Артур Шопенгауэр известен как пессимист, иррационалист и человеконенавистник. Он считал, что наш мир — худший из возможных. Но почему? Философы Антон Кузнецов и Наталья Чепелева обсуждают биографию и взгляды немецкого философа.
Психологические особенности Шопенгауэра и проблема с матерью
Открыв любой сайт, посвященный Артуру Шопенгауэру, можно увидеть следующие его характеристики: мизантроп, иррационалист, пессимист, мизогин, крайне неприятный человек. Во многом они обусловлены его биографией, его личной жизнью. Широко известны проблемы Шопенгауэра с матерью, но и с отцом тоже все было не очень хорошо. Отец Шопенгауэра скончался, когда Шопенгауэру было примерно 17 лет, причём он умер при очень загадочных обстоятельствах. Весьма вероятно, что это было самоубийство, однако точно не доказано. Но во всяком случае Шопенгауэр обвинял свою мать в смерти отца, и сохранились письма, в которых Шопенгауэр прямо говорит об этом. Например, он говорил: вот она женская любовь, женщинам нужны одни только деньги — посмотрите на ситуацию с моей матерью, она вышла замуж за моего отца, и он тяжело болел.
Действительно, отец Шопенгауэра тяжело болел. Он был достаточно нелюдимым человеком и сильно страдал. В это время мать Шопенгауэра, будучи очень активной, жизнерадостной женщиной часто закатывала светские вечеринки. Иоганна Шопенгауэр была известной писательницей, ее любили многие светские люди того времени, её читали. На её светских приемах был, например, Гёте. Шопенгауэр в детстве познакомился с ним. Иоганна Шопенгауэр потом даже пыталась привлечь Гете к патронажу над Шопенгауэром: когда Шопенгауэр хотел поступить в университет, она отправила Гете письмо, в котором попросила того написать рекомендацию для Шопенгауэра, чтобы его взяли в университет. Мы знаем, что Гете оставил в своем дневнике записку о визите Иоганны с Артуром Шопенгауэром к нему, однако ни словом не обмолвился о Шопенгауэре. Он просто написал, что с ним встретилась Иоганна.
Три Каролины
Отношения Шопенгауэра и женщин представляют собой любопытный факт. Кажется, в его жизни роковую роль сыграло имя Каролина, потому что было три Каролины, с которыми связаны разного рода байки относительно Шопенгауэра и его проблем.
Первая из них — Каролина Ягеман. Шопенгауэр влюбился в неё, когда был ещё совсем молодым человеком, а она была старше, чем он, на 10 лет и была фавориткой герцога. Шопенгауэру ничего не светило, но именно с ней связано то, что Шопенгауэр оставил любовное стихотворение, которое на русский язык до сих пор не переведено.
Была другая Каролина, которую обычно называют великой любовью Шопенгауэра. Это была танцовщица, достаточно молодая женщина. Шопенгауэр однажды отлучился на 10 месяцев в Европу во время их романа, а когда вернулся, Каролина была уже с ребёнком. Шопенгауэр не признал его, но, похоже, это действительно был ребёнок не Шопенгауэра, хотя Каролина всячески просила его признать. И в итоге он прекратил с ней любовную связь. Шопенгауэр был очень оскорблён. Он безумно разозлился, говорил о том, что женщины очень ветреные.
Наконец, третья Каролина, с которой у Шопенгауэра романа не было, — это швея, которую он толкнул. Шопенгауэр, который учил всех состраданию к другим людям, сам в жизни был совершенно не сострадательным человеком. Он поссорился со швеей, толкнул её, она упала, получила травму, подала на него в суд, и судебное дело длилось пять лет, после чего Шопенгауэр проиграл и был вынужден в течение ещё 20 лет выплачивать ей компенсацию, пока не пройдёт её травма. Сам Шопенгауэр очень злобную запись в дневнике сделал: он сказал, что этой Каролине хватало ума делать вид, что её рука ещё трясётся в течение всех 20 лет после того, как он её толкнул. Он был не самый приятный человек.
