Социолог Андрей Игнатьев о балансе сил режима, обеспечивающем его устойчивость:
«Дисбаланс в пользу бюрократии в конечном итоге оборачивается концлагерем, в пользу плутократии — разложением социального порядка. <...> Именно бюрократия обеспечивает постреволюционные "порядки откровения", тогда как "порядки природы", которые их ограничивают и размывают, — плутократия, которая в этом противостоянии и возникает.
Бюрократия в ее предельно упрощенной форме — это бандиты, как их трактует Хобсбаум: мужская власть приказа, редуцированная к явной и непосредственной угрозе насилия. <...> Плутократия в ее такой же предельно упрощенной форме — это предмет неодолимого соблазна, женская власть платежа, редуцированная к выбору интимного партнера. <…>
Где-то посередине цикла на какое-то время достигается баланс, легализация платежа и гуманизация приказа, переживаемые как "золотой век" режима. Прекрасным индикатором ситуации, кстати, был покойный Жириновский: озвучивал и публиковал фантазмы, зреющие в бессознательном общества, и тем обеспечивал терапию его неврозов. Сейчас это делать некому. <…>
Идеальная политическая конструкция — это система, обеспечивающая баланс между партиями "дворца" и "базара", в наших местных идиомах — "проекта" и потребительского запроса. Пока этот баланс есть, режиму ничто не грозит. Единственное, что реально угрожает какому угодно режиму, — это их конфликт. Именно тогда случается революция, и к власти приходят радикалы с утопиями наперевес».