И за четыре года до описываемых событий судьба предоставила случай, который круто изменил судьбу молодого человека.
… Стояла середина июня 1783 года. Больше месяца, как императрица с внуками Александром и Константином и своей обычной свитой перебралась из Петербурга в Царскосельский дворец. Заступать дворцовые караулы подошел черед Семеновского полка. По заведенному порядку семеновцы меняли преображенцев.
Алексей развел подчиненных по внутренним и наружным постам, вернулся в караульную комнату и занял место у глубокого сводчатого окна, чтобы наблюдать за тем, что творится вокруг. Видел, как императрица, погуляв по парку, возвратилась в свои покои, где имела обыкновение работать не менее двух часов. Читала и писала письма, слушала доклады сановников, принимала важных посетителей.
Большие дворцовые часы пробили десять. Зазвенели бубенцы отъезжавшей тройки: это обер-полицмейстер, изложив государыне положение дел в столице, умчался прочь. В парке появились фигуры новых посетителей. Алексей покинул комнату и вышел на дворцовые ступени подышать воздухом. Здесь почти столкнулся с поднимавшимся графом Безбородко, ближайшим помощником императрицы, отвечавшим за внешнюю политику, к тому же одним из первых богачей страны.
Несмотря на обличие пьяницы и обжоры Александр Андреевич отличался острым умом и феноменальной памятью. Уняв одышку, вызванную ходьбой, оглядев караульного офицера пристальным взглядом сверху вниз, спросил по-французски:
– Вас, молодой человек, уже дважды встречал здесь. Кто таков?
Последовал ответ согласно воинскому уставу, но на французском языке:
– Подпоручик лейб-гвардии Семеновского полка Соковнин!
Вельможа решил продолжить беседу, видимо, не больно-таки торопясь попасть во дворец:
– Тяжело сегодня служить будет, жарко! Едва десять пробило, а солнышко уже палит немилосердно…
Алексей неожиданно для себя изрек французскую шутку о том, что жара когда-нибудь сменится холодом. Безбородко удивленно поднял брови и сказал:
– Однако, у вас хороший французский, молодой человек. Похвально! Какими еще языками владеете?
– Английским, немецким и шведским, ваше сиятельство!
Дипломат бесцеремонно, будто школяра, проэкзаменовал офицера несколькими фразами на каждом из названных языков. Удовлетворившись ответами, сделал резюме:
– Недурно, недурно… Думаю, что вы вскоре мне понадобитесь, подпоручик Соковнин!
Алексей вскоре и забыл о разговоре. Без происшествий закончил сутки караульного наряда, отправил своих солдат под командованием сержанта в казарму, а сам прикидывал, с кем из знакомых офицеров, сменившихся с дежурства, ехать в Петербург и решать, как развлечься вечером. Неожиданно перед ним возник лакей из покоев императрицы и протянул записку, в которой по-французски была написана всего одна фраза: «Срочно явитесь ко мне». Лакей пояснил устно:
– Его сиятельство граф Безбородко желает вас видеть. Пойдемте, я провожу.
Ладно, служба есть служба, успокоил Алексей себя и покорно двинулся вслед за расторопным лакеем. Они вышли в парк, где на одной из ближних скамеек возле высокого кустарника, постриженного так, будто это не кусты вовсе, а зеленая стена, сидел Безбородко. Закинул ногу на ногу и мечтательно глядел в синее северное небо. Соковнин направился к нему, а лакей отступил на шаг и безмолвно удалился. Александр Андреевич оглянулся на звук шагов, взмахнул рукой и пригласил:
– Садись, голубчик, садись!
– Не положено уставом, ваша светлость! Дозвольте на ногах остаться, как следует по чиноположению!
– Ты, голубчик, мне чинами-то в нос не тыкай! Я сам послужил изрядно, а ныне – генерал. Для тебя я сейчас – Бог, царь и воинский начальник. А посему слушай да выполняй! Садись ближе и внимай, ибо говорить буду тихо так, как и положено о делах секретных…
– От чего же секретных? – удивленно вырвалось у молодого офицера.
Он все же сел на скамейку рядом с сановником.
– Именно о секретных! Ибо службе дипломатической по определению надлежит являться скрытной от тех, кому она не предназначена. И люди, которые ею занимаются, обязаны соблюдать секреты.
Соковнин сосредоточенно молчал, не понимая, к чему клонит важный собеседник. Тот увидел, в чем дело, и постарался взять быка за рога.
– Ну, а ты, голубчик, что-нибудь о дипломатической службе слыхивал?
Алексей честно выдохнул:
– Ничего, ваше сиятельство!
– Постараюсь объяснить кратко. Дипломатическая служба потребна для защиты интересов государства нашего за его рубежами. Говоря проще, дипломатам надобно делать так, чтобы и турки, и французы, и англичане, и шведы, равно как и прочие басурмане, их султаны и короли на нашу Россию и на нашу государыню-матушку только почтительно снизу вверх глядели. И никак иначе. Понял ты?
