Сегодня легендарному машинисту 71, на днях МАШИНА ВРЕМЕНИ выступила в Тбилиси, до этого были гастроли по Штатам... Похоже, коллектив нескоро выступит на Родине. Александр Викторович всегда был настроен даже радикальнее, нежели его соратник Макаревич, которого объявили иностранным агентом, но это не значит, что он (равно, как и Андрей) Родину не любит. Просто мы по-разному видим расклад. Увы.
— Ты знаешь, я у Маргулиса спрашивал, вообще у всех спрашивал рок-легенд, есть ли будущее у рок-музыки в России? Будет ли ренессанс того интереса, который ты не можешь не помнить, когда вы были, я имею в виду не только «Машину времени», а вы все, рок-музыканты — ключевыми фигурами на музыкальной сцене страны?
— Жень, знаешь, любой человек, который берёт на себя как бы вот эту ответственность, прогнозируя будущее…
— Тебе же удавалось. Ты некоторые вещи предсказывал, и они, в общем, то, что касалось музыки, были абсолютно верными…
— То, что касалось музыки, да.
Допустим, мне казалось, что вот эта группа перспективная, и она действительно подтверждала свою состоятельность через какое-то время. Ну, вот то, что будет происходить глобально в музыке, я не могу спрогнозировать.
Однако то, что существуют новые группы, которые делают музыку современную, интересную, на очень высоком профессиональном и исполнительском уровне, это факт.
— У нас существуют?
— У нас — в меньшей степени. В мире, я имею в виду. Я в последнее время не так много слушаю российскую музыку, потому что от такого прямого продюсирования, которым я занимался на протяжении нескольких десятков лет, я отошел.
В силу того, что, во-первых, у нас нет шоу-бизнеса. То, что называется шоу-бизнесом, это шоу, а не бизнес. Бизнес убили в 1990-е годы.
— То есть в 1990-е у нас таки был шоу-бизнес?
— Нет, у нас начинался шоу-бизнес в 1990-е годы.
Из интервью 2008 года сайту Jewish.ru:
«Еще в 1989 году мы с друзьями организовали один из первых московских кооперативов. Работали в области звукозаписи, пытались создать альтернативу фирме “Мелодия”. Постепенно кооператив превратился в большую корпорацию “Синтез Корпорейшн”, которая стала заниматься нефтью, сахаром, лесом, трубами — всем, что разрешено законом. Я к тому времени, правда, уже отошел от дел. В 1991 году мои друзья сказали: вот тебе офис, вот тебе старый компьютер. Если хочешь и можешь, занимайся звукозаписью, создадим дочернюю фирму. И с тех пор я руковожу компанией “Синтез Рекордз”. Я генеральный директор, генеральный продюсер, главный звукорежиссер. В общем, все делаю сам».
— Та-а-ак, я заинтригован.
— Но он был убит, потому что уничтожили то, что питает настоящий шоу-бизнес — рыночную как бы базу. То количество пиратской музыки, которое было…
— А-а-а, вот почему.
— Да. И тот не сложившийся рынок, который по идее мог бы сложиться. Он не сложился, неоткуда деньги брать, чтобы питать всю эту историю.
— Хорошо, а разве гастроли не могут приносить нормальные деньги?
— Гастроли могут приносить нормальные заработки только тем, кто уже известен.
— Подняться нельзя?
— Тем, кто неизвестен вообще, нет. Это абсолютно точно.
— Знаешь, я в этой студии не так давно беседовал с небезызвестным господином Разиным — создателем проекта «Ласковый май».
— Ну, импозантная такая фигура.
— Да. И он мне сказал, что в принципе, по сравнению с ним, с Разиным, и по сравнению с «Ласковым маем», все деятели шоу-бизнеса, включая Филиппа Киркорова и Пугачеву, вообще «нищие крысы». Что они (Разин и кампания) реально очень обеспеченные люди. И сделали они деньги именно на гастролях в те самые 1980-е годы. Как-то ты можешь прокомментировать?
— Ну, в принципе, я могу сказать, что «Ласковый май» — это одна из самых больших афер на музыкальном пространстве, скажем, периода конца Советского Союза и начала новой России.
— Так они и сейчас даже деньги зарабатывают, если верить Разину.
— Так это естественно. Они ж не пели никогда живьём. Но это понятно, работало по несколько составов, они косили деньги, а наши люди в силу недостаточного, скажем, своего образования культурного, приходили на эти шоу, думая, что это концерты. А я для себя это все называл дефиле. Потому что когда люди демонстрируют себя, демонстрируют одежду, демонстрируют свои движения и так далее и тому подобное, это не концерт. Это дефиле под фонограмму.
— Тогда у нас вообще половина эстрады у нас «не концерты». Сейчас Разин смотрит нас и думает, «Кутиков завидует тому, что я, Разин, богатый».
— Я никому не завидовал, слава Богу. Нет, я завидовал Моцарту, я завидовал Рахманинову, я завидовал «Битлз». Но моя зависть была рождена восхищением талантом. А что мне завидовать, скажем, людям, которые, с моей точки зрения, использовали искусство для того, чтоб просто заработать денег?
