Фролова спасало от окружающего мирового дурдома его хобби. Как только уровень циничности в организме молодого и башковитого психиатра достиг необходимой отметки, доктор придумал себе немного аморальное хобби. Он стал коллекционером человеческих душ. Точнее, коллекционером не человеческих душ, конечно же, а редких душевных изъянов. Доктор Фролов коллекционировал оригинальные анамнезы шизофрении.
Случаи ординарные и подробно описанные в специальной литературе Фролова не интересовали. Доктор Фролов, принимая в расчет тот постулат, что каждый человеческий мозг – образование прежде всего спонтанное и неповторимое, терпеливо ждал, когда среди груды «пустой породы» для старательного рудокопа вспыхнет приятный для глаза золотистый блик.
Долгое время жемчужиной его коллекции была некто Хрулева Зинаида Сергеевна – дама постбальзаковского возраста, высокопоставленный работник из структуры министерства образования, эрудированный и приятный в общении человек. Зинаида Сергеевна жила себе – не тужила, привычно разрываясь между ответственной работой, маленькой внучкой (с безответственными родителями) и дачей в сосновом лесу, где летом можно было всласть порыться в клумбах и парнике, а зимой – насладиться лыжной прогулкой по заснеженному лесу, заканчивающейся неизменной русской баней. Катилась бы и дальше жизнь Зинаиды Сергеевны, как по лыжне, если бы не телевизор. Все беды на нашей планете – они именно от телевизора! Не верите? Судите сами: пришла как-то Зинаида Сергеевна вечером домой, и по инерции включила телевизор. Просто так включила, по привычке. Ну, не может современный человек жить без постоянного информационного шума!
В общем, включила дама телевизор, а сама по квартире бегает, делами всякими домашними занимается. А по телевизору в это время дебаты какие-то экономическо-предвыборные идут. Сидят жутко важные дядьки-профессоры вперемешку с академиками и про не существующие вещи разговаривают (что-то про российскую экономику). И спорят умные дядьки друг с другом: как у нас все в стране неправильно, и как мы от внешних рынков зависимы стали, и как промышленность свою за тридцать лет в угоду золотому тельцу угробили… В общем, опять все тоже самое, да по сто двадцать пятому кругу. Скучно тут стало Зинаиде Сергеевне от дядек этих нудных, и, пробегая в очередной раз мимо «голубого экрана», решила она программу переключить, и даже пульт в руку уже взяла. И в этот самый момент самый вредный профессор (его послушать, так у нас вообще все непоправимо плохо) и говорит: «реиндустриализация»! Мол, промышленность свою нам восстанавливать срочно надо, и чем быстрее, тем лучше! А иначе скоро всем нам чайхана наступит, только без чая.
До мозга Зинаиды Сергеевны одна только «реиндустриализация» из всего профессорского спича и долетела. И вот почему: в далекой уже молодости, в легендарных теперь «конце восьмидесятых», была Зинаида Сергеевна яростной демократкой и откровенно ненавидела товарища Сталина за свое пионерское детство. Никак не могла она согласиться с тем, что проведенная в невозможные сроки предвоенная индустриализация страны стоила народу такого количества жертв и лишений. И пусть потом неожиданно оказалось, что количество жертв и лишений было в разы преувеличено. А потом еще оказалось, что наследия товарища Сталина хватило на сорок лет социализма и тридцать лет постперестроечного грабежа страны. Все это было как-то неприятно и неправильно, но Зинаида Сергеевна объясняла себе необходимость этого самого «грабежа» отсталостью и нерентабельностью советской промышленности, у которой не было будущего в условиях глобальной экономики. И, вообще, сам президент сказал, что мы – мощнейшая энергетическая держава. Зачем нам все эти вредные производства на своей территории? Мы и так все, что нам надо, купим за свои богатства природные. А тут вдруг – «реиндустриализация»! Получается, все по второму кругу? Опять новые города и заводы за пятилетку? А какой ценой, позвольте спросить? Что-то слабо представляла себе Зинаида Степановна современный «офисный планктон», дружно марширующий в восемь утра на заводы и фабрики… Их туда теперь только пулеметами и загонишь. И то ведь – лучше сдохнут, а не пойдут! Разучилась современная молодежь работать, одни развлечения на уме. Опять жертвы? Неужели, иначе никак?
И случился тут с Зинаидой Сергеевной типичный когнитивный диссонанс. И если у большинства из нас, двуличных-двуногих, кое-как получается подобные психические проблемы «загонять под ковер» и просто стараться о них не думать (ну кому же приятно осознавать себя идиотом?), Зинаида Сергеевна с этим заданием не справилась. Что-то где-то щелкнуло в перегретых извилинах, и снова подняться в реальный мир из мутно-безумных глубин измененного сознания Зинаиде Сергеевне удалось только через три месяца. Портом приписки всплывшей субмарины оказалось понятно какое учреждение.
Зинаида Степановна вскоре совсем поправилась и была выписана. А через несколько месяцев в какой-то газете опять подорвалась на мине в виде слова «реиндустриализация» и снова очутилась под чуткой опекой доктора Фролова. Именно тогда, почти случайно, в одной из бесед с пациенткой, доктор Фролов и обнаружил это слово-торпеду, приведшую к очередной «пробоине» в голове пациентки. «Субмарина» опять легла на дно, где и пролежала очередные три месяца, а доктор Фролов аккуратно и не без удовольствия заполнил очередную карточку для своей редкой коллекции.
Из цикла: отрывки из ненаписанного.