В 2023 году исполняется 270 лет со дня рождения героя Отечественной войны 1812 года, графа, донского атамана М.И. Платова. Указом Губернатора Ростовской области В.Ю. Голубева № 97 от 23.09.2022 г. 2023 год на Дону объявлен «Годом атамана Матвея Ивановича Платова». В связи с юбилеем знаменитого донского атамана я начинаю поглавно публиковать свою книгу «Атаман Платов», только что вышедшую в ростовском издательстве «Мини-Тайп».
В военные кампании 1806-1807 годов донские казаки выставили шестнадцать конных полков во главе с Платовым. Сначала атаман не участвовал в боях: некоторое время он находился в Петербурге, где лечился у лейб-медика Якова Васильевича Виллие.*( Виллие Яков Васильевич (1768 -1854) – лейб-медик. Родился в Шотландии, был врачом трех русских императоров - Павла 1, Александра 1 и Николая 1. Дружил с атаманом Платовым. В мае 1818 г. вместе с Александром 1 посетил Таганрог, жил в нем осенью 1825 г. Оставил подробные записки о болезни и смерти в Таганроге Александра 1.). В столице он получил благословение вдовствующей императрицы Марии Федоровны, которая разрешила атаману писать ей непосредственно, информируя о делах в Пруссии. Император Александр, отправляя Платова в действующую армию, писал главнокомандующему Беннигсену: «Сообщаю вам, что донской атаман, генерал Платов, уже несколько дней как прибыл сюда и вскоре отправится к армии, которой вы командуете. Его выдающиеся заслуги и репутация храбреца должны быть столь же известны вам, как и мне, я не сомневаюсь, что он с пользой послужит вам. Где бы вы ни пожелали употребить его, но более всего он может оказать услуги, командуя на аванпостах. В остальном, я оставляю за вами распоряжения о том, как употребить его по вашему желанию, будучи уверенным, что он оправдает ваше доверие». (Сапожников А.И. Войско Донское в наполеоновских войнах. Кампании 1805-1807 гг. М.-СПб., 2008. С.101.).
Император при личной встрече с Платовым разрешил атаману в случае необходимости писать ему лично.
15 января 1807 года Платов покинул Петербург, направившись через Кенигсберг в действующую армию, куда прибыл 26 января. (Беннигсен Л.Л. Записки графа Л.Л.Беннигсена о войне с Наполеоном 1807 года. СПб.,1900. С.145). По прибытии атаман представился главнокомандующему армии графу Л.Л.Беннигсену, которого знал по совместной службе в период русско-турецкой войны 1787-1791 годов, когда осенью 1789 года Беннигсен командовал двумя полками Екатеринославского казачьего войска, атаманом которого являлся Платов. (Бумаги князя Г.А.Потемкина-Таврического (1788-1789). СПб.,1894. С.308-309). А потом они оба участвовали в Персидском походе 1796 года. «Атаман донских казаков, генерал-лейтенант Платов, - отметил в своих «Записках..о войне с Наполеоном 1807 года» Беннигсен, - прибыл ко мне в армию только 26-го января (7 февраля), в то время, когда наши войска находились частью позади Прейсиш-Эйлау и когда различные корпусы и отряды были уже распределены для командования между разными генералами. Это помешало мне вверить Платову команду, соответствующую его чину и его военным дарованиям. Поэтому он на время принял начальство над казаками, состоявшими при армии, численность которых едва доходила до 2500 человек». (Беннигсен Л.Л. Записки графа Л.Л.Беннигсена о войне с Наполеоном 1807 года. С.145). Конкретно Беннигсен подчинил Платову донские казачьи полки подполковников Г.Д.Иловайского 9-го, Д.Р.Андронова 1-го, А.Г.Сысоева 1-го, Т.А.Малахова 1-го, войсковых старшин Т.Д.Грекова 18-го, В.И.Ефремова 3-го, Д.М.Киселева 2-го и А.Н.Папузина.
26 января 1807 года у небольшого восточно-прусского городка Прейсиш-Эйлау** (** С 1946 года – это город Багратионовск Российской Федерации) сошлись русские и французские войска. Общий ход этой кровопролитной битвы проходил следующим образом.
Наполеон, имея в своем распоряжении только 65 000 солдат и офицеров при 300 орудиях, не планировал сразу вступать в бой с русскими. 26 января он заявил генералу Ожеро: «Мне советовали взять Эйлау сегодня вечером, но, помимо того, что я не люблю этих ночных сражений, я не хочу двигать свой центр слишком далеко вперёд до прибытия Даву, который является моим правым флангом, и Нея - моего левого фланга. Так что я буду ждать их до завтра на этом плато, представляющем при наличии артиллерии прекрасную позицию для нашей пехоты. Завтра, когда Ней и Даву встанут в линию, мы все вместе пойдём на врага».(Давыдов Д.В. Военные записки. М.,1992. С.61).
Обе армии были крайне утомлены и обессилены. «Армия не может перенести больше страданий, чем те, какие испытали мы в последние дни, - писал очевидец. - Без преувеличения могу сказать, что каждая пройденная в последнее время миля стоила армии 1000 человек, которые не видели неприятеля, а что испытал наш арьергард в непрерывных боях! Неслыханно и непростительно, как идут дела. Наши генералы, по-видимому, стараются друг перед другом методически вести нашу армию к уничтожению. Беспорядок и неустройство превосходят всякое человеческое понятие. Бедный солдат ползёт, как привидение, и, опираясь на своего соседа, спит на ходу… всё это отступление представлялось мне скорее сном, чем действительностью. В нашем полку, перешедшем границу в полном составе и не видевшем ещё французов, состав рот уменьшился до 20-30 человек… Можно верить мнению всех офицеров, что Беннигсен имел охоту отступать ещё далее, если бы состояние армии предоставляло к тому возможность. Но так как она настолько ослаблена и обессилена… то он решился… драться».(Лашук Анри. «Наполеон». С.280-281).
«Никогда французская армия не была в столь печальном положении. Солдаты каждый день на марше, каждый день на биваке. Они совершают переходы по колено в грязи, без унции хлеба, без глотка воды, не имея возможности высушить одежду, они падают от истощения и усталости… Огонь и дым биваков сделал их лица жёлтыми, исхудалыми, неузнаваемыми, у них красные глаза, их мундиры грязные и прокопчённые», - писал один из участников этих событий. (Лашук Анри. «Наполеон». С.280-281).
Наполеон решил не принимать бой до середины 27 января, так как ожидал прибытие корпуса Нея, находившегося в тридцати километрах на биваке около Ландсберга, и корпуса Даву, остановившегося в девяти километрах на дороге к Бартенштейну. Маршалы получили команду немедленно идти на соединение с главной армией.
В пять часов утра 27 января Наполеон получил сообщение, что на расстоянии одного пушечного выстрела от Эйлау стоит построенная в две линии русская армия численностью в 72-73 тысячи человек с 400-ми орудиями. Длина фронта Беннигсена составляла около пяти километров. Донские казачьи полки, находившиеся под общим командованием атамана Платова, накануне сражения были распределены по флангам и в центре занимаемой позиции. Полки А.Г.Сысоева 1-го и Т.А.Малахова 1-го были поставлены на правом фланге, Андронова и Д.М.Киселева 2-го – в центре, а полки Г.Д.Иловайского 9-го, Т.Д.Грекова 18-го, В.И.Ефремова 3-го и А.Н.Папузина – на левом фланге армии.(Беннигсен Л.Л. Записки… С.146).
Французская армия имела в своих рядах примерно 65 тысяч человек. Однако в течение дня обе стороны рассчитывали получить подкрепления. Но если Беннигсен мог рассчитывать только на 9-тысячный прусский корпус Лестока, то французы ждали подхода 15-тысячного корпуса Даву и 14-тысячного корпуса Нея.
Сражение началось сильной артиллерийской канонадой. Более многочисленные русские батареи обрушили на французские боевые порядки град ядер, но не смогли подавить огонь вражеских орудий. Эффект от стрельбы русской артиллерии мог быть больше, если бы французские линии не были прикрыты строениями Эйлау и Ротенена. Значительная часть ядер попадала в стены домов или вообще не долетали до французов. Напротив, французские канониры имели возможность беспрепятственно поражать крупные массы русских, стоящие почти без прикрытия на открытом пространстве за Эйлау. Кроме того, за счёт лучшей выучки французы стреляли намного чаще и точнее, чем противник, что в какой-то степени сводило на нет численное превосходство русских орудий.
Участник сражения Денис Давыдов писал: «Черт знает, какие тучи ядер пролетали, гудели, сыпались, прыгали вокруг меня, рыли по всем направлениям сомкнутые громады войск наших и какие тучи гранат лопались над головою моею и под ногами моими!».(Давыдов Д.А. Воспоминание о сражении при Прейсиш-Эйлау 1807 года января 26 и 27-го. // «Русская военная проза Х1Х века». Л.,1989. С.19).
К полудню на правом фланге французов появились головные колонны 15-тысячного корпуса маршала Даву и пошли в атаку на Кляйн-Заусгартен и Зерпаллен, атаковав левый фланг армии Беннигсена. Наполеон поддержал Даву, бросив ему на усиление часть корпуса Сульта. Ценой невероятных усилий французам удалось сбросить русских с высот близ деревни Кляйн-Заусгартен, господствующих над этой частью поля сражения, и двинуться в направлении деревни Ауклаппен и леса под таким же названием. Селения Кляйн-Заусгартен и Зерпаллен переходили из рук в руки множество раз. Неся большие потери, Даву всё-таки двигался дальше в сторону леса Ауклаппен. Для русской армии возникает угроза выхода французов в её тыл и Беннигсен вынужден постепенно ослабляя центр перебрасывать войска к своему левому флангу, чтобы избежать обхода. Иначе русская армия могла оказаться отрезанной от пути отступления к Неману, то есть от русской границы.
Заметив, что значительная часть русских резервов сконцентрировалась против Даву, Наполеон решил нанести по центру русской армии удар силами 15-тысячного корпуса Ожеро. В этот момент началась сильная снежная буря, закрывшая поле боя тучами снега. Ослеплённые снегом французские войска, дезориентировавшись, потеряли нужное направление и отклонились влево. В результате 7-й корпус Ожеро неожиданно оказался менее чем в трехстах шагах прямо напротив большой центральной батареи русских из 72-х орудий. Русские залпами разили врага, ибо почти каждый выстрел попадал в цель. Тучи русских ядер врезались в плотные массы вражеской пехоты и выкашивали целые ряды французов. За несколько минут корпус Ожеро потерял 5 200 солдат убитыми и ранеными. (Лашук Анри. «Наполеон». С.283.). Сам Ожеро получил ранение. Беннигсен бросил на отступающего противника кавалерию и пехоту и перешёл в контрнаступление, пытаясь прорвать ослабленный центр наполеоновской армии. Немедленно атакующие русские войска поддержала артиллерия. Её огонь был сконцентрирован на гвардии Наполеона, стоявшей на кладбище Эйлау.
Тем временем наступая, русские оторвались от своей основной линии и французы решили этим воспользоваться. Наполеон приказал Мюрату вести кавалерию в бой. Однако в этот момент русская пехота перешла в контрнаступление на позиции Ожеро. Разгорелся кровопролитный штыковой бой. Войска Ожеро, продолжая нести жестокие потери, начали отступать. Преследуя их, русская кавалерия почти прорвалась к ставке Наполеона. Очевидцы свидетельствуют, что, увидев эту атаку, Бонапарт произнес: «Какая отвага!».
Ещё мгновение, и французский император мог быть убит или захвачен в плен. Но в этот миг конница Мюрата на всем скаку врезалась в ряды русских войск. Начался ожесточенный бой с переменным успехом. Обе стороны понесли в нем тяжелые потери. Тем не менее, атака конницы Мюрата спасла положение французской армии. Выдохшиеся в бою противники отвели оставшиеся войска на исходные позиции. Продолжалась только артиллерийская дуэль.