— Но если мы говорим о шоу-бизнесе, бизнес-то подразумевает извлечение прибыли, поэтому там, где бизнес, там и заработки. Это же очевидно.
— Ну, безусловно. Но я и говорю, что у нас, к сожалению, в 1990-е годы бизнес как таковой в сфере искусства, он не сложился. У нас сложилось шоу.
— Хорошо, я понял это. То есть ты считаешь, что будущего у музыки, если мы говорим все-таки про рок-музыку или про рок-поп, в России нету, да?
— Нет, нет, нет, я так не считаю. Я вообще считаю, что будущее всегда и в любом деле связано с появлением новых талантливых людей. Если учесть, что Россия богата талантливыми людьми, была и будет, то я надеюсь, что появятся люди, наделенные талантом в этой области, которые принесут что-то новое и продолжат то, что было.
— Насчет талантов в стране хотел бы я уточнить. Я как-то прогуливался с Крисом Кельми по городку Ки-Вест во Флориде, и там играл на улице какой-то ансамбль. Я так в шутку (это еще в советские времена было), сказал, «ты сможешь в случае чего эмигрировать, профессия конвертируется, и играть на улице». На что Крис грустно заметил: здесь на улице и в метро играют так, как у нас на сцене. Культура музицирования там, на Западе многократно выше, чем в России.
— Да, это так, это так, и ничего не изменилось.
Из интервью 2011 года харьковскому изданию «Настоящий дозор»:
«Вы знаете, я в последнее время очень мало слушаю русской музыки, в том числе музыки, рождаемой на постсоветском пространстве, и как продюсер, я в достаточно большой степени разочаровался в молодых исполнителях. Не в силу отсутствия таланта, а в силу их человеческих качеств. Потому что, очень часто люди, которым ты помогаешь стать известными, иногда даже известными и популярными, не просто забывают, кто им это принес на блюдечке с голубой каемочкой, а еще и позволяют себе, не всегда лицеприятные слова, в адрес людей, благодаря которым они стали известными и популярными. Я несколько раз обжигался, не буду говорить, с кем у меня подобные неприятности ассоциируются, но тем не менее я сделал вывод, что больше никому помогать не буду. Продюсирование, которым я занимался на протяжении тридцати лет, меня больше не интересует. Я продюсирую новые альбомы “Машины времени”, когда они возникают и достаточно успешно продюсирую свои новые альбомы».
— А из-за чего так, я не понимаю?
— Это очень просто. Ведь, скажем, на осинке не растут апельсинки, известная же поговорка. Что слушаешь, на чем воспитываешься, (не только с точки зрения музыки, но и с точки зрения общего культурного фона), то в итоге и получается.
— Извини, мы с тобой советские люди, мы помним советское телевидение. Мы слушали постоянно просто потому, что телевизор включали — того же Рахманинова, Чайковского, в общем-то, мы вынуждено потребляли все время субкультуру советской творческой интеллигенции, то есть классическую музыку.
— Да, абсолютно так.
— Так почему же не привилось?
— Эта музыка никаким образом не складывалась с блюзом, с джазом, с ритмом-блюзом, с рок-н-роллом, со свингом. То есть со всеми теми направлениями, которые существовали в этот период времени и даже раньше. То есть на протяжении всей жизни Советского Союза существовали во всем мире. В Советском Союзе они существовали только в очень узких идеологических рамках или вообще не существовали.
— Это была ошибка властей, ты считаешь, запрет на музыку, или это было чем-то закономерным?
— Я вообще считаю, что самая большая ошибка России произошла в 1917 году. А все остальное — уже следствие этой ошибки.
— Ну, ведь сейчас как бы, если мы говорим об идеологии, положение исправлено, у нас рыночная экономика, у нас капитализм, который был именно до 1917 года вроде как.
— Нет, у нас совершенно другая история, и ты прекрасно об этом знаешь, и я тоже об этом знаю очень хорошо. И, скажем, наш капитализм — это жалкий уродец. И, скажем, государственно-административная система, сложившаяся к сегодняшнему дню, она, на мой взгляд, чрезвычайно комична постольку, поскольку это все равно, что скрестить осла и козла. Вот приблизительно так же у нас это, скажем, происходит, когда скрещиваешь осла и козла.
— Про ослов и козлов ты мне напомнил кое-что, мы об этом поговорим в самом конце. Скажи, пожалуйста, вот есть такое английское словечко belong — чувствовать принадлежность к кому-то или чему-то. То есть некоторые люди, ощущают, что они принадлежат этой стране или этой малой родине. А есть люди, которые действительно граждане мира. Ничего плохого в этом нет, по-моему. Ты вот, если я правильно понял, очень любишь Италию, чувствуешь, что в Италии — твое место.
— Нет, любовь и место, скажем, в котором ты обретаешь твою жизнь и работу. Это не всегда совпадает.
— Ну да, почти никогда не совпадает.
— Я очень люблю нашу страну, я люблю свою родину.
— Нет, нет, в этом нет сомнения. Но вот тебе комфортно именно в Италии, я так правильно понял?
— Ну, скажем, в Италии в каких-то вопросах значительно более комфортно.