– Мы согласились, что нашими символами можно схематически выразить основную идею христианской доктрины. Где одни их части символизируют мир вещный, другие - идеальный, видимую и невидимую, душевную и духовную составляющие человека. А у вас не возникает ощущения, что мы это уже однажды где-то еще и видели?..
– И где же, у кого мы могли это видеть?
– Например, в Англии. На равнине окрестности Солсбери, графства Уилтшир, в 130 км к юго-западу от Лондона...
– Так это же знаменитый Стоунхендж!
– Верно. Заметим, огромные монолитные камни не просто сгруппированы в триплеты в виде очень узких ворот, схема которых представлена в нашем ряду П-образным «триптихом», но они еще расположены кругами - один в другом (всего четыре круга) - очень достоверно напоминающих своей задумкой русских матрёшек. И так же как семейство расписных болванчиков славян, каменные криптограммы доисторических британцев выдают одну и ту же космологическую идею о тождестве и подобии всего сущего. Правда, и древних островитян, и русичей, изготовивших первые свои матрёшки, едва ли можно назвать в этом деле первооткрывателями. Загадочные дольмены Европы, менгиры Франции и Хакасии, таулы на Менорке (Испания), таинственные шары Коста-Рики, не менее таинственные исполинские идолы с острова Пасха обнаруживают поразительное сходство не только своим гигантизмом и невозможностью объяснения способов создания, но и буквальной формой фабулы зашифрованной в них информации.
– Что такое дольмены?
– Дольмены - это доисторические сооружения, сложенные из двух и более тяжелых вертикально поставленных камней с покровной плитой. В Нидерландах до наших дней сохранилось 53 дольмена. Самый большой из них достигает 22 метров в длину и состоит из 47 глыб. Одна из покровных плит составляет 3 метра в длину и весит 20 тонн. К слову сказать, схематически их можно обозначить таким же, как Стоунхендж и менгиры, символами.
– Что такое менгиры?
– Менгиры - это огромные, весом в 50 тонн, каменные плиты, врытые вертикально в землю. Сооружены они были примерно в то же время (около 4000 лет назад), что и Стоунхендж и дольмены, и их так же можно схематически изобразить в виде прямоугольной криптограммы. Еще один в нашем ряду, треугольный символ, недвусмысленно указывает на существование в истории человеческих цивилизаций не менее грандиозных артефактов - пирамид. Такие архитектурные изыски встречаются не только в Египте, но и по всему миру, у не связанных никакими традициями народов. Объяснить такую странную закономерность в архитектурных предпочтениях, а так же возрасте их появления на свет невозможно с позиций обыкновенной логики. Однако факт остаётся фактом. «Генетическая память» одинаково хорошо сработала и у древних египтян, и у древних американцев (майя, инки), и у древних азиатов, и даже у прародителей современных европейцев, хоронивших своих вождей в глубине больших и малых курганов, представляющих собой по сути те же пирамиды, но только не каменные, а земляные. Но так же как мегалиты Стоунхенджа, дольмены, менгиры, загадочные шары американского континента, всякого рода пирамиды (пагоды, грандиозные «вавилонские» сооружения, степные могильники) не изменяют обнаруженному «принципу матрёшек». Они никогда и нигде не встречаются в единственном экземпляре, но всегда представляют именно системные композиционные комплексы из целого ряда больших и малых одинаковых форм. А замыкает наш строй криптограмм круг. Ему соответствуют таинственные каменные шары Коста-Рики. Впрочем, подобные шары найдены и в других странах, например в Чили, Мексике и Соединённых Штатах. Но гранитные шары Коста-Рики уникальны. Их форма настолько совершенна, что невольно возникает вопрос: как их делали? Качество вызывает восхищение: некоторые имеют абсолютно правильную форму и гладкую поверхность. Нередко они составлены в группы по двадцать и более штук. Особенно интересно то, что часто шары выстроены в различные геометрические фигуры: треугольники, прямоугольники, а так же в прямые линии (ну прямо как семейство матрёшек в разобранном состоянии!) Вес некоторых из них достигает шестнадцати с лишним тонн. Если же учесть, что гранит добывали на каменоломне и затем транспортировали (ближайшая гранитная каменоломня находилась в 40-50 км высоко в горах), то без малого трехметровый куб, который требовался для шара диаметром 2,4 метра, весил 24 тонны...
– Вы упустили из виду еще один символ. В нашем ряду он стоит третьим. Это буква Т.