В двенадцать часов у деревни Зерпаллен Даву начал атаку на отряд русских войск под командованием К.Ф.Багговута. Сходу добиться успеха французам не удалось, и Наполеон был вынужден подкрепить Даву новыми силами. Атакованный с трех сторон превосходящими силами врага, Багговут начал отходить к деревни Клейн-Заусгартен. Беннигсен ввел в бой резервы, но это не спасло положения. Левый фланг русских начал медленно отступать к Кучиттену, оставляя в руках неприятеля опорные пункты своей обороны. Исправили положение 36 орудий на конной тяге под командованием Алексея Ермолова и 6 000 человек из корпуса Лестока, которые прибыли на помощь войскам Остермана-Толстого.(Керсновский А.А. История русской армии. Т.1. С.226).
Вскоре на всем левом фланге французы были отбиты. На этом фактически битва при Прейсиш-Эйлау закончилась. До девяти часов вечера продолжалась канонада с обеих сторон, но обессиленные и обескровленные войска больше не предпринимали новых атак. Сражение затихло к ночи. Окрестные селения были объяты пламенем, отблески которого зловеще отражались на войсках, ставших бивуаками на поле Эйлау, вид которого был ужасен: везде в неестественных позах валялись многочисленные трупы людей, изуродованные останки лошадей, разбитые фуры, пороховые ящики, лафеты, оружие.
Ночью русские войска начали отход. Французы уже не имели сил препятствовать этому. Один из очевидцев этого сражения так описывал его последствия: «Никогда прежде такое множество трупов не усевало такое малое пространство. Всё было залито кровью. Выпавший и продолжавший падать снег скрывал тела от удручённого взгляда людей». Говорят, что маршал Ней, глядя на десятки тысяч убитых и раненых, воскликнул: «Что за бойня, и без всякой пользы!»
В ходе битвы донские казачьи полки Платова не только охраняли фланги и действовали в тылу противника, но атаковали и контратаковали французов. Так, наблюдая за действиями французской кавалерии, атаман Платов заметил, что в разгар сражения несколько батальонов французской гвардии, в сильную пургу, начали неожиданную атаку на центр русской позиции. Атака грозила обернуться крупными неприятностями, поэтому Платов тут же бросил наперерез французам полк Д.М.Киселева 2-го. В пурге завертелась карусель поединков, атака гвардии Наполеона захлебнулась, а вскоре они отошли, оставив казакам двух офицеров и тридцать рядовых пленными.(Сапожников А.И. Указ. соч. С.105).
В продолжение битвы донские казаки все время находились в движении, угрожая противнику в различных местах и отвлекая на себя от регулярной армии значительные силы врага. Есаул Н.О.Голубинцев из полка войскового старшины А.Н.Папузина с двумя сотнями казаков предпринял рейд в тыл французов, захватив ландкарты и часть обоза противника. Так же активно действовали и донские полки Г.Д.Иловайского 9-го, Т.Д.Грекова 18-го и В.И.Ефремова, захватив около шестисот солдат и офицеров неприятеля. Главнокомандующий русской армией Беннигсен, оценивая действия Платова в этом сражении, писал: «…Платов принял деятельное участие в сражении при Прейсиш-Эйлау. Он послал два казачьих полка Сысоева и Малахова на наше правое крыло, а полки Андронова и Киселева отправил к нашему центру, сам же направился на левый фланг с четырьмя полками, именно: Иловайского 9-го, Грекова 18-го, Ефремова 3-го и Папузина. Казаки правого крыла неоднократно препятствовали отрядам неприятельской кавалерии переправиться чрез болото впереди деревни Шлодиттен. Стоявшие в центре много содействовали поражению французских кирасир, пробившихся сквозь нашу первую и вторую линии; в особенности отличился при этом полк Киселева: он взял в плен одного офицера и 20 нижних чинов. Казачьи полки на левом фланге участвовали во всех атаках, произведенных нашими войсками, и взяли в плен 450 человек». (Беннигсен Л.Л. Записки. С.146).
Битва при Прейсиш-Эйлау явилась одной из самых кровопролитных битв того времени: русские потеряли 26 тысяч солдат и офицеров убитыми и ранеными, у французов убыль составила до 25 тысяч человек. Русские показали себя стойкими бойцами. Основную тяжесть, конечно, приняла на себя регулярная армия, особо отличились войска генерала Петра Багратиона и русские артиллеристы, уничтожившие почти весь корпус маршала Ожеро. Но донцы Платова оказались в этом сражении на высоте…
В этой битве впервые французские кавалеристы увидели в серьезном деле донских казаков, высоко оценив их индивидуальное боевое мастерство. Знаменитый французский мастер кавалерийского боя Ф.де Брак вспоминал о бое под Прейсиш-Эйлау капитана 1-го уланского полка Бро (ставшего потом полковником и командиром этого полка) с неизвестным донским казаком. «В одной из наших атак на казаков капитан Бро… уже думал уложить одного из них, взяв его с левой стороны, причем казак держал пику «вперед направо», - писал в своих воспоминаниях де Брак, - но вдруг, приподнявшись на стременах, казак быстро сделал «кругом отбей», и сбросил капитана на землю; его лошадь была взята, да и он бы подвергся той же участи, если б не смелая атака эскадронного командира Гюло, командовавшего тогда 7-м конно-егерским полком. Я присутствовал при перевязке капитана; плечо его было рассечено, как сабельным ударом.* (* Наконечник казачьей пики имел так называемый «отрез», рубящий удар которого примерно сообветствовал сабельному. Казачья пита таким образом превращалась в колюще-рубящее оружие. Зная, что левая сторона всадника наименее защищена, донцы, отбивая нападение французских кавалеристов пикой налево, сами оказывались в выгодном для себя положении. (Сапожников А.И. Войско Донское в Австрийской кампании 1805 г. С.40). Мне случалось видеть старых казаков, атакованных нашими кавалеристами с коротким оружием, которые, остановившись против них, хладнокровно выжидали нападения, держа конец пики не прямо, так как при решительной атаке он мог быть отбит и тогда они погибли, а «вперед направо»; затем отразив атаку отбивом налево и отводя этим движением атакующего, сами увертывались налево и могли, в свою очередь, напасть на врага с левой его стороны». (Брак де, Ф. Аванпосты легкой кавалерии. Воспоминания. Тверь, 1906. С.48-49. Выпускник знаменитой Сен-Сирской военной школы Ф.де Брак впоследствии стал блистательным кавалеристом, подполковником, командиром кавалерийского полка. Участник сражений при Иене, Прейсиш-Эйлау, Ваграме, Фридланде, Можайске и других сражений периода Отечественной войны 1812 года)..
Казаки Платова удивили противника тем, что, по свидетельству прусского майора Бота «атаковали неприятельскую конницу совокупными силами и сжатыми рядами».2 (2 Сапожников А.И. Войско Донское в наполеоновских войнах. С.104). Удивительным здесь является то, что казаки, которые, как считалось, не знали и не применяли сплоченного строя, считавшегося главным оружием регулярной кавалерии, применили его при Прейсиш-Эйлау. Еще одной неприятной неожиданностью для французов было то, что казаки Платова атаковали, и довольно успешно, их пехотные колонны. В рапорте Беннигсену Платов писал по этому поводу: «Полки Грекова 18-го и Ефремова 3-го первыми открыли сражение, атаковав пехотный полк, приблизившийся к русским позициям на ружейный выстрел. Пехоту они загнали в лес, а сопровождавшую кавалерию отогнали за батареи. В плен было взято до 30 человек. В три часа пополудни четыре полка – Иловайского 9-го, Грекова 18-го, Ефремова 3-го и Папузина - атаковали пехотную колонну из 1000 человек и гнали ее две версты, взяв в плен до 260 человек. После этого они атаковали вторую колонну, пленив на этот раз до 50 человек».1(1 Сапожников А.И. Указ. соч. С.104-105).
В возможность успешных атак казаков на пехотные колонны французов, не верили некоторые генералы и в русской армии. Возмущенный этим неверием, Платов в письме графу Х.А.Ливену отмечал: «…Я ссылаюсь на главнокомандующего и на всех в тот день, что я сражался и две колонны пехотные вырезал, а оставшихся в плен взял и доставил, пленные лучше скажут, кто сказанные колонны резал и какое войско, маршала Нея адъютант или штата его офицер, которого я чрез несколько дней уже полонил, тоже подтвердит, ибо сказанные колонны были их корпуса».(Письмо М.И.Платова к графу Х.А.Ливену от 17 апреля 1807 г. // «Донские областные ведомости». 1911. « 205. С.2-3).
Обе стороны считали себя победителями в этом сражении, оба полководца известили об этом свои страны и правительства победными реляциями. Император Александр 1 по этому поводу учредил наградной золотой крест, по статусу приравненный к орденам российской империи, с надписью «Победителю при Прейсиш-Эйлау. 27 генв. 1807 г.». Им награждались участники сражения - офицеры и генералы – представленные к орденами Святого Георгия 4 степени и Святого Владимира 4 степени, но по различным причинам не получившие их.3 Под впечатлением героизма русских солдат при Прейсиш-Эйлау император Александр Первый 13 февраля 1807 года учредил самую известную в дальнейшем награду – знак отличия Военного ордена, которой награждались за личное мужество на поле боя солдаты и унтер-офицеры русской армии. Награжденные этим знаком получали прибавку в треть жалованья и их нельзя было подвергать телесным наказаниям.
Русский главнокомандующий Беннигсен сохранил после сражения боеспособную армию, и военные действия продолжались. Наполеон, простояв на поле битвы десять дней, начал отступление в противоположном направлении. Казаки, бросившись в погоню, «кроме множества убитых, в плен взяли у неприятеля более тысячи человек».(Смирный Н. Указ. соч. Ч.1. С.78).
Полководческое искусство донского атамана Платова в этой битве было отмечено орденом Александра Невского с алмазами. (Богданович М. История царствования императора Александра 1 и Россия того времени. Т.2. СПб.,1869. С.223. Сборник областного Войска Донского статистического комитета. Вып.Х1. С.135).
Награды получили большинство полковых командиров из корпуса Платова: подполковник Малахов 1-й - орден Святой Анны 2 степени, подполковник Андронов 1-й, войсковые старшины Греков 18-й, Ефремов 3-й, Попов 5-й и Киселев 2-й - орден Святого Владимира 4 степени с бантом.
После сражения при Прейсиш-Эйлау началась затяжная борьба, которую так не любил Наполеон. Арман де Коленкур, оценивая в своих мемуарах итоги четырехмесячной борьбы французов с русскими, сокрушался, что Наполеон не сумел добиться победного результата в короткий срок. «И господь знает, когда мы их настигнем!» – с горечью писал Коленкур. (Цит. по Тарле Е.В. 1812 год. М.,1961. С.182).
А настигнуть русскую армию французам активно мешали казаки корпуса Платова. В почти беспрерывных боях атаман наносил ощутимые уколы раздраженным французам. Восьмого февраля у Ландсберга казаки Платова захватили в плен около четырехсот французов, отбив при этом двести пленных соотечественников. На следующий день у селения Древенц казаки прибавили к захваченным пленным еще около двухсот солдат и офицеров противника. (Смирный Н. Указ. соч. Ч.1. С.78).
Не достигнув решающего успеха в генеральном сражении, Наполеон, решил отступить и, дождавшись весны, начать активные военные действия с тем, чтобы в одном-двух больших сражениях решить исход войны в свою пользу, как это ему практически всегда удавалось. «…Возможно я перейду на левый берег Вислы, чтобы в спокойных зимних квартирах находиться в безопасности от казаков и партизанских отрядов», - писал Наполеон своему гофмаршалу Дюроку. (Леттов-Форбек О. История войны 1806 и 1807 гг. Т.4. Варшава, 1898. С.103). Однако, узнав об отступлении армии Беннигсена в сторону Кенигсберга, Наполеон приказал кавалерии Мюрата преследовать русских.
