Был момент году этак в девяносто четвертом, когда я работал одновременно в двух цехах, причем в одном из них сразу на нескольких рабочих местах. Был литейщиком, машинистом волочильного стана, галтовщиком, шлифовщиком на бесцентровом шлифовальном станке, испытателем абразивных кругов ну и еще пара - тройка работ. Завод в тот момент рассыпался, но начальство считало, что это не навсегда и пыталось сохранить костяк, обеспечивая кое кого из нас работой плотненько так и соответственно нормальной денежкой. Так вот, в одном из цехов кладовщиком работала перед скорой пенсией некто Анна Ивановна. Командиры производства считали ее идеальным кладовщиком, так как она не просто выдавала то и это, а еще и воспитывала контингент. Приходит предположим к ней работяга за отрезной фрезой. Если фреза сломана, то она объяснит ему, что он враг народа и диверсант, а если фреза просто затупилась, то почему он идет к ней за новой, а не наточит старую. И вот так во всем. Братва от нее чуть не рыдала и старалась за тем и этим идти к ней только в самом крайнем случае. Я у нее получал только спецодежду, а все остальное старался получить у знакомых кладовщиц в других местах, потому что не хотел общаться с неприятным мне человеком. Вот прихожу как-то к Маше, кладовщице из другого цеха, дай, говорю, Марья мне рукавицы да числом поболее. Бо надо мне и там и сям ими пользоваться. Марья рукавицы подает и спрашивает - что, у Анны Ивановны хрен допросишься, да? А нам вот ее в пример ставят, говорят, что она относится к заводскому как к своему. И что нам надо так же себя вести. Время было и мы перемыли косточки Ивановне, пришли к общему выводу, что относиться к заводскому как к своему ее заставляет когдатошнее коммунистическое воспитание и что в подобных избыточных размерах отношение к заводскому как к своему - ненормально. Прошла пара-тройка лет, я работал уже в другом месте и шел как-то после работы мимо вокзала. А там, возле него, у нас тогда была торговая аллея, народ торговал всякой ненужной всячиной из личных закромов. Тут тебе и книги, и одежка и инструмент. Иду, поглядываю по сторонам и вдруг - ба! Анна Ивановна сидит на ящике, а перед ней еще на нескольких ящиках выложены сверла, метчики, круги отрезные и прочая и прочая и прочая... И рукавицы лежат стопкой, такие же как я в свое время у нее не получил. Густо так добро лежит. Все то добро, что у нее когда-то не допроситься было. И тут-то я понял, что не зря она относилась к заводскому как к своему, ой не зря! И никакое воспитание коммунистическое тут и не ночевало, а совсем даже наоборот. Идеальный кладовщик, да.