– Понять сие несложно. Однако что же от меня требуется?
– Так именно тебе я хочу предложить перейти с военной службы на дипломатическую.
Новость прозвучала для Соковнина, будто гром с ясного неба. Не ожидал такого, и предложение сперва не пришлось ему по вкусу.
– Ваше сиятельство, – взмолился он, – не хочу я идти на службу эту, дипломатическую! Дозвольте в полку остаться, там мое место! Все Соковнины Отчизне на военной службе верой и правдой служат.
Безбородко задумчиво посмотрел на молодого человека, согласно покачал головой, а потом высказался так, что Алексей позже, по прошествии времени, вспоминая тот день, понял, что встреча во дворце не была случайной. Александр Андреевич много знал о Соковниных, и не просто так остановил на нем свой взгляд.
– Что же, спорить тут не станешь, – сказал сановник, – батюшка твой Иван Никитич доблестный офицер был, славу себе в бою сыскал. Брат старший – моряк опытный, офицер боевого корабля. Ну, и вы с Петром, хоть офицеры молодые, но службу правите честно и достойно. Однако каждый должен по-своему Отчизне служить. Я тебе предлагаю не бока отлеживать где-нибудь в казенном ведомстве, а выполнять приказы государыни вдали от родных мест, за границей показывать ум и храбрость.
– Храбрость я намерен в бою показывать! – пылко воскликнул молодой человек. – Пасть на поле брани – вот высшая честь для офицера!
Безбородко вновь покачал головой, но уже с сомнением:
– А скажи-ка мне, голубчик, давно ли лейб-гвардия в боях-то была? Вот уж четверть века все войны, где Россия громит супостатов, будь то турки, будь то ляхи, обходятся без лейб-гвардии. Так и в отставку по преклонным годам недолго с седою головою выйти, ни разу с врагом шпагу не скрестив. Что, прав я?
Алексей от обиды насупился и замолчал. Его собеседник, не тратя времени, продолжил:
– Считаю твое молчание знаком согласия. Между тем, обязан предупредить, что дипломатические посланники наши регулярно за границей подвергают свои жизни опасности. Те же турки, как правило, объявляя России войну, бросают нашего посла в заточение в тюремный замок. А сколько раз нашим офицерам с дипломатическими посланиями приходилось в европейских столицах защищаться с оружием в руках, не позволяя врагу ознакомиться с секретной перепиской и проникнуть в российские секреты. Так-то! Храбрость непременно требуется потому, как опасность подстерегает на каждом шагу. Стало быть, и приглашаем на эту службу офицеров, коим отвага присуща. Кстати говоря, жалование и чины в твоем Семеновском полку будут идти тебе исправно.
Соковнин продолжал безмолвно сидеть и барабанить пальцами по колену. Опытный сановник, заметив, что молодой человек перестал активно сопротивляться, лишь пытается собраться с мыслями, окончательно перешел в наступление. Он встал, Алексей тут же поднялся на ноги.
– Пойдем-ка, голубчик, пройдемся, – загадочно произнес Безбородко.
– Куда? – удивленно откликнулся Соковнин.
– Здесь недалеко. Государыня велела привести тебя к ней, зреть лично желает. К ней и пойдем…
– Меня, к её величеству? – от изумления не мог найти других слов Алексей.
Они прошли анфиладой комнат и остановились в приемной, где на часах стояли два гвардейца из Семеновского полка. Из покоев императрицы вышел лакей, взглянул на кивнувшего ему Безбородко, и исчез за высокими белыми дверями. Через несколько минут двери распахнулись, и в комнату вышла собственной персоной самодержица всероссийская Екатерина Вторая.
Безбородко склонился в поклоне, а Соковнин вытянулся во фрунт и щелкнул каблуками.
Алексею ввиду дворцовой службы не раз приходилось видеть государыню, однако всякий раз он смотрел на неё издалека. Сейчас она стояла в двух шагах от него, обратив взор лишь на вельможу. Ростом Екатерина была невысока, но держалась очень прямо. Для своих годов, которые подбирались к шестидесяти, выглядела весьма свежо. Прямо на густых напудренных волосах сидел чепец, украшенный белыми лентами. Атласное платье того же белого цвета явно молодило царственную женщину, а поверх платья был надет темный казакин, специально оттенявший белизну изящного наряда.
– Что скажешь, Александр Андреевич? – спросила она.
– Привел к тебе, матушка, оного кандидата, – ответил Безбородко.
Екатерина перевела взгляд на молодого офицера и с интересом осмотрела его. Перед ней стоял рослый голубоглазый красавец с короткими усиками цвета спелой пшеницы. Гвардейская форма сидела на нем столь ладно, что на мундире не углядишь ни единой морщинки. Подпоручик явно произвел на нее впечатление, и она поинтересовалась у Безбородко:
– Уговорил молодца перейти на дипломатическую службу по твоему ведомству, Александр Андреевич?