Также он был очень мнительный: у него была боязнь заболеть. С его боязнью заболеть связано его одно достаточно экстравагантное философское воззрение. В Новый год с 1830-го на 1831 г. Шопенгауэру приснился сон, в котором его радостно приветствовал его друг детства, который умер в детстве. Шопенгауэр воспринял этот сон как зловещее предзнаменование и покинул Берлин. Именно в 1831-м году в Берлине бушует эпидемия холеры, и, по многим свидетельствам, именно из-за этого умирает Гегель. Поэтому сам Шопенгауэр и позже многие историки философии с любопытством смотрят на этот загадочный сон Шопенгауэра: каким он оказался пророческим.
Как Шопенгауэр пришёл в философию. Скандальное стихотворение
Отец Шопенгауэра был довольно успешный предприниматель и готовил сына к успешной карьере, сначала отправляя на обучение во Франции, потом какое-то время в Британии, где он изучает что-то, связанное с торговлей. Шопенгауэр учился на коммерсанта, был великолепным студентом в гимназии, его очень любили преподаватели, директор даже давал ему частные уроки латыни. И всё бы было хорошо, если бы не пресловутый характер Артура Шопенгауэра. Он написал стихотворение, в котором очень злобно высмеял одного из преподавателей. Стихи он декларировал в столовой. Слухи дошли до самого преподавателя, который пошёл и нажаловался на Шопенгауэра директору, и директор отказал ему в частных уроках. Он не был отчислен, но тем не менее его авторитет немножко упал. Шопенгауэр очень этому расстроился. И тогда он пишет матери о том, что он бросает гимназию, и приезжает к ней. Мать очень этого не хотела.
С этим его образованием, скорее всего, связано то, что у Шопенгауэра в текстах очень много метафор, имеющих отношение к экономике. Например: этот мир мы должны признать банкротом. Дальше он поступил на медицинский факультет, на котором познакомился с Шульцем, главным своим философским учителем. И вот учась у Шульца, в беседах с ним, Шопенгауэр заинтересовался философией и перешёл на философский. Во многом его заинтересовал Кант. Шульц тоже занимался исследованиями Канта. Вообще Шопенгауэр говорит о том, что у него три теоретических источника философствования: кроме Канта это ещё индийская религиозная мысль и Платон.
Наш мир — худший из миров. Оптимизм и пессимизм
Шопенгауэр известен своим пессимизмом. Очень часто говорят, что в пику Лейбницу, который считал, что при всём том зле, которое есть, наш мир — это лучший из миров. Шопенгауэр известен тем, что он сказал, что наш мир самый худший из миров. Видимо, за это он и получил орден главного пессимиста.
Изучение словарей приводит к выводу, что слова «пессимизм» и «оптимизм» почти не использовались до Шопенгауэра с Лейбницем, а если они и упоминались, то только в контексте разговора о религии. То есть «стакан наполовину полон или наполовину пуст» — это намного более поздние интерпретации, которые во многом выросли именно из Шопенгауэра, из его критики Лейбница. Лейбниц берет слово optimum — наилучший, наилучший из всех возможных миров. Это слово у него обязательно употребляется в контексте теодицеи — оправдания Бога: как в мире может существовать зло, если Бог наилучший, всеблагой и всесильный?
Лейбниц пишет: да, действительно, зло может существовать, но обратите внимание, что без зла не было бы добра. Например, добра прекращения этого зла. Или, может быть, божественный замысел нам просто недостаточно ясен. Либо же мы живём страдая, но после нашей смерти то самое зло, от которого мы страдали, в итоге приведёт к значительному добру. Шопенгауэр затроллил Лейбница из-за этого. Он сказал, что да, действительно, Лейбниц прав. И примером, подтверждающим его мысль, будет сама книга Лейбница. Она сама отвратительна, но если бы не было книги Лейбница, то тогда Вольтер не написал бы свой шедевр «Кандид, или оптимизм», в котором он этого самого Лейбница высмеивает.
