РАН и ИГХТУ Андрею Владимировичу Кустову, я уже серьезно вошел в эту область научных исследований. Сам, будучи специалистом в области химии растворов, он быстро освоил специфику химии порфиринов и двинулся дальше. Мы обсуждали, где эти соединения могут быть реально практически использованы, и остановились на таком биомедицинском направлении, как совершенствование метода фотодинамической терапии (ФДТ) онкологических заболеваний и микробных инфекций. Суть метода ФДТ проста – это лечение видимым светом в присутствии вещества, интенсивно поглощающего его в красной области спектра. Подвижки на пути развития этого метода, особенно в части лечения онкологии – это реальная возможность кому-то облегчить течение болезни, а многих – излечить полностью.
Современные конкурентоспособные научные исследования почти всегда носят мультидисциплинарный, междисциплинарный характер, находятся на границе наук – например, химии и биологии. В проекте, над которым мы работаем, объединены усилия разных ученых. Мы на кафедре органической химии осуществляем синтез и спектральную характеристику потенциальных препаратов для ФДТ. Работа осуществляется в том числе и в рамках лаборатории Института макрогетероциклических соединений, которую я возглавляю.
Но для того, чтобы двигаться дальше, нужны био-ориентированные физико-химические исследования, нужны специалисты в области биофизики, материаловедения, биологии и микробиологии. «Драйвером» всей научно-организационной деятельности является Андрей Владимирович Кустов, без которого эта большая работа просто не сложилась бы. В частности, невозможным стало бы продуктивное сотрудничество с медицинским сообществом. В ходе нашей работы мы сотрудничаем не только с российскими учеными из других регионов страны, но и с учеными из Беларуси, Италии, Таджикистана.
Очевидно, что серьезные научные и научно-практические результаты могут быть получены только при наличии финансирования, и наш случай не исключение... Когда мы в 2015 году первый раз получили грант Российского научного фонда, то приобрели и передали в Ивановскую областную клиническую больницу и Ивановский онкологический диспансер для совместных исследований оборудование, которое позволяет диагностировать и лечить онкологические заболевания методом ФДТ.
Промежуточными итогами нашей общей работы стали патенты по синтезу новых препаратов и улучшенным протоколам лечения методом ФДТ, защита под нашим с А.В. Кустовым руководством в 2020 году кандидатской диссертации по этой проблематике (диссертант сейчас работает в фармацевтической промышленности), а главное – это продвижение методик ФДТ в клиниках Ивановской области, конкретные клинические результаты, опубликованные в высокорейтинговых научных статьях и помощь конкретным больным – сейчас это уже десятки тех, кому помогла такого рода терапия. Кроме того, нами в соавторстве с коллегами из Ивановской государственной медицинской академии опубликовано практическое руководство по основам фотодинамической терапии для врачей и студентов медицинских вузов. В приложении к руководству приводятся конкретные практические рекомендации о том, в каком случае какую дозу света нужно применять, как и при помощи какого источника светить и т.д.
Как я уже сказал, метод позволяет не только лечить, но и диагностировать онкологию. В нашей стране он входит в государственные стандарты медицинской помощи. Однако во многих западных клиниках он не только является общепризнанным, но и очень широко применяется. Прежде чем оперировать онкологического больного, ему проводят фотодиагностику. Вводят препарат, который селективно накапливается в опухоли и начинает светиться при облучении лазером. Благодаря этому видны четкие границы опухоли, что позволяет удалять ее более точно. И после операции опять смотрят таким же образом, нет ли остаточных онкологических тканей, убирают их, а затем для гарантированного уничтожения опухолевых клеток проводят еще и сеанс фотодинамической терапии. Это дает возможность значительно более благоприятного прогноза по результатам лечения.
Таким образом, сейчас уже можно сказать, что мой детский интерес к биологии, исследования, связанные с изучением свойств порфиринов, мои зарубежные стажировки и нынешняя научная деятельность – все связалось воедино. Химия с биологией очень хорошо коррелируют в биомедицинских научных исследованиях.
Можно сказать, что у Вас семья – династия преподавателей ИХТИ – ИГХТА – ИГХТУ?
Да, можно так сказать. Отец много лет заведовал кафедрой органической химии, принимал активное участие не только в жизни Химтеха, но и, вместе с Генадием Алексеевичем Крестовым и Борисом Николаевичем Мельниковым, в создании Института химии растворов РАН, в организации на базе Химтеха Высшего химического колледжа РАН, который закончили многие одаренные студенты, а ныне – сотрудники ИГХТУ и ИХР. Мама также некоторое время работала старшим преподавателем на кафедре иностранных языков ИХТИ, преподавала французский язык.
Мы с моим старшим братом Михаилом Борисовичем, а также супруга Михаила Борисовича Галина Рудольфовна, их дочь и моя племянница Надежда Михайловна в разные годы учились здесь, защищали диссертации. Сейчас брат – главный научный сотрудник в Институте химии растворов РАН, его супруга много лет преподает на кафедре технологии тонкого органического синтеза, а Надежда Михайловна - на кафедре аналитической химии ИГХТУ. То есть нас уже три поколения преподавателей Ивановского Химтеха.
Женился я достаточно поздно, уже когда мне было 42 года. Должен сказать, что это была большая удача – встретить именно такого человека, как моя супруга. Мы хорошо понимаем интересы друг друга, у нас схожие взгляды на очень многие вещи, а ее поддержка очень помогает мне в работе. Сейчас у нас двое детей. Старшая дочь пошла во второй класс. Периодически приходит ко мне на работу. Какой-то интерес к химии и к разного рода «экспериментам» у нее уже проснулся, но пока еще рано говорить об этом.
Наш вуз для меня всегда был вторым домом. Придя в него, я постепенно стал своим для людей, чьи фамилии знал с детства. Здесь смог реализовать некоторые свои научные планы; здесь моя работа, которая мне интересна. Неслучайно говорят, что счастлив тот, кто вечером с радостью идет домой, а утром с тем же чувством – на работу. Поэтому считаю, что я счастливый человек.
Беседовал А. А. Федотов