- На Менорке, одном из Балеарских островов, есть мегалиты, известные как таулы (столы), которые состоят из тяжелой плиты, положенной вертикально на стоящий камень, образуя, таким образом, массивную букву «Т» или «гриб». Этим же символом можно обозначить и таинственное творчество аборигенов острова Пасха. Не многие знают, что знаменитые мегалитические идолы изначально имели «головные уборы», такие себе «камиловки». Даже если предположить, что эти языческие истуканы были всего лишь незаурядными элементами неких культовых сооружений, недоумение от того, что их нужно было зачем-то всенепременно украшать странными многотонными «шапками», еще больше усиливается. Впрочем, это если рассматривать проблему с позиции ортодоксальной науки. С позиции же парадоксальных представлений никаких затруднений в отгадывании этих древних загадок нет: все эти доисторические сооружения представляют собой закодированные в образах знания о фундаментальных основах природы и человека. И так же как макро- и микромиры есть естественно-природные комплексы, состоящие из двух начал - видимого и невидимого, вещественного и идеального, - так и человек как физический объект есть прежде физический комплекс, обладающий теми же самыми, присущими всем остальным явлениям, свойствами. Ведя речь о том, что homo sapiens есть сложная, состоящая из нескольких частей система, мы должны понимать это не в каком-то вольном, фигуральном смысле этого слова, а в самом прямом и буквальном. Имея в виду наличие в природе человека его собственного биополя, неправильно будет сказать, что оно способно порождаться как определенный «оптический» феномен. Биополе не есть побочный продукт или некий, как тень, физический эффект. Оно является одной из составляющих живого организма, его совершенно равноценная органической части часть. Изображать самих себя, рисуя лишь видимую оболочку, неверно. Справедливыми и достоверными эти рисунки будут являться только при наличии в них указаний на остающуюся «за кадром» тёмную материю.
– И изображая схему устройства организма человека, правильным будет пририсовывать ему еще и такую же «шапку», как у языческих истуканов, или золотистой над головой венчик как у святого?
– Совершенно верно. Впрочем, это как вариант. Изобразить тёмную материю человека, можно заключив его еще и в большой золотистый или тёмный круг, или голубой овал.
– Почему голубой?
– Из космоса наша планета тоже кажется одетой в голубую вуаль…
– Хм...
– Что? Что-то не так?
– Да как вам сказать... В фантазёрстве вам действительно не откажешь. Но мы всё-таки говорим сейчас о серьёзных вещах, и я не понимаю, как можно совместить вашу «парадоксальную» демагогию с объективностью. Конечно, это, наверное, весьма увлекательно, дав волю своему необузданному воображению, сочинять подобные «теории». Однако же я считаю, что каждый человек должен критически относиться к своему творчеству: подобные «гипотезы» можно, что называется, бесконечно высасывать из пальца. Невежественные наши предки, украшая могилы своих вождей всякого рода мегалитическими изысками, даже в мыслях не держали, что когда-нибудь кто-то додумается представить эти примитивные, в общем-то, надгробия в виде «криптограмм» с будто бы зашифрованной в них информацией о фундаментальных основах устройства всего мироздания и человека. Я думаю, здесь все обстоит много проще. Дикие наши прародители, организовав однажды первые кладбища, заложили небезызвестную традицию благоустраивать места упокоения усопших, увековечивать их память. Точно так же, как на современных погостах. Практически на каждой могиле можно встретить уменьшенные копии всевозможных таулов, менгиров, дольменов и т.д. и т. п. Другое дело, что благодаря дармовой рабочей силе (рабов) древние народы могли позволить себе увлекаться гигантизмом, сооружать несоразмерные их цивилизациям надгробия. Древнейшие каменоломни представляли собой, по сути, первые «коммунальные предприятия» по оказанию туземному населению ритуальных услуг. Только и всего. И моя «теория» подтверждается археологическими находками. В том же Стоунхендже, например, удалось обнаружить следы сожжения - лунки. Это место было первым культовым сооружением, таким себе пантеоном, где сначала кремировали, а затем погребали бренные останки местных вождей и героев. Что же касается исполинских шаров, то я больше чем уверен, и они являются всего лишь памятниками тамошней элите. Думать так тем более справедливо, что благодаря последним открытиям стало ясно, и ваши знаменитые дольмены есть не что иное, как фамильные склепы: только в одном из них были обнаружены захоронения более ста человек - целое кладбище! Что же касается знаменитых пирамид, мне думается, любые комментарии здесь вообще излишни...