Шопенгауэр смотрит на Лейбница и переворачивает его доказательство с ног наголову, показывая, что нет, вообще-то наш мир наихудший из всех возможных. Он говорит о том, что самого факта существования зла достаточно, чтобы бытие мира нас печалило. Он также обращает внимание на то, что наш мир существует, как иногда переводят, «еле-еле». Наш мир держится вообще еле-еле: небольшое отклонение в любых условиях и всё, наш мир тут же рушится. Например, Лиссабонское землетрясение, которое тогда многих философов потрясло: совсем небольшое изменение в движении земной коры, пишет Шопенгауэр, и тут же катаклизмы, множество смертей. Небольшое отклонение в атмосфере, и тут же наступают великие засухи, пожары или, наоборот, заморозки. Небольшое отклонение в движении планет — продолжает он, — приводит к гибели целых миров. Особенно странно то, что он говорит, что были миры, которые существовали до нас, но они были ещё более плохими, чем наш. В пример он приводит «реликтовые ископаемые». Вероятно, он намекает на например динозавров.
Его представление о том, что наш мир очень тонко настроен и, скажем так, любое дуновение ветра может снести его напрочь, опять же отражается в его постоянной мнительности, когда он спит в постели с оружием, живет только на первых этажах в гостинице на случай пожара и так далее.
Тем не менее, есть у Шопенгауэра и что-то хорошее. Например, в этике Шопенгауэра очень много оптимизма. Его главный тезис — сострадание. «Всякая любовь — это сострадание» — говорит Шопенгауэр. И собственно именно из-за того, что наш мир наихудший из всех возможных, из-за того, что каждое существо в мире страдает, именно из-за этого мы и должны вести сострадательный образ жизни.
Мир как воля и представление. Закон достаточного основания
Для того, чтобы воспроизвести модель шопенгауэрского сострадания, обязательно ещё уточнить, что вообще означает мир как воля, а что означает мир как представление в его главном трактате «Мир как воля и представление».
Мир как представление — это то самое кантианское представление о том, что весь мир — это объект для субъекта, то есть на все то, что человек в мире наблюдает, он с необходимостью накладывает какие-то ограничения для того, чтобы мир просто мог быть им воспринимаем. Это не подлинный мир — говорит Шопенгауэр. Эти рассуждения связаны с кантовской вещью само по себе. Подлинный мир — это мир как воля. Но проблема в том, что мы почти не имеем к нему доступа.
Мир как представление связан с действием закона достаточного основания, согласно которому в этом мире всё детерминировано, даже наши поступки. Шопенгауэр будет говорить о том, что условно в каждый момент времени у мира будет только одно возможное будущее. Это имеет принципиальное значение для этики Шопенгауэра.
Шопенгауэр посвятил закону достаточного основания свою раннюю исследовательскую работу. Он читает Канта, вдохновляется околобуддистскими исследованиями и в итоге приходит к выводу о том, что достаточное основание распространяется вообще на все: то есть не только на, например, проблемы пространства и времени (что связано с геометрией, с математикой в целом), но и на то, что связано с самой человеческой мотивацией. Шопенгауэр скажет, что точно определено, что каждый человек будет завтра делать, и по-другому мир вообще не может существовать. И этому есть доказательства. Например, вещий сон.
В современной ему науке Шопенгауэр обнаруживает подтверждения его собственным философским убеждениям. Наука, о которой он говорит, это, например, месмеризм — убеждение в животном магнетизме. Магнит действует из-за того, что есть какого-то рода магнитное поле. Но не только магнит, а все живое излучает подобное магнитное поле, которое влияет на все окружающее. Этот взгляд был очень модным в Германии и вообще в целом в Европе того времени; проводились спиритические сеансы.