Платов 28 января получил приказ главнокомандующего «днем и ночью тревожить неприятельские казаками аванпосты везде, где только к этому представится возможность». И с этого момента схватки казаков с напиравшими французами следовали практически ежедневно. «28-го, 29-го и 30 числ генваря, когда армия наша следовала к стороне Кенигсберга, - писал Платов в рапорте Беннигсену, - я с…полками, будучи в аръергарде, везде, где только неприятель покушался сделать на нас нападение, отражал оного с чувствительнейшим ему уроном и захватил в плен более двухсот человек, в том числе офицеров два. 31-го числа генваря вытянуты все полки впереди аванграрда, расстоянием на четыре мили для содержания пикетов, а в ночное время по всем местам, где только был против нас неприятель, тревожили его беспрестанно, заставляя быть в ружье и не допуская фуражировать по селениям. Того же 31-го числа отряженная из полков Андронова и Сысоева партия в двухстах человеках, полка Андронова при хорунжем Кочеткове, напав близ селения Будбуждорфа* на неприятельский эскадрон, разбила его и взяла в плен четырех рядовых». (Сапожников А.И. Войско Донское в наполеоновских войнах. С.108).
31 января произошел удивительный, и единственный, случай братания донельзя уставших французов и донских казаков. Это было бы невероятно, если б его не сообщил в своем рапорте Наполеону маршал Мюрат: «Унтер-офицер, командовавший пикетом, сказал мне: «Был момент, когда казаки сделали нам знак приблизиться, направив свои пики назад; мы подъехали, и они предложили нам водку, которую мы вместе распили, как наилучшие друзья. Пожимая нам руки, они говорили: «Храбрые казаки, храбрые французы!»(Сапожников А.И. Войско Донское в наполеоновских войнах. С.115. рапорт Мюрата Наполеону от 31 января (12 февраля) 1807 года.
1-2 февраля при селении Боргесдорф казачьи полки Андронова и Сысоева, усиленные восемью эскадронами Сумского гусарского полка атаковали и разгромили двенадцать эскадронов 3-й драгунской дивизии под командованием генерала Мильо. «Эта стычка, делающая большую честь отряду Сумского гусарского полка и казакам, - отмечал в своих мемуарах главнокомандующий русской армии Беннигсен, - … стоила неприятелю убитыми и ранеными четыреста человек; кроме того, французы потеряли орла, десять штаб- и обер-офицеров и 167 рядовых кавалеристов, взятых нами в плен».2 Французский капитан Обри, служивший в 12-м драгунском полку этой, по его мнению, «великолепной драгунской дивизии Мильо, составленной из старых солдат и считавшейся наиболее стойкой», пытаясь разобраться в поражении, писал: «Я не знаю, встретили ли они сильного противника, но ини были вынуждены отступить. …В их рядах произошло замешательство, панический страх овладел ими и большая часть этой прекрасной дивизии была заколота казаками и попала в плен». Мюрат, удрученный этим поражением дивизии, входивший в состав его корпуса отправил Наполеону рапорт, в котором просил: «Я прошу Ваше Величество отправить эту дивизию в тыл, на нее невозможно рассчитывать…». (Сапожников А.И. Войско Донское в наполеоновских войнах. С.111).
3 февраля донские казачьи полки Попова 5-го, Иловайского 9-го и Малахова 1-го в составе отряда регулярных войск под командованием генерал-майора Н.Ф.Корфа отличились в победоносном сражении с французами при селении Мансфельд. Уничтожив до двухсот солдат противника, казаки «взяли в плен одного капитана и семьдесят рядовых, кои и доставлены к …войсковому атаману Платову».
Шестого февраля атаману Платову, в связи с отъездом князя Петра Багратиона в Петербург, были подчинены войска, которыми он до этого командовал. Казачий атаман таким образом стал командующим всего русского авангарда, начавшего преследование отходившие на зимние квартиры французские войска. Регулярные войска, подчиненные Платову, состояли из четырех отрядов. В первый отряд генерал-майора барона Корфа входили 1-й, 7-й, 20-й, 21-й и 25-й егерские полки; второй отряд в составе Сумского, Изюмского, Александрийского гусарских и 4-го егерского полков возглавлял генерал-майор граф Пален; третий отряд генерал-майора Маркова включал в себя Ингерманландский и Московский драгунские полки, Елисаветградский гусарский, Екатеринославский гренадерский, Псковский мушкетерский, 3-й и 24-й егерские полки, два эскадрона Митавского драгунского полка и восемь орудий конной артиллерии. Генерал-майор Щербатов возглавил третий отряд, в состав которого входили Ольвиопольский гусарский, Конно-Литовский, Костромской мушкетерский, Старооскольский мушкетерский и 5-й егерский полки. (Сапожников А.И. Войско Донское в наполеоновских войнах. С.118). Для оперативной связи с этими отрядами в штаб Платова были присланы дежурными офицерами полковник Г.В.Розен 2-й, в дальнейшем генерал-майор, ротмистр Кавалергардского полка В.В.Левашов, впоследствии известный государственный деятель, флигель-адъютант С.С.Голицын, «которые не только переводили, некоторые диспозиции, особенно написанные на французском языке, но и разъясняли донскому атаману полученные приказания».2 Началась новая полоса почти беспрерывных стычек и боев…
Восьмого февраля казачьи полки Папузина, Попова 5-го, Иловайского 9-го, Малахова 1-го, Ефремова 3-го, Грекова 18-го, Андронова 1-го, Сысоева 3-го, Киселева 2-го начали преследование французов по дорогам на Либштадт, Ландсберг и Гейльсберг. На следующий день полки Ефремова 3-го и Грекова 18-го неожиданной атакой захватили Ландсберг, взяв в плен 134 солдата и лазарет с 4-мя ранеными офицерами и 380 солдатами.1 (1 Сапожников А.И. Войско Донское в наполеоновских войнах. С.118). Продолжив преследование неприятеля до селения Дрейвенец, казаки, как отметил Платов в своем рапорте Беннигсену, «гнали во весь день с подкреплением гусарских полков отряда генерал-майора Палена, принудив оставить пушку и множество обоза». (Беннигсен Л.Л. Записки… С.171-172.).
«10 февраля подполковник Попов 5-й с полками Иловайского 9-го и Малахова, вытеснив неприятеля из местечка Мельзак, занял оное, - писал биограф Платова Николай Смирный, - а полки Грекова 18-го и Ефремова того же числа, имея при селении Кальштейн с неприятельской пехотой сражение, отрезали часть оной в лесистом месте и побили наголову. Неприятель бежал к селению Битрих-Дорф, где находилась часть аръергарда, но казаки…, настигнув у сего самого селения помянутый аръергард, вступили с ним в … сильное сражение. …Казаки с обыкновенной своей хитростью и неимоверной отважностью ударили на него и, не давая ему времени расположиться и открыть огонь, разбили и обратили его в бегство, положив на месте до трехсот человек и взяв в плен одного офицера, одиннадцать унтер-офицеров и девяносто восемь рядовых, причем отбита у них также одна пушка.
Одиннадцатого февраля полки Киселева и Папузина, преследуя неприятельский отряд к селениям Гронау и Петерсвальду, «напали на оный, разбили и взяли в плен одного офицера штаба маршала Нея, двух унтер-офицеров и девяносто восемь рядовых». Два дня спустя казачьи полки Андронова и Сысоева вытеснили французов из Вормдита за Пассаргу, преследуя их до Гутштадта. Здесь они соединились с отрядом Попова 5-го, атаковали противника, захватив в плен восемнадцать французских солдат. В этот же день другие казачьи полки - Ефремова 3-го и Грекова 18-го – спешившись, обстреляли колонну французов, а когда те стали отступать сели на коней и перерезали им дорогу, по которой отступавшие планировали соединиться с расположившейся неподалеку колонной пехоты. Решительной атакой казаки разгромили отрезанный отряд, пленив 48 солдат.(Сапожников А.И. Войско Донское в наполеоновских войнах. С.120.).
Пятнадцатого февраля 1807 года атаман Платов достиг города Гутштадта, где соединился с пятью казачьими полками под командованием генерал-майоров Н.В.Иловайского 5-го и В.Т.Денисова 7-го, недавно прибывшими с Дона.2 Атаковав неприятеля, Платов заставил маршала Нея оставить Гутштадт. Отступая, французы разрушили все мосты на реке Алле, но казаки, переправившись вплавь, преследовали французов более мили по дороге на Алленштейн. «Неприятель, - писал биограф Платова Николай Смирный, - потерял убитыми до четырехсот человек, а в плен взятыми пятьдесят пять человек. Наших раненых отбито более ста человек».3 Ней об этих же событиях писал в рапорте маршалу Бертье несколько другое: «После двух часов марша аръергард, покинувший Гутштадт в половине первго, был атакован кучей казаков, числом до 1200; стрелки и несколько рот 30-го полка встретили их весьма сильным и смертоносным огнем в упор, внеся беспорядок в их ряды. После чего 10-й егерский полк перешел в атаку, порубил человек 30 казаков и захватил 4… При выходе из деревни Шпигельберг казаки произвели вторую общую атаку, издавая ужасные крики…».
Продолжая преследование противника в сторону Лаунау, казаки Платова двадцатого февраля пленили двух офицеров и семьдесят четыре солдата. В последующие дни атаман преследовал французов в направлении Петерсвальда, Гронау к деревне Альтенкирхен. Только в бою у деревни Гронау казаки Платова взяли в плен поручика, капитана и шестьдесят солдат.5 Потери донских полков за этот период составили убитыми двух офицеров и пятьдесят казаков, ранеными – трех офицеров, двух урядников и сто пятьдесят казаков.(Смирный Н. Указ. соч. Ч.1. С.83-84.).
Четырнадцатого февраля из-за собственной оплошности и самонадеянности в плен к французам попал командир первого отряда авангарда Платова генерал-майор барон Н.Ф.Корф.2 Его показания об усталости и бедственном положении русской армии побудили Наполеона приостановить отход, а девятнадцатого февраля перейти в наступление. В тот же день французская кавалерия заняла дороги, ведущие из Гутштадта в Аренсдорф и дальше в Либштадт. Платов, находившийся в Вольфсдорфе и не ожидавший такого поворота событий, оказался со своим корпусом в окружении. Ночью двадцатого февраля, сняв неприятельские пикеты, Платов на рассвете сумел выйти на небольшую дорогу, ведущую из Аренсдорфа в Фреймаркт и Лаунау, выбравшись из окружения. Вечером двадцатого февраля корпус Платова присоединился к дивизии генерала Сакена в Лаунау.
Двадцать третьего февраля Беннигсен начал отвод своей изможденной армии к Бартенштейну для устройства на зимние квартиры. Три дня спустя и Наполеон отдал приказ об отводе своей армии на зимние квартиры. Корпус Нея двадцать восьмого февраля, покинул позиции при Цехерне, начав отход в сторону Гронау и Альткирх. Преследуя отходившего противника, казаки Атаманского и Иловайского 8-го казачьих полков атаковали их на марше, захватив в плен лейтенанта, капитана и 60 солдат.4 В письме графу Х.А.Ливену Платов писал об этом сражении: «…Вчерашнего дня пред Гутштадтом не более за три версты, покатал их малые две пехотные колонны, большую часть выкололи казаки пиками, последние избавились пушками своими, в плен взято: капитан один и один же поручик, рядовых с унтер-офицерами и одним барабанщиком с барабаном более шестидесяти. С нашей стороны, хвала Богу, урон малой».(Сапожников А.И. Войско Донское в наполеоновских войнах. С.126.).
Несколько по-иному описал этот бой маршал Ней в своем рапорте Бертье от 28 февраля: «В три часа пополудни колонна из тысячи кавалеристов, наполовину гусар, наполовину казаков, дебушировала из Гронау на Альткирх. Генерал Марконье расположил 69-й полк таким образом, чтобы казалось, будто у него весьма небольшие силы. Неприятель произвел яростную атаку, и был отброшен выстрелами в 15 шагах от строя. Огонь был столь смертоносен, что при отступлении неприятель оставил на поле боя 23 лошади и большое число людей».
