Тайная вечеря
Илья Красовицкий, старший преподаватель кафедры практического богословия ПСТГУ:
– Страстной четверг – память Тайной Вечери. Того события, которое происходило ночью с четверга на пятницу последних земных дней Христа.
Тайная Вечеря – это пасхальная трапеза Христа с учениками. Весь день Господь проповедовал в Иерусалимском храме, а вечером была пасхальная трапеза. Евангельские чтения Страстного Четверга описывают события Тайной Вечери.
С тех пор христиане и собираются вместе, чтобы благодарить Бога за Его жертву, принесенную «за жизнь мира» от Рождества, крестных мук и распятия, победившего смертию смерть и воскресшего. И вот к этой полноте Христовой, ко Христу страдающему, умирающему и воскресшему мы и приобщаемся в таинстве Евхаристии.
Подробнее всех о Тайной Вечере пишет Евангелист Иоанн. Он записывает всю долгую беседу Христа с учениками, описывает омовение ног.
Евангелист Лука также приводит элементы беседы, которых нет у других Евангелистов. Апп. Матфей и Марк подробно описывают то главное, что произошло, а именно установление Евхаристии.
После того как Тайная Вечеря завершилась, Господь с учениками ушел в Гефсиманский сад, и там происходит Его моление до кровавого пота.
Христос не скрывал того, что Ему в этот час важно было быть с друзьями, Его не смущало, что они услышат слова о том, чтобы не пить Ему чащу страданий. Он взял с собой Петра, Иакова и Иоанна и просил их бодрствовать вместе с Ним.
Но ученики не выдержали и «уснули», как говорит один из евангелистов – «от печали». Христос остался один и молился Отцу, и в этой молитве по человечеству страдал и страшился близких распятия и смерти, но последними Его словами стали: «Да будет воля не моя, а Твоя».
Это событие ночного времени. Для Страстной седмицы не существует четкого отделения одного дня от другого. События непрерывным потоком перетекают друг в друга.
В Церкви много обычаев связано с Великим Четвергом. Например, освящение мира, приготовление запасных Даров, раньше еще совершалось омовение престола.
Почему именно с этой Литургией связано так много традиций? Потому что это главная Литургия года, воспоминание самого установления Таинства Евхаристии.
Прощание Христа с учениками
В прощальной беседе Христа с учениками на Тайной Вечере Иисус многое им открыл, о многом предупредил, но главной оставалась мысль, которую Он повторял неоднократно:
быть с Богом невозможно, если между Его учениками будет неприязнь или отчуждение. Стремиться к единству бессмысленно, если не преодолевается вражда, превозношение, осуждение, претензии и обиды.
А Я пред вами – как служащий
Илья Красовицкий:
– Этот чин совершается, как правило, во время архиерейского служения. Например, Святейший Патриарх Кирилл совершает его ежегодно в Москве. Это происходит после Литургии Великого Четверга.
По правилам, эта Литургия должна совершаться вечером, но на практике ее совершают в первой половине дня, и это неправильно, так как она является символическим изображением самой Тайной Вечери, которая проходила поздним вечером. На это же время приходится и чин омовения ног.
По Иерусалимскому уставу, по которому живет наша Церковь, он совершается после Литургии. В этом действе Христа представляет сам архиерей, а апостолов – 12 священников, среди которых, конечно, есть и Иуда, ведь ему тоже Господь омыл ноги.
Это событие Страстной недели – умовение ног Христом своим ученикам – трудно понять человеку. Бог моет ноги людям, которые, как известно Богу, вскоре все разбегутся, оставят Его одного в страданиях перед смертью.
Но именно так заповедает поступать Христос тем, кто хочет быть Ему верным, – чтобы и они поступали, как Он. Чтобы они не искали, чтобы им служили, но сами были как служащие – по образу своего Учителя: «…кто хочет быть первым, да будет последним из всех», Самого Себя поставив в пример (Ин. 13, 15-16).
Есть ли в Иуде загадка
Ольга Седакова, филолог, поэт:
– Все ученики, как поется в тропаре Великого Четверга, во время Тайной Вечери «просвещаются» (в этом слове соединены два значения — обретения знания и освещения; на них падает свет мудрости), а Иуда – «омрачается», то есть наполняется последней темнотой. Это просветление и это помрачение происходит одновременно, как с удивлением отмечено в тропаре: «когда» — «тогда».