– С вашей гипотезой относительно предназначения подобного рода сооружений никто не спорит. Вождизм и культ личности во все времена требовали беспрекословного поклонения «сильным» мира сего даже после их ухода. Угодничество и суеверный страх перед сделавшимися после смерти еще ближе к богам монархами, толкали, я думаю, подданных на проведение необыкновенно пышных церемоний прощания с ними и возвеличивания в грандиозных сооружениях. Непонятно другое. Отчего подобного рода тираническая традиция оказалась вдруг столь живучей. Переползая из тысячелетия в тысячелетие, она не только не исчезла, но не утратив и пяди своих позиций, сделалась в нашей просвещенной современности уже как бы потребностью. Даже не обременённые никакими суеверными страхами истинно верующие в единого живого Бога люди, даже священнослужители(!), продолжают свято чтить эту языческую «нелепость» - заботиться на кладбищах о том, чего, по сути, уже нет. Странная обрядность украшать могилы всякого рода надгробными «таулами» и «менгирами» окончательно трансформировалась в жизненно важную для людей необходимость. Самые малоимущие старики, отрывая от себя последние копейки, отказывая себе в необходимом, стараются «справить» для близкого человека на могиле «хоть какой-нибудь памятничек». Примечательно, подобные бзики присущи, повторюсь, буквально всем: и верующим и неверующим, и ортодоксам и «бусурманам», и сверхсовестливым альтруистам и безнадёжным циникам. Каждый, буквально каждый(!) со смертью близкого оказывается вдруг охваченным знакомой всем лихорадкой «благоустройства»(?!) могилы, проявляя в этом деле максимум заинтересованности и такой заботы, что едва ли иной мертвец был обласкан ею при жизни. Феномен, когда родню по смерти любят и жалеют больше, чем при жизни, известен каждому. Да что там говорить... Даже Фемида, определяя меру наказания преступникам, зачастую преследует их много строже за ограбление именно мёртвых, чем живых. Осквернение могил и тлена есть самое омерзительное и отталкивающее деяние.
– И в чем же, наконец, загвоздка?!
– Тайна дольменов и таулов связана вовсе не с их буквальным предназначением, а так же не с тем, как их делали такими большими, а с самой идеей странной потребности разумных увековечивать память ушедших в небытие сородичей.
– Что же тут странного, ей-богу! Утрата близкого человека - это трагедия. Неужели несчастной матери нужна какая-то особая «идея», чтобы не забывать умершего своего ребенка, обустраивать его могилу, то и дело посещать её?!
- Вот-вот! Вы не представляете, насколько точно сформулировали сейчас суть проблемы! Даже мать, отправляясь на кладбище, где похоронено ее любимое дитя, идёт туда именно «на могилу», а не к праху, не к костям, не к тому, что от ее бедного ребёнка осталось. Когда осиротевший человек стоит на могиле близкого и мысленно обращается к нему, разговаривает с ним, он никогда не обращается при этом к гробу с тленом, но всегда к надгробию, которое отчего-то ассоциируется с образом непременно живого человека. Родственник, если и вспоминает когда мучительнейшие моменты похорон, неподвижное тело, холодное безжизненное маскообразное лицо, поёжившись, тут же отгоняет от себя эти тяжелые видения, старается «оживить», представить покойника таким, каким он был при жизни. И олицетворением его бессмертия является надгробие. Начало традиции ставить памятники и благоустраивать могилы проистекает из времен, когда наши предки впервые извлекли из своей, – как сейчас принято говорить «генетической памяти», идею о бессмертии и неразрывно связанное с ней представление о куда более сложном устройстве живых организмов. Они стали уметь отличать то что вечно, от того что тленно. «Таул» на могиле не есть символ скорби или мещанства (когда имеет значение пресловутое, «чтобы было не хуже, чем у людей...»), это есть, повторюсь, символ бессмертия, единственно к которому безутешные родственники и обращаются, приходя на кладбище «на свидание» к своим усопшим. Любая надгробная плита, любой кусок мрамора или гранита - это аллегория «тёмной» составляющей существа организма человека, которая никогда не умирает, никуда не исчезает. Знание того, что человек - это не единственно известная науке «каша» из воды и белков, которую мы способны воспринимать на доступном нам уровне, но еще и некая неведомая неистребимая материя, и заставляет людей быть такими щепетильными в отношении всего, что касается умерших. «Простая» идея, что смерть - не конец, что это переход из одного состояния в другое, а еще, что это есть разделение целостного физического комплекса на его составляющие, побуждает, я думаю, людей соблюдать однажды возникшую «традицию». Они пытаются ухватить ускользающую невидимую часть умершего родственника, облачают ее в камень, не давая таким образом уйти. Приходя на могилы, мы идём туда не к мёртвым, но непременно к живым, нетленное существо организмов которых считаем своим долгом воспроизвести в виде простых символов и знаков.
– Но откуда вдруг взялось «ощущение» такой необходимости?! Зачем нужно удерживать рядом то, что, как вы утверждаете, и так никуда вовеки не исчезает?!
– Хороший вопрос. Есть, в общем, в этом деле один момент, о котором невозможно рассказать вот так, с наскока...
– Не томите! Что вы имеете в виду?!
(продолжение следует...)