Старик зарылся в солому и, жмурясь, с наслаждением пил — кружку за кружкой обжигающий губы чай. Ему предложили согреться водкой. Старичок не отказался.
Переворачивая листы истории невольно ловишь себя на мысли, что история развивается по спирали. И те, затаённые обиды, запертые в пыльных шкафах на западе, передаются с генами потомкам. Теперь они ищут реванша сегодня...
Легко судить о том, что было с позиции прошедшего времени, всё кажется ясным, легко и отчётливо разбираются просчёты, но как видит это время корреспондент здесь и сейчас - сегодня представляется удивительным. Он вкладывает живые камни строк в стену "плача", любви и ненависти - и это становится чрезвычайно актуально.
Статья, опубликованная в газете КРАСНАЯ ЗВЕЗДА 21 сентября 1941 г., воскресенье:
Старик из маленького города
Он пришел с той стороны реки. Из маленького русского городка, занятого немцами. В туман он перешел вброд знакомую узкую реку и медленно пополз топким берегом. Бойцы передовой линии доставили его в Веселую Рощу, в штаб полка. Он был стар и худ. Только глаза его — ясные и живые — смотрели на мир удивительно молодо. Старик продрог от холодной осенней воды. Его одели в теплые ватные штаны и куртку, бережно укутали широкой шинелью.
Старик зарылся в солому и, жмурясь, с наслаждением пил — кружку за кружкой обжигающий губы чай. Ему предложили согреться водкой. Старичок не отказался. Он деловито спросил:
— Наша, московская?..
И, выпив, лукаво сказал:
— Дай бог — не последняя...
Затем налил из баклажечки спирт в ладошку и, покряхтывая, стал растирать свои худые, посиневшие от холода ноги. Хорошенько согревшись, он сказал подполковнику Груздову:
— А теперь буду докладывать, точно и аккуратно.
Он отпорол подкладку синего, выцветшего картуза, вынул записную книжечку в клеенчатом переплете, порылся в ней и, найдя нужные записи, стал медленно читать:
— Ржи — 4 тонны. Пшеницы — 3 тонны. Одна тонна подпорчена, заражена клещом.
И, посмеиваясь, опросил подполковника и комиссара:
— Смекаете?
Старичок жил в городе П. Тут он родился и состарился. Он работал завскладом сортовых семян. Не глядя, наощупь, он мог определить любой сорт пшеницы, ржи, овса...
Когда в окрестных селах появились немецкие танки и кованые железом сапоги германских захватчиков стали топтать колхозную землю, — ту самую землю, которая давала прекрасные, чистосортные семена, старик не медля свез со склада зерно на другой берег реки, а остатки семян уничтожил аккуратно и точно. Он остался в опустевшем городе — маленький, смирный старичок в синем поношенном картузе. Он неторопливо ходил по улицам родного города, в котором хозяйничали фашисты. Ненависть горела в его душе. Старым, приметливым глазом он все подхватывал, все запоминал. Четыре миномета у реки, 3 пушки в городском саду, одну пушку, подбитую нашим артогнем, немецкую наблюдательную вышку на крыше больницы... Ночью он заносил в свою старую записную книжечку, разграфленную на сорта семян и количество: 4 тонны ржи, 3 тонны пшеницы, одна тонна подпорчена...
Немцы погнали население за город, заставляя рыть окопы и противотанковые рвы. И старичок пошел туда. Его назначили старшим в десятке работающих стариков. Он взял в руки лопату и, глядя на германского надсмотрщика, сказал:
— Работать надо умеючи — точно, аккуратно...
Немец закивал головой.
— О, да. Аккуратно!
А ночью старичок в синем выцветшем картузе ловко увел в лес всю свою десятку. Он указал старикам нехоженные тропки в лесу, а сам проскользнул мимо немецких пикетов и вброд перешел речку.
Старик все доложил подполковнику и комиссару.
Весь день он сушил на солнце свою одежду, а к вечеру заторопился уходить. Он очень расстроился и обиделся, когда ему предложили поехать в тыл отдохнуть.
— Мое место там, — старик указал рукой на город, раскинувшийся на другом берегу реки.
И успокоился только тогда, когда его снабдили листовками. Старик аккуратно припрятал «Вести с советской родины» и пошел к речке. Его провожал подполковник. Они постояли в кустах у обрыва и долго молча всматривались в полыхавшее пожаром небо. Старик тихонько вздохнул. Подполковник нащупал в темноте теплую ладонь старика.
— Не горюй, отец...
— Само горюет, — негромко сказал старик. - Ну, прощай, будь жив, сынок... Старик ловко и бесшумно скользнул вниз к реке. (Борис ГАЛИН).
Несмотря на то, что проект "Родина на экране. Кадр решает всё!" не поддержан Президентскими грантами, мы продолжаем публикации проекта. Фрагменты статей и публикации из архивов газеты "Красная звезда" за 1941 год. Просим читать и невольно ловить переплетение времён, судеб, характеров. С уважением к Вам, коллектив МинАкультуры.