В этот день девять лет назад около шести утра мне позвонил мой друг, одногруппник из Славянска.
— Юлька, у нас тут ад. Стрельба страшная, мы с женой в коридоре сидим, даже в подвал не можем выскочить. Окон, кажется, уже нет. Ругаю себя, что не собрали «тревожный» чемоданчик. А сейчас что уж? Ты как, Суок?
Так Андрей до сих пор называет меня — понравился ему мой давний ник. Друзья мои разбросаны по всему Донбассу. С Андреем мы учились на фельдшеров, и, кажется, наша дружба стала крепче именно после выпуска. Именно он организовывал все наши встречи выпускников, прикладывая к этому неимоверные организаторские усилия, помнится, даже письма писал, когда еще телефонов мобильных не было. А сейчас он сидит с женой в коридоре, спасаясь от осколков снарядов.
Тогда, девять лет назад, это казалось чем-то невероятным. Такое просто невозможно — ни представить, ни поверить в это. Наверное, как для наших родителей непостижимым казался полет Гагарина в космос. Потомки тех, кто в этот же день в 1961 году ликовал — человек в космосе! — сидели теперь в коридоре, в слепой зоне, и прятали головы от осколков. Их дети тоже не пошли в этот день в школу, но не потому, что вся огромная страна торжествовала, а потому что с неба на них сыпалась смерть. Вот такой космос с отрицательным значением. Именно со звонка Андрюхи для меня и началась война в Донбассе. Именно он стал первым, кто сказал мне об этом.
С тех пор не покидает ощущение, что кричи не кричи, да будь ты хоть Байрон во плоти и пиши новости высоким штилем, никто все равно не услышит. Ты словно рыбка в аквариуме, беззвучно открываешь рот, а оттуда пузырьки воздуха. Никого ты не переубедишь и ничего не донесешь. Хотя нет, не так. Услышат тебя только свои. Они и так рядом. Даже те, кто очень далеко, умеют слышать мысли, и ты стараешься не думать слишком громко, не фонить в открытый космос тревогой, чтобы не ранить их. Они слышат, даже если ты думаешь шепотом, и все понимают. А остальные... а что нам до них?
Автор: Юлия АНДРИЕНКО