Командир Атаманского полка майор С.Ф.Балабин «в воздаяние отличного мужества и храбрости, оказанных в сражении 28 февраля при с. Гронау против французских войск», был награжден орденом Святого Георгия 4 степени. Есаул этого полка Евсеев получил орден Святого Владимира 4 степени с бантом, а хорунжий Ф.К.Саринов, возглавивший конную атаку на одну из пехотных колонн, стал кавалером ордена Святой Анны 3 степени.(Сапожников А.Т. Войско Донское в наполеоновских войнах. С.126. ).
Подводя итог деятельности корпуса Платова за февраль 1807 года, полковник Г.В.Розен отмечал: «Действия легкого корпуса с 7-го февраля по 1-е марта доказывают ясно неутомимость и отличную храбрость войска Донского, мужество и военные достоинства предводителя их. Неприятель, совершенно разбитый при Прейш-Ейлау, лишившись лучшей своей кавалерии в делах после оного бывших, вынужденный почти всю свою остальную расстроенную отвести для поправления и формирования, должен был необходимо закрывать армию в ее отступлении пехотою. Казаки, вооруженные пиками, вооружили себя неприятельскими ружьями».(Сапожников А.Т. Войско Донское в наполеоновских войнах. С.126.).
В начале марта 1807 года корпус Платова, вместе со всей русской армией, расположился на зимние квартиры по левому берегу реки Алле.
В это время польскому корпусу генерала Юзефа Зайончика, входившему в состав армии Наполеона, удалось прервать связь главных сил русской армии с корпусом генерала Эссена на Нареве. Платов получил приказ Беннигсена во что бы то ни стало восстановить прерванные коммуникации.
Присоединив к своим десятки казачьим полкам два кавалерийских и один егерский полки, Платов начал поэтапное наступление на позиции Зайончика. Происходили, в основном, мелкие стычки с поляками, которые, как правило, отступали, оставляя казакам деревни, лежавшие на коммуникациях русской армии. Вскоре передовые разведывательные дозоры Платова встретились с отрядом генерал-майора Витгенштейна, входившего в состав корпуса Эссена. Его связь с главной армией была восстановлена.
Основными силами своего корпуса Платов утвердился в Пассенгейме, а его передовые конные отряды проникли до Остереде, где в то время находилась главная квартира маршала Даву. Седьмого марта казачьи полки Карпова 1-го, Ефремова 3-го и Андронова 1-го, встретив крупные силы противника у мельницы Присово, «несмотря на неудобность места, крутизну берегов речки и сильную защищенность места и берегов ружейными выстрелами, пустились вброд через речку, отрезали неприятеля от леса, сделав сильный на него удар». Кроме сильного урона убитыми и ранеными, французы потеряли пленными капитана, четырех поручиков, двенадцать унтер-офицеров и восемьдесят шесть солдат. (Смирный Н. Указ. соч. Ч.1. С.88)..
Генерал Зайончик, признавая неудачу, отмечал в своем рапорте: «Посты у Дембовиц и Присово были атакованы казаками. Мы потеряли 200 человек, это тяжелый урок для неопытных войск, который не предотвратили все мои инструкции и все мои указания».2 Этим успехом казаки практически очистили левый берег Омулева от неприятеля.
Восьмого марта Платов отправил майора С.Ф.Балабина 2-го с половиной Атаманского полка в сторону Нейденбурга-Остероде с разведывательными целями. В 35-ти верстах от Куркена казаки встретились с авангардом корпуса Даву, атаковали его, захватив в плен офицера и 24 солдата. Генерал Гюден, командир 3-й дивизии, в рапорте маршалу Даву писал: «Две партии, одна вышедшая из Шомбиен, другая – из Куркена, зашли слишком далеко и были одновременно атакованы 200 казаками. Эти две партии очень хорошо дрались, и им удалось отступить… Разведчики из этих двух партий числом в десять в одной и шесть в другой зашли слишком далеко, и казаки атаковали их на полном скаку… им пришлось сдаться в плен. У неприятеля убито четыре казака и несколько ранено». Следствием этого боя казаков с поляками явился перенос Главной квартиры французской армии из Остероде в Финкенштейн, то есть вглубь своего расположения, подальше от казаков…
9 марта 1807 года между Вилленбергом и Ортельсбургом произошел бой между казачьими полками Иловайского 5-го, Иловайского 10-го и Грекова 18-го, с одной стороны, и французской пехотой (25-й драгунский полк) и польской кавалерией, с другой. Используя знаменитую казачью «лаву», донцы выманили противника на равнину, затем стремительно атаковали его фланги. Участник боя, армейский капитан П.А.Чуйкевич, писал о последовавших затем событиях: «Неприятель, быстротою маневра пораженный, пришел в крайний беспорядок, драгуны не могли ни выстроиться, ни действовать свободно, будучи окружены и заглушаемы криками казаков, которые между тем пиками своими рассеивали между ними смерть и ужас». (Сапожников А.И. Войско Донское в наполеоновских войнах. С.136.Чуйкевич П.А. Подвиги казаков в Пруссии. С.37.).
Атаман Платов в своем рапорте писал, что 25-й драгунский полк французов «на прах истреблен», в плен взяты 2 офицера, 35 рядовых, а командир полка полковник Мербёф убит.
Глубоко изучивший этот вопрос современный историк А.И.Сапожников внес интересные уточнения об этом бое. «В бою …при Вилленберге, - пишет он, - 25-й драгунский полк под командой полковника Филиппа Орнано, кузена Наполеона, понес самые значительные офицерские потери за весь период существования полка. Был убит лейтенант Ле Мутон де Буадефре, смертельно ранены су-лейтенанты Данмер-Клебрук, Терве, Нервезе, ранены капитан Галуа, су-лейтенанты Адам, Москье, де Бомон. В плену оказался лейтенант Марбёф* и, возможно, еще два офицера. Платов утверждал, что полк «на прах истреблен», однако он все же продолжал службу и был расформирован только в 1814 году».
Тринадцатого марта отряд генерал-майора Н.В.Иловайского 5-го в составе четырех казачьих полков (Иловайского 5-го, Иловайского 10-го, Грекова 18-го и Карпова 1-го) атаковал противника у селения Малга. Здесь укрепился полк Я.М.Домбровского, прославившийся подвигами в Италии и на Рейне, и пятнадцать эскадронов из других полков. В результате многочасового боя у противника, как писал Платов в своем рапорте «из числа пятнадцати эскадронов малые только остатки могли спастись бегством», были «взяты в плен командир Домбровского полка полковник граф Стаковский, подполковник Пясецкий, ротмистр и подпоручик, товарищей** сорок восемь и рядовых сто семьдесят человек».2 Заметной потерей у донцов была гибель в рукопашном бою с саблей в руке командира полка полковника Ивана Акимовича Карпова 1-го, убитого пулей навылет. Кроме полковника Карпова казаки потеряли убитыми капитана Дурняпина, урядников Каргопольского и Глазунова и семь казаков.
Всего за март казаки, кроме полковника Карпова 1-го, убитыми потеряли двух обер-офицеров, двух урядников и восемнадцать казаков; в мартовских боях было ранено три обер-офицера и столько же унтер-офицеров, пятьдесят восемь рядовых казаков.(Сапожников А.И. Войско Донское в наполеоновских войнах. С.96.)
С переводом главной квартиры в селение Мильшевен, туда перешла часть Атаманского полка во главе с майором С.Ф.Балабиным, остальная его часть расположилась в Кукуксвальде. Полк Сулина 7-го был поставлен в Прейлове, между Пассенгеймом и Вартенбургом, полк Селиванова занял позиции в Крживоногах, Исаева 2-го – в Пассенгейме, Ефремова 3-го – в Симплатаме, отряд генерал-майора Иловайского 5-го расположился в Ортельсбурге и Шен-Демерау.2 Они должны были «посылать ежедневно и в не обыкновенное время разъезды к рекам Омулеву и Алле, дабы открывать неприятеля и, беспокоя его тревогой, держать в непрерывном страхе, от чего он терял много людей и лошадей».(Рескрипт М.И.Платову на орден св. Александра Невского, украшенный алмазами, от 13 апреля 1807 г. // «Донская газета». 1876. № 77. С.307).
Наступил апрель. Казаки Платова продолжали активно тревожить неприятеля мелкими нападениями, нервируя его и выводя из строя людей и лошадей. Первого апреля генерал-майор Иловайский 5-й с четырьмя казачьими полками принял бой в Ортельсбурге, который пытался отбить отряд французов, состоявший из кавалерии и пехоты с тремя орудиями. Атаковав противника с двух сторон, Иловайский выбил его из города, уничтожив двуз офицеров и 76 солдат.
В это же время казачий полк Исаева 2-го, располагавшийся в Пассенгейме, был атакован отрядом французов в двести человек пехоты и конницы. Притворно отступив, Исаев заманил противника в ловушку, где на французов набросились полк Иловайского 8-го и часть Атаманского полка. Обратив противника в бегство, казаки захватили в плен майора, трех обер-офицеров и 93 солдата.
Пятого числа в главную квартиру русской армии в Бартенштейн прибыли русский император Александр 1 и прусский король Фридрих-Вильгельм Ш. Не видя в себе таланта полководца и помятуя об Аустерлицком поражении, Александр 1 приказом по армии всю полноту власти отдал в руки главнокомандующего Беннигсена. К вечеру того же дня в окрестности соседнего городка Шипенбейля прибыла 1-я гвардейская дивизия, в составе которой находился Лейб-гвардии казачий полк под командованием полковника П.А.Чернозубова 5-го.