Шопенгауэр был большим любителем этого движения и говорил о том, что во время вещего сна человек преодолевает ограничения пространства и времени и видит то, что произойдёт в будущем. И если мы обнаруживаем подтверждение этого самого вещего сна, то это является и подтверждением шопенгауэрской теории мирового детерминизма.
Итак, как познающие субъекты, мы замкнуты в клетке представлений, которые являются детерминистическими. Но что насчет воли? Если всё детерминировано, то что делать с моральной ответственностью? Можем ли мы судить человека за поступок, если в целом этот поступок был предрешен? Шопенгауэр много над этим размышляет и посвящает некоторые свои эссе этой теме. Согласно Шопенгауэру, есть ещё мир как воля: тот самый мир, в котором не действует закон достаточного основания, а это значит, что там нет пространственно-временных ограничений.
Доказательства существования такого мира он берет, во-первых, у Канта, а во-вторых, из факта того, что существуют гении, гениальные люди, люди искусства, которые позволяют нам при помощи шедевров, которые они создают, почувствовать тот самый мир. Кажется, будто здесь он тоже следует кантианской идее гения.
Шопенгауэр выстраивает и третий мир, который не мир как воля, не мир как представление, а срединный мир, который находится между ними, — мир идей. Он говорит, что это тот самый мир идей, который описан у Платона. Мы выходим из пещеры и созерцаем эти идеи — примерно так можно описать процесс созерцания предмета искусства. То есть, например, мы приходим в картинную галерею, видим какую-то картину, которой искренне восхищаемся, и на какой-то момент мы тоже преодолеваем пространственно-временные ограничения: именно потому что нас совершенно перестаёт заботить все то, что окружает нас в этом месте здесь и сейчас. Мы как будто прекращаем быть индивидом.
Вклад Шопенгауэра: индийская философия и защита животных
Если бы Шопенгауэр был просто фанатом Канта, мы бы говорили, что он один из кантианцев, рассматривали бы его в контексте Канта. Но мы так не делаем. Что определило влияние Шопенгауэра в истории философии? Во-первых, Шопенгауэр достаточно в странном виде, но всё-таки приносит представление об индийской философии в Европу. Отдельный вопрос о том, что у Шопенгауэра подразумевается под пеленой майи, можем ли мы это сравнить с той самой майей, которую обнаруживаем в индийских религиозных и философских текстах.
Для Шопенгауэра мир как представление — это иллюзия. Подлинный мир, мир как волю нам нужно созерцать, и для этого нам нужно эту самую майю отодвинуть. Когда Шопенгауэр об этом заявляет, об индийской философии еще толком не было известно. Появлялись уже некоторые переводы, достаточно специфические. Шопенгауэр внёс большой вклад в популяризацию индийской философии.
Большой вклад Шопенгауэр внес и в движение за защиту животных. Он был одним из первых в этом движении. Как раз в то время, когда Шопенгауэр был активен, в Германии начали появляться первые общества за защиту животных, и Шопенгауэр был одним из первых членов такого общества.
Мы можем проследить на протяжении всех текстов Шопенгауэра, что он постоянно оговаривается и обращает внимание на то, что животные незаслуженно обижены философами. Он говорит, что это связано, во-первых, с христианством, в котором нет места для животных: мы о животных заботимся постольку, поскольку заботимся о человеке. А во-вторых, это связано с картезианством, ведь Декарт говорил, что животное — это автомат, у него нет души, а зачем нам заботиться о том, у чего нет души. И две эти линии Шопенгауэр намеренно критикует, посвящая много страниц различных своих произведений именно этой теме. Сохранилась переписка Шопенгауэра с основателем одного из первых обществ по защите животных в Германии, в которой тот просит Шопенгауэра распространить отчёты о проведенных исследованиях. И Шопенгауэр, похоже, согласился, потому что, во-первых, общество по защите животных во Франкфурте написало благодарность ему за распространение, а во-вторых, на 150 лет со дня рождения Шопенгауэра представители общества пришли к его могиле, почтили его память.
