- Я к вам отдохнуть приехал! А если помощь нужна, так и говорите - приезжай работать, - сын встал из-за стола и вышел на улицу, схватив с вешалки куртку.
- Что-то Василий не в духе, чего ты ему наговорила? - отец отодвинул от себя кружку с чаем.
Мать поджала губы, положила вафельное полотенце на стол и села напротив мужа.
- У тебя спина больная, а скоро посадки, только и сказала, чтобы помог с теплицей.
- Помог?! - отец нервно оттолкнул от себя чайную ложечку. Та дзинькнула о кружку и замерла.
- Он на двух работах пашет, чтобы ипотеку оплачивать. Думаешь легко это? Мы с тобой этот сруб ставили сорок лет назад, нам все родственники помогали, тут толпа была. А ты! Не легче, Люда, им сейчас, не легче. Раньше всё ясно было, стабильно, а сейчас.
Мать отвернулась к окну и поджала губы.
Ставили дом, действительно, чуть не всей деревней, и с других районов приезжали помощники. Весело, задорно, тогда и не чувствовалась усталость, казалось, можно свернуть горы после тяжёлого трудового дня. Наспех ужинали и шли гулять по улицам или слушать гармониста.
- Тебе, Гриша, не двадцать пять и я уже не молода. Дети выросли и улетели из дома, помощников, как видишь, мы с тобой не вырастили.
- Позвала отдыхать, вот и пусть он отдыхает. Зачем было обманывать? Юлишь всё, юлишь, эх! Мне все уши прожужжала, хоть бы погостить приехали. Вот. Приехал. Пусть гостит. А то, что внуков не привёз, так болеют. Это раньше, Люда, мы торопились повзрослеть, толком юности у нас не было. То стройотряды, то уборка урожая, а сейчас иначе поколение растёт. Мы торопились получить знания, потому что знали: вот диплом, вот станок и трубишь на одном предприятии, пока на пенсию не ушёл. А сейчас? Да внукам нашим, может, две-три, а то и больше профессий придётся освоить и кучу мест сменить. Иначе всё сейчас, Люда. А ты тут со своей теплицей.
- Опять ты, Григорий, разговор в другое русло увёл, да так ловко, что я себя виноватой почувствовала. А всего-то сына попросила теплицу перекрыть.
- Опять двадцать пять. Что ты со своей теплицей. Да ты упластаешься за лето, а потом будешь всем соседям овощи эти раздавать, потому что нарастёт столько, что вёдер и ящиков не хватает хранить, мне твои помидоры поперёк горла к августу станут. Ты и сок из томатов, и салат с огурцами и помидорами, и суп томатный и хлеб печёшь.
- Ну тебя, - обиженно махнула Людмила рукой.
- Не прав разве?
Григорий махнул натруженной рукой на жену в ответ и тоже, взяв куртку с вешалки, вышел вслед за сыном на улицу.
На веранде было прохладно. Солнце днём отлично нагревало стекло, но дом ещё оставался холодным. Сын сидел на скамейке, застеленной коровьей шкурой, и вертел в руках сигарету.
- Бросил, наконец?
- Да, держусь третий месяц, но привычка вертеть её в руках осталась. Думается легче.
Отец сел рядом с сыном.
Сын уже давно догнал и перегнал отца и в росте, и в физической крепости. Его тёмные волосы пока не тронула седина, чему Григорий был особенно рад. Он нежно посмотрел на сына.
- Я не помню своего детства, - начал он, - детства в прямом смысле этого слова. Я помню покос, ночное, тяжёлый труд от рассвета и до заката. - Григорий улыбнулся, - в школу отдыхать ходили. Деда не помню, потому что его уже к тому времени не стало, как и бабки. И знаешь, я рад, что у твоих детей есть это детство. Есть возможность приехать в деревню, чтобы просто почувствовать себя ребёнком. Сходить с дедом на рыбалку, кататься на велосипеде широко раскинув руки, объесться блинов, таких жирных, что руки лоснятся, пирожков на топлёном жиру. Олю твою бы сейчас от этих слов передёрнуло, - сын улыбнулся. - А я рад. Что дожил, что могу всему этому радоваться и радовать твоих детей. И ничего с этой теплицей не станется, переживёт, - отец хлопнул сына по колену, - пойдём в дом, холодно ещё в беседке засиживаться.
- Передохнуть хотел, перезагрузиться что ли. Всё бежим, бежим куда-то. На работе вечно аврал, куча проектов. Дети болеют, шум, гам, вздохнуть полной грудью не могу, устал, батя.
- Понимаю, сын, поэтому ты на мать не обижайся, она как лучше хочет, но не всегда расставляет приоритеты. У неё своя задача - огород посадить, заготовок накрутить. Это же тоже зависимость. Сорок лет крутила, выращивала всё тоннами. Это хуже, чем курение, - рассмеялся отец. - тут тремя месяцами не обойтись.
- На следующих выходных приедем все вместе, с детьми - пусть нянчится, Юля тоже обещала приехать. С Мишкой вдвоём быстро сработаемся, он вроде, ничего такой.
- Да, неплохой муж у твоей сестры. Говорливый только, а так рукастый.
Василий рассмеялся и облегчённо вздохнул.
- Пошли чай пить, а то мать сейчас начнёт дёргать.
- Ага, - сын тоже встал со скамьи.
- Люда, а нет ли у тебя чего крепче чая? Нам теплицу обсудить нужно, как там её перекрывать.
Мать повеселела, убрала лишние тарелки со стола, достала банку огурцов маринованных и подала к столу.
- Есть, конечно, сейчас, мои хорошие.
***
Через неделю, как и обещал, приехал на выходные в пятницу вечером к родителям Василий с семьёй, в субботу утром весело зашумела во дворе приехавшая с мужем сестра. Загудел дом и двор, видевший за свои сорок лет немало всего. И заспорилась работа в огороде, и зашипело на сковороде блинное тесто, и ребятишки стали таскать со стола пирожки, жаренные на свином жиру, с яйцом и зелёным луком.
Помощники приехали.