Тринадцатого апреля атаман Платов получил императорский рескрипт о пожаловании ему знаков ордена Святого Александра Невского с алмазами стоимостью в 9700 рублей.2 В рескрипте было написано: «Знаменитые подвиги ваши и пламенная ревность к службе, оказанные вами особенно против фанцузских войск в нынешнюю кампанию, в течение которой вы с самого сражения при Прейсиш-Эйлау, предводительствуя казачьими полками, денно и нощно беспокоили неприятеля, находились повсюду сами и благоразумной всегда предприимчивостью делали на него нападения; истребляли его и взяли в плен более четырех тысяч человек, таковые подвиги обращают особенное наше внимание».3 Матвей Иванович, зная, что Беннигсен представлял его к ордену Святого Георгия 2 степени, был недоволен этой, столь ценной наградой. В письме своему доброму знакомцу графу Х.А.Ливену обиженный атаман писал: «Для собственного вашего знания откровенно донесу: мне известно представление главнокомандующего, чего я заслуживал и не сумневался, ибо есть примеры и милость Императорская изливалась и важнейшими награждениями в один раз по два, а тела тех с моими равняться не могут; неприятель наш в том чувствует, сколько он расстроен от казачьих полков, потеряв всю свою кавалерию, разве та осталась, которую я и с Донским Войском не видал, потеряли также полки неприятельские и пехотные от боя нашего, словом сказать, избита у неприятеля в три месяца гордость и дерзость, и помышляю я так, что труды мои, которые я приумножил от самого Прейсиш-Эйлауского дела до сего времени, Государю Императору известны, а именно: был я на снегу, не знал квартиры по обстоятельствам тогдашним более двух месяцев; в 9 дней, от 29 января по 8-е февраля, под Людосфальдом (Людвигсвальдом – М.А.) сокрушил весь неприятельский авангард, который, не вытерпя от меня в те дни поражений денных и нощных, сверх того, всему их дерзкому неприятельскому войску тревог, отретировался он назад – я его один с Войском Донским преследовал боем до Прейсиш-Эйлау, где отбил у него наших раненых более тысячи человек; а потом вся неприятельская гордая и дерзкая армия ретировалась к Ламздорфу (возможно, к Ландсбергу – М.А.), я за нею в ночь, где они по всей дороге в палубах своих бросили множество раненых своих; пред Ламздорфом 9-го числа ввечеру сражался с неприятельским аръергардом; не дав им в местечке остановиться, я отбил наших пленных пехотных полков более двухсот человек и их дерзких французов раненых офицеров и рядовых более трехсот человек; пошел за ними следом, не отставая на один час без роздыху до самого Гутштадта, и, сколько это было дней, не упомню, ибо тогда и пищи не имел у себя; сколько побито в то время их дерзких французов и сколько раз дрался я с ними, по чести, также не упомню, да и не было времени примечать. А только знаю то, что в те дни в преследовании офицеров взято в плен более ста человек; унтер-офицеров, барабанщиков и рядовых более трех тысяч человек и одну 12-ти фун. пушку, а под Людосфальдом – орел; кроме того, что под Людосфальдом прежде и опосля на другой уже марта месяца троекратно под Ортельсбургом, где истреблен весь полк 25-й драгунский и других их полков эскадроны; при Рудах, Котах и Далах полк Думбровского также на прах истреблен и других полков многие эскадроны и колонны пехотные, доказательством пленных оных полков и команд штаб и обер-офицеры со многими рядовыми покажут мое им угощение. Сколько же всех чрез все время мною доставлено пленных, право счет потерял, - главнокомандующий о сем известен, а я только знаю, что затруднительно мне было для препровождения их казаков от полков отделять до главной квартиры. Потом донесу вам мое сокрушение: если вся моя усердность с войском Донским еще неизвестна, скромность моя долго удерживала говорить, кто его, неприятеля, довел до такой крайности в рассуждении его расстройки денно и нощно, кто с ним сражался после Прейсиш-Эйлауского дела более десяти раз, кроме мелких дел. Неприятель это знает, и чувствует, и скажет истину, а потом Европа будет известна. В прекращение моего сокрушения донесу, что чево я боюсь, если мои подчиненные, рекомендованные, не удостоятся получить Императорского награждения, начиная от генерал-майора Иловайского 5-го до хорунжего чину, совершенно потеряют доверенность, и упадет в них тот дух, который в них вложен, и делали они такие и небывалые еще дела сверх присяги и должности их. Кавалерию неприятельскую пренебрегали и в пехоту много врывались и разбивали, - что еще больше делать, скажите, пожалуй, когда это бывало?» (Письмо М.И.Платова к графу Х.А.Ливену от 17 апреля 1807 г. // СОВДСК. Вып.Х1. С.130-133). Обиженный Платов не стал носить алмазные знаки ордена Александра Невского на мундире, а отправил алмазы в Новочеркасск своим четырем дочерям на серьги. А желаемый орден Святого Георгия 2 степени Матвей Иванович получит в конце ноября этого же, 1807-го, года.
Двадцать первого апреля крупные отряды противника, базировавшиеся в Вилленберге, Валендорфе, Малге и Омулев-Офене, на рассвете разными дорогами выступили к Ортельсбургу и Пассенгейму. Получив от Иловайского 5-го сведения о движении крупных сил из корпуса генерала Зайончика к Пассенгейму, атаман Платов направил ему в помощь полки Атаманский, Иловайского 8-го и три эскадрона павлоградских гусар под командой полковника барона Розена 1-го. Сам атаман с оставшимися силами своего корпуса, при двух орудиях, закрепился впереди Пассенгейма, на горе, по дороге к селению Ваплиц. Казачьи полки Ефремова 3-го и Селиванова были направлены вправо от Пассенгейма для наблюдения за дорогами к Алленштейну, откуда также мог появиться неприятель. В результате боя противник был остановлен и отогнан за Едвабно, потеряв убитыми до двухсот человек и пленными офицера и тринадцать рядовых.
Собрав свои силы в Пассенгейме, атаман Платов в полночь тридцатого апреля двинулся к Малге, стараясь выманить противника на левый берег реки Омулев. Его корпус состоял из Атаманского, Иловайского 8-го и Ефремова 3-го казачьих полков, трех эскадронов Павлоградского гусарского полка во главе с майором Игельстромом, и батальона Первого егерского полка под командой барона Розена 2-го. Утром, у Алленштейна, к Платову присоединился казачий отряд генерал-майора П.Д.Иловайского 2-го.
Подойдя к Алленштейну, Платов увидел французскую пехоту с пятью пушками, укрепившуюся перед городом. Приказав атаковать противника, атаман на виду неприятеля послал несколько партий казаков для поиска переправ через реку Алле. Спешившиеся гусары, егеря и казаки заняли высоты перед городом и вдоль дороги от Пассенгейма и открыли огонь по французам, выдвинувшимся перед форштадтом. Неприятельские стрелки отступили в город.
В этот момент Платов получил известия от разведки, что из лагерей, расположенных по левобережью Алле у Альтгофа и Ликузена, выдвинулись четыре колонны пехоты с артиллерией из корпуса маршала Даву, подкрепленные кавалерией. Подойдя к Алленштейну, французы заняли позиции перед выходами из города, поставив на возвышенностях батареи. Платов приказ своим артиллеристам занять холм, расположенный напротив правого фланга врага, и открыть огонь по французской пехоте. Удачными залпами четырех орудий Донской артиллерии казаки заставили одну французскую колонну укрыться в лощине, накрыв очередными залпами два сарая с неприятельской пехотой. (Смирный Н. Указ. соч. Ч.1. С.106.
В десять часов утра на подкрепление корпусу Платова прибыли два батальона генерал-майора Кнорринга с восемью орудиями. Бой за Алленштейн разгорелся с новой силой и продолжался до семи часов вечера. Огнем своей артиллерии Платову удалось накрыть часовню, в которой укрылось множество французов. Оставив на ночь на высотах у Алленштейна три сотни казаков для наблюдения и «частой тревоги неприятеля», Платов с корпусом вернулся в Пассенгейм. По данным беженцев из Алленштейна, французы потеряли во время боев за этот город «убитыми одного полковника и десять офицеров, нижних чинов с ранеными до пятисот человек».
Главнокомандующий армии Беннигсен, приславший Платову сто знаков отличия Военного ордена для награждения отличившихся казаков, писал об этом периоде военных действий: «Генерал Платов по-прежнему продолжал тревожить неприятеля днем и ночью небольшими казачьи отрядами, в особенности – на речке Омулеве. Казаки нападали то на один, то на другой из неприятельских постов и всякий раз захватывали пленных. Неприятель до крайности утомленный такими постоянными и внезапными нападениями, начал сооружать земляные укрепления во всех местах, где только представлялось возможным переправиться чрез реку».
Высоко оценил действия казаков Платова генерал Н.Н.Раевский, писавший в Петербург графу А.Н.Самойлову: «Платов делал чудеса и теперь всякий день приводит пленных».4 (4 Письмо Н.Н. Раевского к графу А.Н.Самойлову от 26 апреля 1807 г. // «Архив Раевских». Т.1. СПб.,1908. С.59).
Сам же Платов, явно преувеличивая успехи своих казаков в борьбе с французами, писал императрице Марии Федоровне в Петербург: «Гордость, а больше дерзость французов выбита из головы их. Доведеныони до изнурения. Кавалерия их дерзкая донскими казаками вся истреблена, а пехоты они потеряли много и много. Сидят они теперь кроме Данцига против нас как мыши в норах, так и они за реками Алле и Омулеею оборонительно в окопах, где я с ними 30 апреля при Рудах и Малге, а 1-го мая под Алленштейном делал дела, слава Богу, удачно».( Письмо М.И.Платова к императрице Марии Федоровне от 7 мая 1807 г. // «Источник». 1993. № 4. С.64-65).
Тем временем Наполеон решил, что приспело время открыть активные боевые действия против русских дивизий. Всю зиму он собирал и обучал войска, и вот теперь в его руках находилось 220 тысяч бойцов. В занятой французами Пруссии стояло еще примерно 170 тысяч солдат и офицеров. Ценой огромных усилий Наполеону удалось наладить снабжение такой огромной армии продовольствием и провиантом.
Русская армия, хотя и пополнилась за зиму новыми отрядами, была снабжена значительно хуже, чем армия противника. Но и в этом состоянии она горела желанием сразиться с дивизиями Наполеона. Главнокомандующий армии Беннигсен планировал начало решительного наступления на самый конец мая, но уже в двадцатых числах этого месяца, поторапливаемый императором Александром Первым, он начал движение на корпус маршала Нея, стоявшего у Гутштадта впереди главных сил французской армии. Двадцать третьего мая русская армия подошла сюда. Корпус Платова в это время находился в районе Берфрида. Исполняя приказ Беннигсена, атаман оставил в городе Ортельсбург казачий полк генерал-майора В.Т.Денисова 7-го, а в Пассенгейме – полк войскового старшины В.А.Сысоева 3-го. В их задачу входило «делать частые разъезды к стороне неприятеля, беспокоить и наблюдать его движение и маскировать выступление корпуса…Платова из окрестностей Пассенгейма».1 Свой корпус атаман разделил на четыре отряда. Первый отряд составил Атаманский полк с частями авангарда под общим командованием сенатора, графа Строганова. Во второй отряд под командованием генерал-майора Чаплица вошли Павлоградский гусарский полк, егерский полк, две роты стрелков и две роты Донской артиллерии по шесть орудий в каждой. Третий отряд, состоявший из казачьих полков С.Д.Иловайского 8-го, В.И.Ефремова 3-го и С.С.Сулина 7-го, возглавил генерал-майор А.К.Денисов 6-й, прибывший в действуюшую армию в апреле. Во главе четвертого отряда, состоявшего из полков Н.В.Иловайского 5-го, Т.Д.Грекова 18-го и О.В.Иловайского 10-го, возглавил генерал-майор Н.В.Иловайский 5-й.1
24 мая Платов, получив накануне приказ главнокомандующего русской армией, переправился через реку Алле между Гутштадтом и Алленштейном с целью препятствовать соединению корпусов маршалов Даву и Нея, а частью своих сил действовать в тылу неприятеля. Первым через реку переправился отряд генерал-майора Иловайского 5-го, сбил французские посты, облегчив переправу Атаманскому полку. Отряд генерал-майора Денисова 6-го, преодолев сопротивление французов, засевших на левом берегу Алле в окопах, также перебрался на левобережье Алле, двинувшись в сторону Гутштадта. У деревни Розенгарт Денисов столкнулся с крупными силами кавалерии французов, которую атаковал силами трех казачьих полков. Неприятель, которого казаки, опрокинув после непродолжительно схватки, гнали до окопов пехоты, потерял «убитыми множество, в плен взяты один генерал, который вскоре …от ран и умер,полковник один, майоров два, нижних чинов восемьдесят».2 (Генерал, которого Платов ошибочно объявил умершим, это командир 2-й бригады 2-й дивизии Нея Франсуа Роге. Раненый в ногу, он не только выжил, но в 1812 году стал комендантом захваченной французами Москвы. Участвовавшие в захвате Роге хорунжие Савичев, Тацин, Попов получили Золотые сабли «За храбрость», а сотник Пахомов и Хорунжий Агеев стали кавалерами ордена Св. Владимира 4 степени с бантом. (Сапожников А.И. Войско Донское в наполеоновских войнах. С.158).
Отряд донцов, состоявший из Атаманского и генерал-майора Иловайского 5-го полков, встретил у деревни Квец обоз корпуса маршала Нея, следовавший из Гутштадта в сопровождении тысячи пехотинцев и конников. Атаковав французов одновременно с разных сторон, казаки «совершенно разбили противника». По данным биографа Платова Николая Смирного в этом бою «более трехсот человек легло на месте, между которыми много было офицеров; в плен взяты гутштадский комендант полковник Мурга, подполковник один, обер-офицеров сорок пять, нижних чинов четыреста девяносто один».1 Победителям достался обоз, «в числе которого много находилось генеральских и офицерских экипажей, канцелярия маршала Нея с секретарями, собственно его экипаж с казной и гардеробом; фуры, наполненные съестными припасами, винами и провиантом; много рогатого скота… Сверх того, в обозе находилось двадцать пять штаб-и обер-офицерских жен, которых страх во время нападения казаков сделал мертвыми, но ласковый прием победителей и обнадеживания разогнали ужас их и успокоили в рассуждении будущей жизни».
