Все мы знаем Корнея Чуковского как самого известного советского сказочника. Но мало кому известно, что этот удивительный человек был еще и литературоведом, переводчиком, критиком, военкором, а также знатоком детской психологии.
Так, он на протяжении долгих лет жизни наблюдал за окружающими его малышами, беседовал с ними и фиксировал забавные речевые обороты. В итоге эти записи вылились в книгу под названием «От трех до пяти».
В приложении к ней под названием «Признания старого сказочника» писатель поделился секретами создания произведений, которые полюбит любой ребенок.
Я читаю эту книгу прямо сейчас, и так мне понравились откровения Корнея Ивановича, что я решила поделиться ими с вами, дорогой читатель.
Строки, не вошедшие в знакомые каждому стихи
Давайте пофантазируем.
Например, что мальчик из «Мойдодыра» кричал:
Панталоны, как вороны,
Улетели на балкон.
Воротитесь, панталоны,
Мне нельзя без панталон!
Или он же восклицал:
Ранец, ранец, где мой ранец?
Милый ранец, погоди!
Что же ты пустился в танец?
Погоди, не уходи!
А что если у Мухи-Цокотухи за столом сидели вот такие товарищи?
Гости важные, мохнатые,
Полосатые, усатые,
За столом сидят,
Пироги едят,
Сладкою малиною закусывают.
А как насчет такого необычного диагноза из «Айболита»?
Прилетели трясогузки
И запели по-французски:
«Ах, у нашего младенца —
Инфлюэнца».
Или вот такого предписания слонихе все от того же сказочного ветеринара?
Принимай-ка ты касторку
Через час по ведерку
И четырнадцать мешков
Проглоти-ка порошков.
Слышали такие строки? Предположу, что вряд ли, а они были написаны и когда-то имели полное право на существование! Вот только внутренний цензор Чуковского... не допустил их до печати.
Среди причин было многое: от ненужного растягивания сюжета до дешевизны рифм. И если вставки в «Айболит» поэт в общем-то считал приемлемыми, то остальные называл убогими, плюгавыми, нищенски бедными... Короче говоря, такими, что бумага, на которой они могли быть напечатаны, точно покраснела бы от стыда.
С чем же была связана такая самокритичность писателя и как, по его мнению, нужно писать для маленьких детей?
Давайте посмотрим.
Секрет №1: состояние счастья
Чуковский говорил (и с этим нельзя не согласиться!), что счастье для малышей — нормальное состояние души, а потом и вовсе вывел заповедь: писатель, создающий детские произведения, непременно должен быть счастлив.
Разумеется, пребывать в таком состоянии перманентно невозможно, но как только удается уловить безмятежное чувство — срочно нужно брать в руки бумагу и ручку и записывать.
Сам Чуковский вспоминал, как в ничем не примечательный день 29 августа 1923 г. вдруг где-то на улице ощутил прилив сумасшедшего счастья. Взлетев в свою квартиру как на крыльях, он в том самом пресловутом «потоке» начал набрасывать строка за строкой стих, который далее стал известен всей стране под названием... «Муха-Цокотуха».
И не просто записывать свои мысли!
В тот день 42-летний мужчина пританцовывал, напевал и выкрикивал слова, и, ни много ни мало, представлял себя женихом мухи. И всю эту фантасмагорию позднее характеризовал как возвращение в детство.
Горе тому детскому писателю, кто не умеет хоть на время расстаться со своей взрослостью, выплеснуться из нее, из ее забот и досад, и превратиться в сверстника тех малышей, к кому он адресуется со своими стихами.
— К. Чуковский, «Признания старого сказочника»
Следующий секрет неразрывно связан с первым.
Секрет №2: вдохновение
Под вдохновением писатель понимал состояние, когда все писательские навыки и интересы уходят на второй план, уступая место «сердцебиению ребяческой радости». И вот он уже спешит записать новую сказку.
Так произошло, например, с моей сказкой <...> об Айболите. Вдохновение нахлынуло на меня на Кавказе — в высшей степени нелепо и некстати — во время купания на море. Я заплыл довольно далеко, и вдруг <...> сами собой сложились слова:
О, если я утону,
Если пойду я ко дну...
И т.д.