Тема Иуды неотделима – трагически неотделима — от учреждения Евхаристии и причастия. Иуду — как остерегающий пример – вспоминают каждый раз в молитве перед причастием:
Вечери Твоея Тайныя
Днесь, Сыне Божий, причастника мя прими:
Не бо врагом Твоим тайну повем,
Ни лобзания Ти дам, яко Иуда,
Но яко разбойник, исповедаю Тебя:
Помяни мя, Господи, во царствии Твоем.
Перевод:
(Трапезы Твоей таинственной сегодня, Сын Божий, прими меня участником: ибо я не открою тайну врагам Твоим, не поцелую Тебя, как Иуда. Но как разбойник (благочестивый), исповедаю Тебя: Вспомни меня, Господи, в Царстве Твоем).
Эту молитву (которую обычно читают, а не поют — миряне дома, а священник перед тем, как подавать причастие) Великая Седмица выносит на особую высоту: в Великий Четверг — единственный раз в году — она поется на месте песни Входа («Херувимской», «Ныне Силы небесные» на преждеосвященной и «Да молчит всякая плоть» в Великую Субботу).
И эти слова, эта мысль напоминают о том, как до конца времен остаются связанными тема Причастия – и тема предательства.
Предательство, и самое страшное, за которым следует гибель души, остается возможным и для того, кто получил дар участия в Трапезе Божией и кому омыл ноги и кого назвал своим другом Сам Господь.
Если писатели последнего столетия, предлагая разнообразные апологии Иуды, ищут в его образе какой-то особой сложности, загадки и глубины (эта традиция восходит еще к древним апокрифам), то литургическая поэзия ничего интересного и сложного в Иуде не видит.
Здесь он – не более чем жертва сребролюбия, корысти, стремящийся использовать Бога в своих интересах (как земного владыку, от которого можно получить власть, честь и золото), жадный до обладания всем чем можно и неблагодарный человек, и не более.
«Да будет распят!»
Ольга Седакова:
– Единственно, что вызывает постоянное изумление песнописцев, так это совместимость этой страсти с близостью Самого Христа. Иуда предает Христа – праведного Судию, как поется в тропаре Великого четверга, – беззаконным судиям.
Иуда не убивает прямо своего Учителя: он предает Его на суд. Справедливый суд должен был бы оправдать невинного. Но Иуда знает, какие судьи ждут Христа. Он предает Его не на «рассмотрение дела», а на неизбежное осуждение.
И здесь сопоставлены несопоставимые, невообразимые вещи: вечного Судью, Судию мира, отдают на земной суд: на суд беззаконных судей. Но почему Христос представлен здесь как Судья?
Тема суда (и Божьего Суда, и человеческого суда) и закона, по которому производится суд, – важнейшая тема Ветхого Завета. Собственно, и властитель, царь (исторически сменивший управление народа судьями) предстает здесь прежде всего как судья своих подданных.
Библейский мудрец – тоже, прежде всего, справедливый судья человеческих дел. Требование справедливости суда «невзирая на лица» и в особенности суда для бедных и униженных (то есть, для тех, кто не может себя обеспечить надежной защитой на суде, чьи иски не принимаются) – это постоянная тема псалмов и пророческих книг.
В случае обиды бедных на суде Бог обещает быть их защитником, адвокатом.
То, о чем и намека нет в Ветхом Завете, это та юридическая ситуация, когда Бог оказывается на месте подсудимого.
Единственное исключение – «иск» праведного страдальца Иова.
Итак, Христос становится подсудимым на земном — и вопиюще несправедливом — суде. Причем суд этот не только «профессиональный» (суд первосвященников и римский суд Пилата: на двух этих судах предъявляются два разных, но одинаково предполагающих смертную казнь обвинения; на Кресте, по воле Пилата, запечатлевается «римский» приговор, провозглашение Себя Царем Иудейским).
Это еще и всенародный суд. Невообразимую ситуацию единодушного суда людей над Богом прекрасно передал французский поэт Поль Клодель в своем «Крестном пути»:
«Кончено. Мы судили Бога и постановили Его казнить.
Мы не желаем больше иметь Христа среди нас, ибо он не дает нам жить».
В евангельском повествовании Христос не раз отказывается быть судьей в земных делах, неоднократно говорит о том, что пришел «не судить мир, а спасти мир» (Ин 12, 47).
И в своих последних словах Он вновь выступает в роли адвоката на Суде Отца: «Отче! Прости им, ибо не знают, что делают» (Лк 23, 34), – адвоката тех, кто выносит Ему смертный приговор и исполняет его.
Но, Подсудимому и Защитнику в земной жизни, Ему принадлежит тот Последний Суд, который мы вспоминаем перед началом Великого поста.