Французы также вынуждены были признать потери, понесенные корпусом Нея. Так в 78-м бюллетене французской армии от 31 мая говорилось о сражении 25 мая: «Наш урон состоял в ста шестидесяти человеках убитых, двухстах раненых и двухстах пятидесяти взятых в плен. Большая часть последних была схвачена казаками, которые поутру, прежде атаки, пришли в тыл армии».
Вскоре Платов собрал вместе разъединенные силы своего корпуса, заняв позиции у Алленштейна для наблюдения за действиями корпуса маршала Даву. 25 мая, исполняя приказ главнокомандующего, Платов соединился с армией, заняв позиции на правом берегу реки Пассарги, напротив селения Депень. Для разведывания действий противника атаман направил на противоположный берег Пассарги сто казаков из полка генерал-майора Иловайского 5-го, которые произвели переполох в стане неприятеля и привели с собой двух пленных.
28 мая русская армия двинулась к Гутштадту. Казачий корпус Платова находился на ее правом фланге, прикрывая это направление. После переправы армии через реку Алле казаки сожгли все мосты, изрубили понтоны, два часа сдерживая напор французского авангарда. Четыре казачьих полка из отряда генерал-майора А.К.Денисова 6-го в это время прикрывали отход корпуса генерал-майора графа Каменского 2-го. Главнокомандующий Беннигсен признавался, что сведения, получаемые им от высылаемых Платовым по всем дорогам партий казаков, давали ему возможность «получать своевременно известия о намерениях французов» и главнокомандующий «был в состоянии делать соответствующие свои распоряжения; это представлялось до чрезвычайности важным, чтобы не раздроблять бесцельно мои силы, которые я должен был противопоставить по возможности сосредоточенными главным атакам неприятеля».(Беннигсен Л.Л. Записки… С.235.)
Отступая, русская армия подошла к Гейльсбергу, где 29-30 мая произошло сражение между русской и французской армиями. В первый день сражения, на равнине перед Лангевизе, кавалерия Уварова атаковала 1-ю драгунскую дивизию Латур-Мобура, в помощь которой Мюрат бросил 3-ю кирасирскую дивизию, а потом лично повел в атаку бригаду легкой кавалерии Пажоля. Заметив опасную атаку французов на правый фланг нашей армии, атаман Платов бросил «на неприятельскую кавалерию и пехоту, в знатном количестве бывшую», казачьи полки генерал-майоров П.Д.Иловайского 2-го и А.К.Денисова 6-го, войсковых старшин Ф.Н.Астахова 4-го и И.А.Селиванова 2-го, Атаманский полк и часть казачьего полка генерал-майора Н.В.Иловайского 5-го. Схватываясь с кавалерией французов, казаки прогоняли ее до позиций французской пехоты, которая встречала донцов пушечными выстрелами. В результате многочасового боя казакам удалось не допустить захвата деревни Розенгартен на правом фланге русских позиций, «при сем побито наголову весьма довольно, а в плен взяты офицеров один и рядовых девять человек».2 В бою особо отличились казаки из отряда генерал-майора А.К.Денисова 6-го, который за это сражение был награжден Золотой саблей, украшенной алмазами и надписью «за храбрость».(Денисов А.К. Записки донского атамана. С.172.).
С заходом солнца ожесточенное сражение при Гейльсберге прекратилось. Оно почти без перерыва длилось с восьми часов утра и чрезвычайно утомило обе стороны. Французы потеряли восемь тысяч человек, потери русских составили около десяти тысяч бойцов.
На рассвете начались передвижения больших масс французских войск. Чтобы скрыть свой маневр, Наполеон произвел несколько демонстративных атак на позиции русской армии, но они были отбиты. Основная масса наполеоновских войск тем временем двигалась по дороге на Бартенштейн и Прейсиш-Эйлау. В ночь на тридцать первое мая туда же Беннигсен двинул и русскую армию. Корпус Платова прикрывал движение всей армии, «не допустив нигде сближения к нашей армии, а мосты все через Алле жег и истреблял».
К этому времени имя Платова и боевые подвиги его казаков стали широко известны в русской армии. Об атамане и донцах стали писать люди, доселе практически ничего не знавшие о них. Князь С.Г.Волконский, участник сражения при Гейльсберге писал: «Часто были штыковые схватки, замечательные кавалерийские атаки, из которых одна была под предводительством атамана Платова с храбрыми его казаками, а другая – с регулярной кавалерией под предводительством генерал-адъютанта Уварова».( Волконский С.Г. Записки. Иркутск, 1991. С.119).
Другой участник этого сражения, в будущем знаменитый литератор, журналист и издатель, Фаддей Венедиктович Булгарин,* (Булгарин Фаддей (Тадеуш) Венедиктович (1789-1859) - журналист, прозаик, издатель, мемуарист. Из семьи польского шляхтича. Учился в Сухопутном шляхетском корпусе в Петербурге, в 1806 г выпущен корнетом в Уланский полк. Участвовал в кампаниях против французов 1806-1807 гг. За отличия в Фридландской битве награжден орденом Св. Анны 3 степени. В 1811 из-за плохой аттестации уволен из армии, вступил во франц. Польский легион, участник войны в Испании и похода в Россию. Награжден орденом Почетного Легиона. В 1819 г. переехал в Петербург, сблизился с братьями Бестужевыми, Н.И.Гречем, А.С.Грибоедовым, К.Ф.Рылеевым и др. С 1822 г. издавал журналы «Северный архив», с 1825 г. (совм. с Н. И. Гречем) - «Северная пчела» и «Сын отечества». Автор книг: «Картинки русских нравов»), служивший в Уланском Цесаревича полку, встретил Платова в момент боя 30 мая. «Здесь же я в первый раз увидел знаменитого атамана Донского войска Матвея Ивановича Платова (бывшего тогда генерал-лейтенантом и не имевшего еще графского достоинства), которого имя повторялось в каждой реляции. Он пронесся мимо нас на рысях, со своим Атаманским полком. Матвей Иванович Платов был сухощавый, уже не молодой человек, и ехал согнувшись на небольшой лошади, размахивая нагайкой. За ним шел стройно, по три справа, его геройский полк. Все казаки Атаманского полка носили тогда бороды и не было бороды в полку ниже пояса. Казаки одеты были в голубые куртки и шаровары, на голове имели казачьи бараньи шапки, подпоясаны были широкими патронташами из красного сафьяна, в которых было по два пистолета, а спереди патроны. У каждого казака за плечами висела длинная винтовка, а через плечо, на ремне, нагайка, со свинцовой пулей на конце, сабля на боку и дротик в руке, наперевес. Шпор не знали тогда казаки. Люди были подобранные, высокого роста, плотные, красивые, почти все черноволосые. Весело и страшно было смотреть на них!» (Булгарин Ф.В. Воспоминания. М.2001. С.313).
День спустя русская армия выступила из Бартенштейна и направилась к Фридланду. Корпус Платова в это время двигался через Нонен, Розенорт и Левекштейн, став к вечеру первого июня лагерем около селения Лагорбен. Второго июня Платов прибыл к Фридланду. Здесь же находилился и Лейб-гвардии казачий полк. Стремясь воспрепятствовать французам в их стремлении овладеть переправой через реку Алле, Беннигсен направил туда генерала А.С.Кологривова с гвардейской конницей и частью лейб-казаков. «В Фридланде в это время уже находился Лейб-гвардии казачьего полка поручик Каменнов 1-й с полковым аудитором Костиным и командою из 25 лейб-казаков и 25 улан и гусар, присланный для приема продовольствия полкам первой кавалерийской дивизии, - записано в «Истории лейб-гвардии казачьего полка». - Узнав о приближении французов, Каменнов поспешил приготовить обозы и тронуться в путь. Но по дороге ему сообщили, что два эскадрона французской кавалерии уже вошли в город и спешат сжечь мост через Алле для воспрепятствования нашей армии переправиться на левый берег реки. Тогда Каменнов решился остановиться и, несмотря на неравенство сил, попытаться удержать французов и не допустить их к мосту до прибытия нашего авнгарда. Французы приближались, тогда Каменнов с горстью бывших у него людей смело атаковал французов и затем стойко их удерживал, не подаваясь ни шагу назад. В это время на противоположной стороне реки показались лейб-казаки и уланы цесаревича. Это придало еще более смелости нашим храбрецам. Часть французов было бросились разбирать мост, но прежде чем они успели окончить свою работу, они должны были спасаться бегством от атаковавших их подоспевших улан и лейб-казаков. За это молодецкое дело поручик Каменнов был награжден орденом св. Владимира 4 степени*, аудитор Костин орденом св.Анны 3 степени, юнкер Абрамов, унтер-офицер Кольцов и казаки Карташев, Криворотов и Брехов, раненый пулею в живот – знаками отличия военного ордена св. Георгия».
Второго июня состоялось знаменитая битва под Фридландом. В ней 80-тысячной французской армии под командованием императора Наполеона противостояла 61-тысячная русская армия генерала от кавалерии Беннигсена.1
Сражение началось в три часа утра, когда с французской стороны на поле находился только корпус маршала Ланна. Первоначально Беннигсен ограничивался только артиллерийской дуэлью и не атаковал до семи часов утра, хотя на позициях было только 26 тысяч французов. Последние удерживали позиции до прихода Наполеона. Император прибыл на поле битвы вскоре после полудня вместе со своим штабом и принял командование от Ланна. К четырем часам дня императорская гвардия и часть I-го корпуса были на месте битвы, и Наполеон решил, что его 80-ти тысяч достаточно, чтобы выиграть решающую битву. Русские были развёрнуты вдоль четырёхмильной линии по обеим сторонам реки Алле. Но на левом берегу их было значительно меньше, и именно здесь Наполеон решил начать атаку.
Ровно в половине шестого утра тишина, воцарившаяся над полем боя, внезапно разорвалась несколькими частыми залпами французской батареи из двадцати пушек. Это был сигнал императора маршалу Нею о начале всеобщей атаки. Во главе наступавших французских частей пошла дивизия генерала Маршана, левее от него шли солдаты генерала Биссона, а за ними наступала кавалерия Латур-Мобура. Русские перед ними отступали, и Маршан слегка отклонился вправо, чтобы загнать беглецов в реку Алле. Этот манёвр, вероятно, показался Беннигсену удачным моментом для контратаки. Он бросил в атаку отряд лейб-казаков и полки регулярной кавалерии генералов А.С.Кологривова и Ф.П.Уварова для расширения бреши, образовавшейся между двумя французскими дивизиями. В «Истории Лейб-гвардии казачьего полка» этот момент описан следующим образом: «…В это мгновение на фланге французских кирасир раздалось казачье гиканье и примчавшиеся лейб-казаки с опущенными пиками врезались в ряды неприятеля. Латы не спасали кирасир от казачьих ударов; казаки целили под мышки или ниже кирасы в живот. Корнет Попов, вскочивший в самую средину неприятельской колонны, был окружен французами и сбит с лошади; гибель его казалась неизбежной; лейб-казаки Перфилов, Талалаев, Гудков и Батальщиков бросились к Попову на помощь и успели освободить своего офицера в то самое мгновение, когда его головою уже был занесен французский палаш. Все эти четыре молодца получили знаки отличия военного ордена св.Георгия». (История Лейб-гвардии казачьего полка. С.225-226).