Голышом побежал я по каменистому берегу и, спрятавшись за ближайшей скалой, стал мокрыми руками записывать стихотворные строки на мокрой папиросной бумаге, валявшейся тут же, у самой воды, и сразу в какой-нибудь час набросал строк двадцать или больше.
— К. Чуковский, «Признания старого сказочника»
Корней Иванович отмечал, что если бы испытывал эту ребяческую радость постоянно, то, конечно, написал бы далеко не десять, а сто или все двести сказок. Но так уж вышло, что бывают такие «приступы» нечасто, а длятся недолго. Поэтому даже великому сказочнику приходилось писать основную часть своих произведений для малышей радостно, но тяжело и долго.
И вот чтобы не попасться в ловушку мучительной рутины, нужно знать о третьем секрете.
Секрет №3: чувство вкуса
По мнению Чуковского, в минуты, когда ощущение счастья ослабевает, а вдохновение улетучивается, детского писателя выручает то, что помогает избежать механических рифм и банальных слов. Это искушенный и опытный вкус писателя.
Чувство вкуса Чуковский называл наиболее сильным оружием в арсенале любого художника, которое контролирует и композицию стихов, и их звукозапись, и систему их образов.
<...> словесное разгильдяйство, неряшество, обесценивающее книги для взрослых, кажется мне тяжким преступлением, когда оно проявляется в книгах, предназначенных для малых детей. Здесь мы не вправе небрежничать. Здесь нам приходится делать ставку на долгое труженичество и на требовательный безжалостный вкус.
— К. Чуковский, «Признания старого сказочника»
А тем, кто задается вопросом, откуда же вкус у него самого, Чуковский отвечал:
- к моменту написания своей первой сказки он был уже взрослым человеком с 15-летним литературоведческим опытом и навыки работы со словом и текстом приобрел обширные;
- на протяжении всей жизни он изучал и впитывал культуру русского и зарубежного фольклора, приобщаясь к народной эстетике;
- с юности он читал много стихов — и не только читал, но и слушал их в авторском исполнении;
- и чуть ли не самое главное — писателю посчастливилось большую часть своей жизни провести в компании детей.
И вот с таким профессиональным багажом Чуковский написал строки своего первого стихотворения «Крокодил». Ему было 35 лет.
Секрет под звездочкой
Казалось бы, три секрета с лихвой объясняют причину сверхпопулярности детских стихов Чуковского. И все же он называет еще один.
В старые годы, где бы я ни был — в трамвае, в очереди за хлебом, в приемной у врача, — я, чтобы не тратилось попусту время, сочинял загадки для детей. Это спасало меня от умственной праздности.
— К. Чуковский, «Признания старого сказочника»
Сочинять везде и повсюду, чтобы не растерять навыки и держать свой мозг в тонусе. Как просто и как гениально, правда?
В качестве бонуса предлагаю вам разгадать неопубликованную загадку, которую, по словам автора, не могли отгадать ни взрослые, ни дети.
Без рук, без ног голова плыла,
Голова плыла, приговаривала:
«Эх, ноги бы мне, я бы скок да скок,
Поскакала бы я на лужок-бережок!» —
«Ну, вот тебе ноги, беги, голова,
Скачи по дороге.
Кричи КВА-КВА».
А вы отгадали? Пишите варианты в комментариях!
«Счастье для детей — норма жизни»
«По своим литературным достоинствам стихи для детей должны стоять на той же высоте, на какой стоят стихи для взрослых», — утверждал Чуковский, и сам этим правилом руководствовался.
Множество написанных без вдохновения строк он безжалостно уничтожал, оставляя лишь, то, что соответствовало его пониманию вкуса.
Между ними [строками] происходила, так сказать, борьба за существование, причем выживали сильнейшие, а прочие бесславно погибали.
— К. Чуковский, «Признания старого сказочника»
Благодаря такой искренней любви к своему делу и маленьким читателям, Чуковскому удалось оставить в наследство потомкам самые вкусные «кусочки» своих бесконечных черновиков.
Уверена, нашим детям и внукам суждено наслаждаться ими еще много-много лет. И это большое счастье.
Поделитесь, какие стихи Чуковского любите больше всего. А следом можете прочитать о моей поездке в Переделкино, где много-много лет жил замечательный герой этой статьи: