Появилась у жены Тимочкина одна вредная привычка. Можно даже сказать, порок. Да многие с этим сталкиваются. Принципиальные мужчины с такими женщинами сразу расстаются. Кто поупрямее, те пытаются как-то бороться. Слабохарактерные живут в иллюзиях: мол, она же чуть-чуть и может бросить в любой момент. Но правда, конечно, всем известна – любой порок в женщине во сто раз хуже, чем в мужчине. Позор, можно сказать, для всей семьи… В общем, чего уж тут скрывать, жена Тимочкина… ела. Да-да, именно ела.
Сначала Тимочкину казалось, что его супруга ест не больше других. Но потом он начал замечать, что она и вечерами перекусывает. Якобы для того, чтобы снять стресс. Потом и ночью стала вставать. Вообще без повода. Он спрашивает: «Это что такое?» Она глаза отводит и бормочет, что это всего лишь банан, а он не особо калорийный. Потом уже и банана перестало хватать, в руках появились бутерброды и булочки. И как-то всё так постепенно, размеренно произошло, что Тимочкин и не заметил, как его жена начала есть целыми днями. Каждую свободную минуту. Да ещё и тяжёлую еду – котлеты, пельмени, макароны и даже эклеры! Где только их брала?
Иногда держится, не ест день, два, но потом всё – уходит в зажор. Пельмени с шоколадом. Жареная картошка со взбитыми сливками. Сало с мармеладом. По всему дому фантики, обёртки, пустые баночки, бутылочки, тарелки... Периодически, понятно, клятвы давала, раскаивалась: «Милый, прости, это было в последний раз!» Но потом всё повторялось.
Нет, Тимочкин, конечно, не тиран и не деспот, и сам любил иногда вкусно поесть, но меру свою знал. А вот жена… И только он задумался о разводе, как супруга решила завязать. Совсем.
– Неужели у меня нет силы воли? – однажды сказала она. – Всё! Прекращаю жрать!
Тимочкин уточнил:
– Что ж, молодец. Уважаю. Помереть не боишься? Совсем без еды, говорят, тоже плохо. Микроэлементы там всякие, витамины...
– Нет, – жена отвечает, – не боюсь, я же толстая! У меня надолго запасов хватит! – и ногу свою показывает. – Видишь?
– Нет, – удивляется Тимочкин, – не вижу. Точнее покажи, где ты тут на ноге толстая?
Супруга посмотрела на него как на врага народа: то ли дурачок, то ли просто прикидывается. И махнула рукой – что, мол, с такого возьмёшь.
Поголодала день, стала вещи перебирать.
– Я в этом платье толстая?
Тимочкин отвечает:
– Если я тебе сказал, что ты не толстая без платья, то каким образом платье может сделать тебя толще, это же не пуховик?
Жена по-другому заходит:
– А в этих туфлях я не толстая?
– Туфли не могут делать людей толще или худее.
– А с этой сумочкой?
– С этой сумочкой, – не сдаётся Тимочкин, – ты не толстая, ты просто большая. Потому что ты эту маленькую сумочку, наверное, у Барби украла, и рядом с ней все, кто не Барби, кажутся очень большими.
– Да! Я не Барби! – жена зарыдала. – Мне до Барби как до луны!
Одежду покидала и в ванной заперлась. Вот и поговорили. Это, видимо, игра какая-то была, когда один спрашивает: «Я не толстая?», а другой что-то должен отвечать, да такое, чтобы первый не расстроился. Только логично отвечать нельзя, а правила не объяснили. Может, там в рифму надо было сказать, а Тимочкин не знал.
Жена продолжила голодать. Неделю не ест, вялая стала. Тимочкин волнуется:
– Не хочешь ли как-то умеренно попробовать питаться, по чуть-чуть?
– Нет, – отвечает супруга, – так не смогу, сорвусь. Личность я или кто?
Худо-бедно ещё неделю поголодала. Тимочкин интересуется:
– Ну что, похудела уже?
Чуть громче, чем нужно было сказал, поэтому жену звуковой волной к стенке прибило, по которой она на пол сползла. За пару минут.
– Да, – шепчет, – слегка похудела. Но всё равно ещё толстая.
– Может, на море махнём? – предложил Тимочкин. – Развеешься, заодно посмотришь, как настоящие толстые женщины выглядят. Где твой паспорт? Давай, я билеты закажу.
Жена паспорт взяла, посмотрела в него и – опять в слёзы.
– Такую жирную рожу, – говорит, – нельзя никому показывать. Вот похудею, сделаю нормальное фото, а не этот кошмар, тогда и на море съездим.
И порвала паспорт на мелкие кусочки. И в воздух эти кусочки кинула. И стали они падать на пол. Медленно так. Красиво. Симпатичные такие, аппетитные кусочки. И смотрит она на них так хищно, чувствуется, что сейчас сорвётся, и все усилия впустую. Ведь паспорт можно есть, об этом ещё Укупник пел. Но сдержалась. Кругом искушения!
Через сколько дней воздержания можно считать, что человек завязал с вредной привычкой? Месяц прошёл, как жена Тимочкина бросила есть. Считай, что победила порок! Казалось бы, живи и радуйся! А она нет – всё лежит на кровати и встать не может. Говорит: «Заболела я, наверное, надо к врачу сходить». Тимочкин сложил её вчетверо, в чемодан кинул и в поликлинику понёс. Удобно, чемодан лёгкий, только костями погромыхивает. Пришли. Она врачу в поликлинике своими достижениями силы воли похвасталась. Врач всё понял и длинную речь произнёс:
– Еда – это, конечно, зло, и вы очень хорошо сделали, что бросили. Жаль, что поздновато. Вы так давно уже травите себя этой гадостью, что организм привык! Подлая еда встроилась во все его процессы. И теперь его лишать еды опасно. Поэтому изредка, нечасто, три-четыре раза в день максимум, нужно подавать организму небольшие порции этой проклятой еды.
Расстроилась супруга Тимочкина, а что делать? Врач ведь, авторитет. И согласилась. Так что теперь по часам эту отраву принимает. Просто запущенный случай оказался. Потому что с раннего детства пагубная привычка возникла – родители недоглядели, ну что уж теперь вспоминать. Зато поняла – не хочешь стать едоголиком, не начинай. Это ж такая дрянь, хуже любого наркотика: от одного пельменя сразу привыкаешь. А уж если начала, одно остаётся – контролировать привычку и толстой ходить. Зато живой!