Однако эта атака не привела к заметным успехам, ибо навстречу атаковавшим двинулась кавалерийская дивизия Латур-Мобура. А следом на возвышенность выдвинулась 36-орудийная батарея, открывшая убийственный огонь по плотной стене русских полков. Попав между трёх огней, русские кавалеристы в замешательстве повернули назад. Французы возобновили наступление. Однако дальше их встретил хорошо организованный фланговый огонь орудий 14-й резервной дивизии русских, поставленной на восточном берегу Алле. Французы заколебались, тем более, что Беннигсен бросил на них новый отряд кавалеристов и направил его против левого фланга Биссона.
В этот критический момент, когда французская атака начала уже было захлёбываться, Наполеон в подкрепление дивизиям Нея выдвинул резервный корпус маршала Виктора, головные части которого вёл генерал Дюпон. С помощью кавалеристов Латур-Мобура это движение французов имело полный успех: русские эскадроны были отброшены назад к своей пехоте.
Паника, начавшаяся в рядах русских, сделала их прекрасной мишенью для французских канониров. Французская картечь косила ряды русской пехоты, причём расстояние от пушек до пехотных рядов сократилось постепенно с 1600 до 150 ярдов* (Ярд (англ. yard) - британская единица измерения расстояния. Сейчас метрический ярд равен трём метрическим футам (36 дюймам) или 0,9144 метра) и, наконец, до 60 шагов. Остатки русской кавалерии пытались помочь своим пехотинцам, но только разделили их печальную судьбу - картечь разметала в сторону людей и коней.
Не имела успеха и попытка Беннигсена отвлечь атаку частей Ланна, Мортье и Груши. В возрастающем отчаянии Беннигсен начал штыковую атаку против правого фланга дивизий Нея, но единственным результатом этого была гибель нескольких тысяч русских солдат в водах Алле. В этот момент битвы отличился генерал Дюпон. Со своей дивизией нанёс удар во фланг и тыл утомленного русского центра, а затем атаковал только что введённые в бой полки русской гвардии. Очень скоро гвардейские полки устлали своими телами поле боя. Современник боя пишет, что это была победа пигмеев над гигантами. Действия генерала Дюпона были высоко оценены Наполеоном, и он обещал ему маршальский жезл за первое же удачное дело.
У стен Фридланда Беннигсен успел сформировать аръергард, который бился с французами и в самом городе, сдерживая его напор на нашу деморализованную армию. В этом бою участвовали и лейб-казаки.1
Кровопролитное сражение под Фридландом закончилось. Русская армия потерпела жестокое поражение. Французы потеряли около 12 тысяч, а русские - от 18 до 20 тысяч, то есть почти треть армии. (Чандлер Д. Военные кампании Наполеона. С. 354-360. Большой Энциклопедический Словарь (БЭС). М., 1994. С. 1436.).
Основные силы донских казаков не участвовали в начальной стадии Фридландского сражения, охраняя фланги и тыл русской армии. Непосредственное участие в битве приняли, как мы упоминали, только два эскадрона Лейб-гвардии казачьего полка, отряд генерал-майора И.Д.Иловайского 4-го, некоторые офицеры и казаки Атаманского, войсковых старшин Т.Д.Грекова 18-го, С.С.Сулина 7-го и Д.М.Киселева 2-го казачьих полков.3 Действия Иловайского 4-го под Фридландом в его послужном списке описаны следующим образом: «2 июня, при Фридланде, в сражении, в течение коего на правом фланге, заняв все от неприятеля выгодные места, обеспечил тем свой правый фланг, причем, когда неприятель повел на нас атаку, заехал тогда ему в тыл и фланги, лпрокинул его с большим на месте поражением, каковой случай подал удержать от неприятеля в его позиции до самой ночи, потом, оставаясь на месте за р.Алле по случаю истребления бывших чрез оную мостов, состоял под ружейными выстрелами у прикрытия отступавших к м.Алленбургу Александрийского гусарского полка и артиллерии батарейной 9 и легких 4 орудий, при котором, не найдя моста на рассвете, казаками переправил чрез глубокий брод всю ту артиллерию, а заряды в лодках совершенно сухи». ( РГВИА. Ф.489. Оп.1. Д.7058. № 34.).
И только к концу этой несчастной для русской армии битвы до двух тысяч казаков рубились с торжествующим неприятелем при деревне Генрихсдорф.2 Французский генерал Груши, командовавший кавалерией в этом районе, в своем рапорте отметил: «Перед моими войсками (у Генрихсдорфа) русские сосредоточили более шестидесяти эскадронов, а на флангах более двух тысяч казаков, которые заполонили нас и вольтижировали даже в наших тылах. Неожиданно атакованные в тот момент, когда они думали, что уже достигают легкой победы, они были не в состоянии сопротивляться этому двойному ударау и после кровавой схватки обратились в бегство, будучи встречены у Генрихсдорфа смертоносными залпами артиллерии».
Отсутствие казачьих полков на поле битвы негативно сказалось на ее итоге, ибо главнокомандующий русской армии Беннигсен лишился оперативной информации о передвижении противника, которую всегда поставляли казаки, и роковым образом пропустил концентрацию наполеоновских дивизий для решающей атаки. Да и сам Беннигсен признавал это в своих «Записках…»: «Мы были при том в неведении о приближении всей французской армии».
Остатки своей армии Беннигсен решил перевести на русский берег Немана. Для прикрытия отступающей армии был оставлен корпус атамана Платова. Вечером второго июня казачий предводитель получил приказ главнокомандующего, подчинив себе гвардии Преображенский, Ольвиопольский гусарский и Финляндский драгунский полки, двигаться через Алленсбург к городу Велау. Третьего июня атаман Платов, достигнув Велау, отослал отряд под командованием генерал-майора П.Д.Иловайского 2-го в сторону Тапиау для соединения с дивизией графа Каменского 2-го, а сам стал поджидать подходящих французов. Их авангард появился на левом берегу Алле вечером третьего июня. Уничтожив мост, соединявший форштадт с левым берегом, атаман приказал нескольким сотням Атаманского полка майора С.Ф.Балабина 2-го переправиться на противоположный берег и завязать бой с конными егерями французов.
«Переправа учинена была с отважностью, невзирая на широту реки в ее устье, - писал биограф Платова Николай Смирный, - конные егеря опрокинуты были дротиками, чем так был изумлен неприятель, что не осмелился ни шагу двинуться вперед для оказания помощи своим, и казаки, побив немалое число, возвратились обратно через реку, уведя с собой четырех пленных».
Четвертого июня Платов, получив приказ Беннигсена всеми силами задерживать французов, уничтожил мост через реку Прегель, решив противодействовать врагу на правой стороне реки. В этот момент в подкрепление платовскому корпусу прибыли две башкирские пехотные команды и Ставропольский калмыцкий полк под общим командованием полковника князя Уракова.
В полдень французы под прикрытием артиллерии переправились на понтанах через Прегель. Кавалерия дивизионного генерала Груши двинулась вверх по реке с намерением атаковать левый фланг Платова. Одновременно напротив селения Сандитен переправилась на понтонах пехота и кавалерия генерала Латур-Мобура, нацелившись на правый фланг казаков. Во время атаки французов на отряд генерал-майора Н.В.Иловайского 5-го ему во фланг ударили казаки Атаманского полка, скрывавшиеся до этого за Грюнвальдским лесом. «Сделанные удары казаков, - отметил биограф Платова Николай Смирный, - стоили драгунской бригаде Латур-Мобура дорого, и неприятель потерял на месте множество убитых. Между двадцатью двумя пленными, взятыми в сём деле, находились один капитан, один поручик и старший адъютант дивизионного генерала Груши».(Смирный Н. Указ. соч. Ч.1.С.121).
В постоянных схватках с напирающими французами казаки корпуса Платова приблизились к 150-саженной Таплакенской плотине через речку Нене, крайне неудобному месту для переправы больших масс кавалерии и пехоты. Поэтому атаман велел своим полкам «свернуться перед местечком Таплакен в густую колонну и следовать поспешнее через него». По бокам плотины Платов разместил казачьи посты, целью которых было зажечь ее после перехода всего корпуса на противоположный берег. А на холме противоположного берега были поставлены шесть орудий донской артиллерии. Когда французы пошли в атаку на охранявших плотину казаков, донские артиллеристы открыли по ним губительный огонь, заставив противника благоразумно остановиться. Оторвавшись от преследователей, казачий корпус прошел Кугелакский лес, став здесь лагерем, заняв предварительно все входы и дороги. На большой дороге, шедшей через лес казаки полков Н.В.Иловайского 5-го и Т.Д.Грекова 18-го соорудили засеку.
В полдень пятого июня здесь появились французские конные егеря, по которым из засеки был открыт интенсивный огонь и которые в течение четырех часов не могли продвинуться вперед. И только с подходом более мощной французской артиллерии казаки покинули свои позиции. И только казачьи сотни из полков Грекова 18-го и Иловайского 10-го атаковали вышедшие на равнину французские эскадроны. В результате короткого боя казаки захватили одного офицера и девятнадцать солдат, с которыми проследовали вслед за главными силами корпуса в Есчерникенский лес, где была сооружена новая засека. Пленные показали, что французской кавалерией здесь командует маршал Мюрат, а за ними с главными силами армии следует сам император Наполеон.
Пройдя через Есчерникенский лес, корпус Платова занял позиции у селения Битинен. Вышедшая из леса французская кавалерия, построившись в колонны, двинулась в атаку. Казаки ответили контратакой, охватывая французов с флангов. И только «скорое появление пехоты с артиллерией, которая открыла огонь по казакам, принудила сих оставить кавалерию», захватив пленными двух обер-офицеров и тридцать солдат.1 Пройдя за день не более двадцати верст при постоянном зрительном контакте с противником, Платов к вечеру остановился у местечка Ланкенинкен.
Шестого июня утром французы мелкими отрядами стали тревожить казаков, а потом тремя колоннами двинулись по обеим сторонам Тильзитской дороги. В полдень в корпус Платова влился с тремя казачьими полками генерал-майор П.Д.Иловайский 2-й. Однако силы французов, напиравшие на платовский корпус, были многократно больше, поэтому атаман отступил за деревню Гигарн, стоявшую на отлогом возвышении, по которому шла большая Тильзитская дорога, справа от которой находилось топкое болото, занимавшее обширное пространство. Примкнув правым флангом к болоту, казачьи полки генерал-майоров П.Д.Иловайского 2-го и И.Д.Иловайского 4-го растянули свою линию так, что доставали до левого фланга французов. На дороге, в центре, укрепился Атаманский полк. Влево от дороги заняли позиции три полка генерал-майора Н.В.Иловайского 5-го и казачий отряд генерал-майора А.К.Денисова 6-го. Этот порядок образовался после того, как Платов приказал, чтобы казачьи полки «следовали не все в одной линии, но почти в шахматном расположении: сим средством линия казаков представляла грозный вид и устрашала врагов ворваться в нее: ибо дерзнувшие на сие, в то же время подвергались быть окружены и совершенно разбиты».(Чуйкевич П.А. Подвиги казаков в Пруссии. С.109).
Французские эскадроны по косогору у деревни Гигарн двинулись на казачьи позиции, но встречной атакой были отбиты. При этом казаки захватили в пден офицера и десять солдат. Французы повторили атаку, начался ожесточенный бой, продолжавшийся четыре часа. В плен к казакам попало шесть обер-офицеров, пять унтер-офицеров и восемьдесят три солдата.1 Атаман Платов, оставив на высотах Шилупошкен казаков при многочисленных кострах, подожженных для введения в заблуждение противника относительно численности и расположения его сил, с полками корпуса отошел к Тоурошенену, где и расположился на ночлег.
Утром седьмого июня Платов получил известие, что основные силы русской армии переправляются на правый берег Немана в районе Тильзита. и что его корпусу велено прикрывать отход. Наконец все русские войска, кроме нескольких десятков казаков, перешли Неман. На виду всей армии донцы продолжали дерзко-вызывающе перестреливаться с передовыми конными группами противника. Наконец в атаку на горсть казаков-храбрецов устремилась туча конных егерей и драгун маршала Мюрата. Впереди на белом коне, в богатом наряде, украшенном диковинными перьями, с саблей наголо скакал сам король Неаполитанский. Донцы лихо развернулись и, отстреливаясь, стали уходить от погони, на рысях проскочив на противоположный берег Немана. И тут же перед мордой статного коня Мюрата вспыхнуло рыжее пламя, и мост мгновенно запылал, подожженный русскими саперами. Французский маршал резко и умело вздыбил коня, стремительно развернулся и возвратился к своим.