Надо сказать, что представление Декарта о животных как об автоматах, и о человеческих организмах как тоже своего рода автоматах, наполненных животными духами, сыграло очень большую роль в развитии физиологии. В 19-м веке какая-то часть учёных, например, Томас Гексли делали противоположные вещи, то есть не пытались опровергнуть то, что животные — это автоматы, а пытались показать, что и люди в существенной мере подвержены автоматизму. Теория сознания, которая сейчас нам известна, как эпифеноменализм, была близка взглядам Гексли и людей, которые этому симпатизировали. То есть это было движение в пользу того, что не только животные, но и мы полностью автоматы. Какой был аргумент у Шопенгауэра, почему животные — не автоматы?
Во-первых, мы просто видим, что животное ведёт себя так, как человек, когда ему больно: животное демонстрирует болевое поведение. Разве этого уже недостаточно для того, чтобы относиться к животному, как к существу, которое способно испытывать боль? Вообще Шопенгауэр говорит о сострадании ко всему миру. Ведь если все мы являемся объективациями одной воли, подлинного мира, как воли, то мы все онтологически едины. Вообще, что мы видим в этом мире, — это лишь объективация той самой подлинной воли. Объективация — это, например, превращение в материю.
Шопенгауэр говорит о принципе индивидуации: какая-то особенная сила, которая действует на волю и превращает эту самую волю в живые объекты. Единственное, чего воля хочет, — она хочет жить. Поэтому и дерево хочет жить, и животное хочет жить, и человек хочет жить. Камни тоже, только это очень низкая ступень объективации воли. У Шопенгауэра можно насчитать примерно пять этих ступеней. Сначала это силы природы, то есть что-то, что совершенно далеко от субъектности. Выше — что-то вроде камней, неорганическая природа. Затем растения, животные и человек. И чем совершеннее ступень объективации, тем больше будет, например, познавательной силы и тем сильнее будет выражен субъектно-объектный разрыв.
Аргумент Шопенгауэра про животных — это аргумент от аналогии: смотрите, у вас такое поведение, у них такое же поведение, значит, у них есть психическая жизнь. Очевидно, что камень не вскрикивает, когда его бросают. По Шопенгауэру, камень и не должен вскрикивать. Если бы камень был в достаточной степени развит, то он бы кричал.
Жизнь и смерть. Палингенезия
Шопенгауэр не верил в перерождение душ. С этим связано его представление о жизни и смерти. Он считал, что жизнь — это постоянная смена материи при неизменности формы. А смерть — это сон, в котором засыпает индивидуальность. Смерть Шопенгауэр называет палингенезией или палингенезом. Шопенгауэр был убеждён в том, что когда мы умрём, часть нашего существа, та самая, которая связана с миром как волей, та самая, в которой есть свобода, не умрёт: она вообще бессмертна, потому что умирание касается материи. Можно сказать, что воля продолжит жить дальше. Вся индивидуальность в этой душе пропадёт, то есть останется только стремление к жизни. И именно поэтому нам не нужно бояться смерти, ведь собственно смерти как таковой не существует. Не будет смерти, потому что род будет жить. В связи с этим Шопенгауэр говорит, что и у животных, и у людей мы можем встретить случаи самопожертвования. Он много рассуждает над этой темой, над темой самоубийства в целом, и говорит о том, что случаи самоубийства легко можно объяснить именно из того, что воля, например, в матери, которая готова пожертвовать собой ради своих детей, стремится к жизни: именно поэтому она будет стремиться сохранить свое потомство. Индивид, отдельная личность для воли в целом неважна, самое главное, чтобы род жил. Здесь Шопенгауэр высказывает очень похожие идеи на дарвинизм, его многие в этом даже обвиняли.