– Сомневается он пока, матушка. В открытом бою, говорит, сложить голову мечтает.
– Сомневается, это – правильно. Не кафтан, чай, новый покупает – всю жизнь менять придется. Что же касаемо опасностей, так их будет во множестве! Готовы ли вы, молодой человек, к этому?
– Почту за честь выполнить волю вашего величества! – с волнением в голосе вымолвил Алексей.
– Ответ достойный! Однако полагаю, не след сразу с головой в воду бросаться. Обдумать нужно всё толком! Посему отправляю в отпуск от службы на неделю. Езжай к батюшке, обсуди с ним наши новости, сам подумай без спешки, а потом вернешься в Петербург и сообщишь решение. Согласен?
– Так точно, ваше величество!
– А ты, Александр Андреевич, дружок, сделай так, чтобы к нему в полку никаких нареканий не появилось.
Соковнин-младший выполнил наказ императрицы: отправился в Полужье и посоветовался с отцом. Иван Никитич ответил четко: раз государыня требует от тебя такую службу, то не кобенься, а отвечай согласием. В добрый путь скачи и добывай славу для Отчизны, а про себя забудь.
Алексей доложил Безбородко о своем согласии и снова начал учиться, но уж не военным премудростям, а дипломатическим тонкостям. Несколько раз съездил в Европу, к разным королевским дворам с депешами, сперва в помощниках с теми, кто постарше, а после и сам. Так и пролетели четыре года.
… Младшие братья пошли в свою комнату собираться в дорогу, а Никита удалился в кабинет папеньки и вызвал Федота, который помимо всего прочего служил экономом при барском хозяйстве. Присев в рабочее кресло, Никита в стопке бумаг отыскал нужные и углубился в чтение столбцов цифр, коими доходы и расходы хозяйства обозначались. Поместье богатством и многолюдьем не отличалось, но еще Иван Никитич поставил дело таким образом, что доход копился год от года, делая хозяйство Полужья крепким. На полях в поместье произрастали рожь, овес, бобовые и овощи. Соковнин-старший обязал крестьян выращивать лен, который в северных губерниях России давал хорошие урожаи. Мужики лен косили, бабы и девки сушили его в снопах, дожидаясь, покуда подсохнут стебли и дозреют семена. Потом его трепали специальным деревянным билом. Из размытых волокон на прялке пряли нити, затем на ткацком станке ткали ткань. Семена употреблялись в пищу, каши из них готовили, или везли на маслобойку для производства масла. Товары изо льна по хорошим ценам продавались в Боровичах, Новгороде и Петербурге.
Федот вошел в кабинет, и, склонив голову, приготовился слушать наказы барина.
– Федот! Похоже, надолго ты здесь один на хозяйстве останешься. Я в Петербурге зиму буду строить корабль, а как льды сойдут, в плавание уйду. Полагаю, отпуск могут дать лишь через год. В лучшем случае. Так что, ты тут обо всем сам кумекай. Про деньги я написал, кому, сколько направлять и сколько на содержание городской квартиры выделить. Мне много не потребуется, я на флотском довольствии буду, а вот господам лейб-гвардейцам регулярно суммы перечисляй.
– Будет исполнено, ваше высокоблагородие! – по-военному ответил слуга.
– Дров на зиму отвезешь на квартиру. Съестные припасы не забудь! По поводу сена скажу, на Сенной рынок в столицу вези не сразу – ближе к весне оно дороже будет. По тканям и маслу с купцами договаривайся, как обычно. За деревней приглядывай, за мужиками и бабами, да за молодежью смотри. Чтобы к лету о свадьбах сговаривались, нечего бобылей разводить. Нынче рекрутов не брали, и хорошо. А в следующем году государевы люди за ними могут и приехать.
– Понимаю, Никита Иванович, понимаю!
– Ну, и добро! Оставайся с Богом, а я в путь. Двуколку мне заложи!
Проститься с Никитой на крыльцо вышли братья, Федот и дворовые. Никита всем кивнул, устроился на кожаном сидении, где уже лежала поклажа, щелкнул вожжами и поехал.
Следующим утром верхами ускакали в Петербург Петр и Алексей. Господский дом в Полужье опустел.
Илья Дроканов. Редактировал Bond Voyage.
Продолжение следует.
Все главы романа читайте здесь.
==========================
Желающим приобрести авантюрный роман "Одиссея капитан-лейтенанта Трёшникова" обращаться kornetmorskoj@gmail.com
В центре повествования — офицер подводник Дмитрий Трешников, который волею судеб попал служить военным советником в Анголу, а далее окунулся в гущу невероятных событий на Африканском континенте. Не раз ему грозила смертельная опасность, он оказался в плену у террористов, сражался с современными пиратами. Благодаря мужеству и природной смекалке он сумел преодолеть многие преграды и с честью вернулся на Родину, где встретил свою любовь и вступил на путь новых приключений.
===================================================