Уже во время Тильзиатского перемирия Мюрат хвалился этой погоней за лихими донцами, уверяя русских генералов, что хотел перескочить горящий мост и показаться на нашем берегу.
- Жаль, что этого не произошло! – ворчливо буркнул атаман Платов. – А то мы имели бы лишнего пленного!
…В тот же день на аванпосты французской дивизии из корпуса Мюрата с белым флагом явился русский офицер и от имени своего командования предложил заключить перемирие. Мюрат тотчас отправил нарочного с письмом к императору. Наполеон, недолго думая, согласился на перемирие, ибо его цель была достигнута – русская армия потерпела поражение. Военная кампания 1807 года завершилась.
Оценивая действия казачьего корпуса Платова в период после поражения под Фридландом и до перехода через Неман у Тильзита, следует отметить, что казаки способствовали уверенному отходу русской армии, не давая возможности французам окончательно добить расстроенную поражением русскую армию на пути отступления. Выдающуюся роль своего корпуса понимал и атаман Платов, который в письме главнокомандующему Беннигсену отмечал: «Я надеюсь, что Ваше Высокопревосходительство, по начальству Вашему, отдадите мне и Войску Донскому справедливость в рассуждении ретирады от Вейлау, даже до Немана реки и города Тильзита: в четырехдневное продолжение оной ежечастно до самой темной ночи сражался я, и пред неприятелем ночлега не имел, не допустив себя до бегства и, не потревожив, нес на плечах своего войска авангард князя Багратиона, и армия спокойно следовала. Сам Бонапарт шел следом вблизи, а Мюрат со ста эскадронами шибко стремился, но довольно был удерживаем и неоднократно до пушек прогоняем боем. Истину сию подтвердит и неприятель наш. До последнего человека оставался я при переправе Немана, чтоб никого не оставить и не потерять, потом зажег мост - тем и кончилось».(Письмо М.И.Платова к Л.Л.Беннигсену от 11 июня 1807 г. // Филонов А. Очерки Дона. СПб, 1859. С.90).
Седьмого июня атаман Платов получил повеление идти к Тильзиту. В тот же день атаман перевел свой корпус на заливные луга Немана близ Тильзита, где донцы отдыхали сами и откармливали истощенных почти беспрерывными боями лошадей… После поражения русской армии при Фридланде император Александр Первый 14 июня 1807 года вынужден был пойти на мирные переговоры с Наполеоном. Впрочем, несмотря на поражение, русская армия показала высокие боевые качество и способность бить прославленную на всю Европу французскую кавалерию и пехоту. Глядя на не утратившую боеспособности русскую армию, и Наполеон желал мира.
Надо заметить, что только казаки Платова, кроме нескольких тысяч убитыми, причинили противнику большой урон, захватив в плен более четырех тысяч солдат, десять штаб-офицеров и ста тридцать обер-офицеров. Казачьи потери за эту кампанию составили убитыми два штаб- и семь обер-офицеров, шестнадцать урядников и сто шестьдесят девять рядовых казаков; за всю кампанию было ранено штаб-офицер, двадцать один обер-офицер, тридцать четыре урядника и триста девяносто семь казаков.1
Оценивая выдающуюся военную деятельность донских казаков под командованием атамана Платова за период кампании 1807 года, главнокомандующий русской армией генерал от кавалерии граф Л.Л.Беннигсен писал: «…Наезды казаков доставили новые доказательства о пользе этого войска при армии и тех больших услугах, которые они ей оказывали. Казаки предохраняют отряды от внезапных нападений, они доставляют сведения о движении неприятельских войск в отдаленном еще расстоянии. С величайшим искусством захватывают в плен всякий раз, когда ощущается необходимость в пленных, чтобы получить какие-либо сведения, ловко перехватывают неприятельские депеши, нередко весьма важные, утомляют набегами неприятельские войска, изнуряют его кавалерию постоянными тревогами, которые они причиняют, а также той деятельностью, осмотрительностью, бдительностью и бодрствованием, с которыми неприятельская кавалерия обязана отправлять постоянно свою службу, чтобы не быть захваченною врасплох казаками. Кроме того, они пользуются малейшею оплошностью неприятеля и немедленно заставляют его в том раскаиваться. Какое множество любопытнейших депеш было перехвачено казаками во время этой войны! Сколько взято офицеров, имевших словесные приказания для передачи! Я мог бы привести примеры замечательной сообразительности казаков. Поэтому читатель заметить, что будет мало дней, в которых я бы не упомянул о казаках и важных услугах, ими оказанных моей армии. …Мы имели несколько примеров, что они с успехом нападали на пехоту в аванпостных делах, когда численность воевавших не была слишком несоразмерна. Можно даже во многих неприятельских депешах найти самые лучшие удостоверения о полезной службе казаков». (Беннигсен Л.Л. Записки. С.123.).
Это утверждение Беннигсена подтверждается французскими документами, в частности депешами, исходящими из штаба маршала Нея. В рапорте начальнику главного штаба Наполеона маршалу Бертье от 14 января 1807 года Ней признавался: «Нас здесь донимают и преследуют казаки, днем и ночью нападающие на наши аванпосты. Они уже взяли у нас в плен несколько гусар. Сегодня в полдень они очень близко подошли к городу; я приказал ударить тревогу и не могу достаточно нахвалиться отвагою храбрых войск, находящихся под моим начальством и той быстротою, с которой они заняли позиции». (Беннигсен Л.Л. Записки. С.105)
В письме маршалу Сульту от 21 января 1807 года Ней жаловался на казаков: «…Едва мы оставили Гильгенбург, как казаки немедленно его заняли; во все время нашего перехода казаки были у нас в тылу, на левом фланге и впереди. Весьма неприятно не иметь возможности скрыть от неприятеля малейшее движение от несоответствия числа кавалерии с остальной пехотой». (Беннигсен Л.Л. Записки. С.123).
Знаменитый французский мастер кавалерийского боя, офицер Ф.де Брак, прошедший кампанию 1807 года, писал: «Упоминая о казаках, я указывал вам на них, как на совершенный образец. Я снова подтверждаю то, что было сказано мною об этом. Некоторые офицеры, не участвовавшие в войне или участвовавшие в ней на аванпостах, считают своей обязанностью презрительно отозваться об этой кавалерии; не верьте им. Несправедливость к своему противнику есть дурная и ложная политики, и лучший способ для обогащения себя боевыми средствами заключается не в злословии, а в наблюдении. Спросите мнение, составленное о казаках нашими военными знаменитостями, каковы маршалы Сульт, Жерар, Клозель, Мезон; генералы Моран, Лаллеман, Пажоль, Кольбер, Корбино Ламарк, Преваль; спросите наших неустрашимых командиров: д,Омениля, Фарина и других, одним словом, спросите всякого настоящего боевого офицера, и они скажут вам, что легкие кавалеристы, которые подобно казакам, окружают армию бдительной и непроницаемой сетью, и, защищая ее, вместе с тем утомляют неприятеля, постоянно наносят удары и редко сами подвергаются им, прекрасно и вполне удовлетворяют назначению какой бы то ни было легкой кавалерии». ( Де Брак Ф. Аванпосты легкой кавалерии. Воспоминания. Тверь, 1906. С.295-296).
С окончанием военных действий Платов отдал по корпусу приказ, в котором говорилось: «Война с французами кончена благополучно, в течение которой за оказанные в разных случаях в сражениях оными полками над французами победы, Государь Император лично мне соизволил приказать объявить всему походному войску Его Императорского Величества признательность и благоволение и, в знак особливой Великомонаршей милости Его Величества к Войску Донскому за храбрости и неустрашимости оного, удостоит Войско Донское своей Высочайшей грамотой.
Я, по начальству моему, будучи личным свидетелем, генералитет, штаб- и обер-офицеров, урядников и казаков, не только непременной обязанностью моей поставляю, но даже душевным удовольствием моим от себя и от лица Войска, которому приобрели сочлены его в минувшую кампанию храбрыми и неутомимыми своими подвигами, денно и нощно, новую славу и Высочайшую милость, приношу мою должную благодарность, уверяясь, впрочем, что оные полки, пользуясь Высочайшим Его Императорского Величества благоволением, всегда движимы будут рвением и усердием к пользе службы и потщатся впредь усугубить подвиги свои во славу нашего Донского Войска. Все, отличившиеся храбростью против французов и рекомендованные начальниками своими, получат награждение. Господа полковые командиры имеют сию мою благодарность вычесть при собрании всех чинов и казаков, объявив им притом, что усердная служба от Всемилостивейшего Государя Императора нашего никогда без награждения не останется». (Жиров М.С. Донская старина. // «Донские областные ведомости». 1906. № 154. С.2-3).
В этом приказе атаман не сказал о потерях своего корпуса, а они были следующими: убито 2 штаб-офицера и 7 обер-офицеров, 16 урядников и 169 казаков: ранено – 1 штаб- и 21 обер-офицер, 34 урядника и 397 казаков.2
После этой кампании имя атамана Платова и деяния его донцов стали широко известны в Западной Европе. Слава «сынов Тихого Дона» перешагнула пролив Ла-Манш и достигла берегов туманного Альбиона, в то время союзника России в борьбе с Наполеоном. Английские и русские газеты наперебой печатали обширные материалы о тактике действий, бесстрашии, ловкости и неутомимости донских казаков и их атамана, подробно описывая внешность и вооружение сынов Тихого Дона. «Атаман Платов прогремел в Европе за подвиги, совершенные во время кампании 1807 года», - отметил Денис Давыдов. (Давыдов Д.В. Сочинения. Т.3.СПб.,1893. С.45, 48, 49).
Имя атамана Платова и его казаков еще шире стало известно и в России. «Платов и его казаки вошли в моду в Петербурге, где всегда ко всяким событиям относятся уж слишком пристрастно. Правда, казаки хорошо послужили в прусскую кампанию…», - писал завидовавший славе Платова и его донцов граф Александр Ланжерон. (Записки графа Ланжерона. Война с Турцией. 1806-1812 гг. // «Русская старина». 1907. № 9. С.572. Граф Алекса́ндр Фёдорович Ланжеро́н (Alexandre-Louis Andrault de Langeron) (1763-1831) - французский эмигрант, русский военачальник эпохи Наполеоновских войн (с 1811 генерал от инфантерии), генерал-губернатор Новороссии и Бессарабии с 1815 по 1822 гг. Его именем назван один из районов Одессы).
Первый поэт России Гаврила Романович Державин откликнулся на подвиги Платова и его казаков в кампании 1807 года стихотворением «Атаману и Войску Донскому», написанном в мае 1807 года:
Платов! Европе уж известно,
Что сил донских ты страшный вождь
Врасплох, как бы колдун, всеместно
Падешь, как снег, ты с туч иль дождь.
По черных воронов полету
По дыму, гулу, мхам, звездам,
По рыску волчью видя мету,
Подходишь к вражьим вдруг носам;
И зря на туск, на блеск червонца
По солнцу или противу солнца
Свой учреждаешь ертаул
И тайный ставишь караул.
В траве идешь – с травою равен;
В лесу – и равен лес главой;
На конь вскакнёшь – конь тих, не нравен,
Но вихрем мчится под тобой.
По камню ль черну змеем черным
Ползешь ты в ночь – и следу нет
По влаге ль белой гусем белым
Плывешь ты в день – лишь струйка след. (Сочинения Державина, с объяснительными примечаниями Я.Грота. Т.2. СПб.,1865. С.648).
Михаил Астапенко, член Союза писателей России.,
Академик Петровской академии наук (СПб).