Он познакомился с произведением Дарвина ближе к концу жизни, но, естественно, сказал, что это совершенно не похоже на его философию, потому что у Дарвина плоская эмпирика. Дарвин как учёный вообще не говорит ничего о том самом подлинном мире, не убеждает нас в том, что мы можем назвать идеализмом. Шопенгауэр был уже достаточно зрелым к тому времени, основные свои идеи он уже к 1819-му году сформулировал в «Мир как воля и представление», а дальше он эти идеи уточнял, писал разного рода эссе, рассуждения. Кроме того, Шопенгауэр был резким противником материализма.
Актуальность исследований философии Шопенгауэра
Когда люди слушают что-нибудь про Шопенгауэра, Канта, Гуссерля, Сартра, кажется, у них есть представление, что здесь в целом изучать-то нечего. Все произведения написаны; может быть, что-то потеряно, но в целом, всё уже есть. В случае древней философии еще могут найтись какие-нибудь папирусы. Что можно исследовать у Шопенгауэра, какие можно задачи ставить?
История философии может существовать постольку, поскольку она актуальна здесь и сейчас. Поэтому стоит обращать внимание на то, что из текстов Шопенгауэра живёт до сих пор. Интересно разбираться и в его проблеме гениальности, проблеме теории идей в целом. Это может быть представлено как узкая историко-философская область только до тех пор, пока мы, например, не вспоминаем учения Шопенгауэра о музыке, о его влиянии на музыку в целом, его влиянии на Вагнера, о котором тоже часто говорят. Вагнер первую часть «Кольца Нибелунгов» посвятил Шопенгауэру. На эту тему есть отдельные исследования у Нины Дмитриевой из БФУ им. И. Канта, которая занимается философией музыки.
С другой стороны, интересно учение Шопенгауэра о животных. Он внёс вклад в то представление, которое у нас сегодня о животных есть. Безумные байки о вере Шопенгауэра в магию могут показаться совершенно странным, но опять же до тех пор, пока мы не обращаем внимание на огромное влияние Шопенгауэра на Фрейда, на теорию бессознательного. Фрейд был знаком с текстами Шопенгауэра, и с его странными взглядами хотя бы о тех же снах будет связано во многом революционное учение Фрейда.
Аборт как ловушка для Шопенгауэра
Что Шопенгауэр сказал бы по поводу права на аборт? Кажется, здесь есть ловушка для него, потому что, с одной стороны, важна экзистенциальная воля, влечение к продолжению жизни, с другой стороны, сострадание. У самого Шопенгауэра очень противоречивые суждения в этике. Но, скорее всего, Шопенгауэр критиковал бы аборты.
У Шопенгауэра есть, с одной стороны, учение о том, что мы должны всем сострадать, а с другой стороны, учение об отрицании воли к жизни, о том, что мы вообще должны отказаться от всякого рода половых влечений, стать аскетами, и спокойно уже умереть от голода — это идеальный этический идеал Шопенгауэра. Но если мы берём его философию для мира, что он называет философией для обычных людей («Метафизика половой любви», например), там Шопенгауэр однозначно говорит о доброте к другим людям, о сострадании к другим людям и собственно о продолжении рода. Это задача женщины. Он был известным мезонином.
Можно спросить, не отменят ли его за это? Например, Беркли, будучи христианским философом, оправдывал рабство. Очень многие мыслители того времени пытались дать какое-то внятное объяснение тому, каким же образом христианин может иметь рабов, почему здесь нет противоречия. И многих мыслителей прошлого по поводу рабовладельчества очень сильно осуждают. Создается впечатление, что мыслители древнего мира могли говорить все что угодно, но начиная с эпохи великих географических открытий, за определенные высказывания памятники сносят по самые коленки. Находится ли Шопенгауэр в группе риска? Скорее всего, нет. Шопенгауэр, несмотря на то, что он был противником женщин, особенно много о них не писал. У него есть эссе о женщинах, есть разного рода оскорбления, но это не фундаментальная часть его философии, не самое главное, что у него было. Тем более мы можем сделать скидку на его личные трагические взаимоотношения с женщинами.