В небольшом городе на Волге моя семья оказалась, можно сказать, случайно. Вообще мои бабушка и дедушка познакомились и поженились на Урале, там же родились их дети — мои дядя и мама. В Центральную Россию деда направили по службе, заведовать кафедрой и преподавать в местном политехе. Перед этим был ещё и Донецк. Мама до сих пор вспоминает, какой это изобильный и прекрасный край с чудесным климатом. А город, куда направили деда, был в целом рабочим, с преобладанием пролетарской публики. Да и вообще, первые впечатления о городе не порадовали — серость, сырость и собачий холод.
Квартиру дали четырехкомнатную, в неё меня и привезли из роддома. Мне она казалась просторной, но жизнь там я помню плохо. Немного помню соседей — под нами жила пожилая женщина по имени Вера Александровна. Она увлекалась шитьем, и дедушка называл ее Версаче, а ещё у неё был крошечный чокнутый пёс Чарлик, который вызывал во мне священный ужас. Не помню, чтобы я чего-то ещё так боялась, как Чарлика. Рядом с нами жил отставной военный, полковник или подполковник, Иван Платоныч, огромный свирепый мужик. У него была жена Ирина Фёдоровна, которая разговаривала пословицами и поговорками.
Через несколько лет после моего рождения, с учетом неких семейных нюансов, квартиру было решено разменять. Бабушка и дед поехали в двушку, а мы с мамой и отчимом — в комнату в коммунальной квартире. Кстати сказать, коммуналка эта была расположена в самом тишайшем центре. У нас был дивный закрытый двор. Иногда я прохожу мимо того дома. Это трёхэтажка сталинской постройки. Потолки терялись в вышине, в комнате было два окна. Конечно, имелись и соседи. Я сначала не поняла, что это за люди хозяйничают на нашей кухне, подумала, что это какие-то гости.
Семья была колоритнейшая. Сейчас я сожалею, что жила в этой квартире в столь юном возрасте. Наверно, будь я старше, я могла бы запомнить больше интересных деталей. А тогда мне было пять или шесть лет. Муж, жена и двое детей, сын и дочь 18 и 20 лет. Парня и девушку звали Андрей и Наташа. Мы дружили, общались. Странно, но я особенно не чувствовала разницы в возрасте, правда, мама потом сказала, что они слегка отставали в развитии. Ну да, 6 и 18. Те ещё подружки. Ясненько.
Женщина, Рита, была примерно моего возраста, как я сейчас. Мне она казалась старушкой. Как и ее муж, Толян. Толян был алкоголиком. До этого я не видела алкоголиков и не знала, что они существуют. Он не бузил, но иногда мирно спал в большом коридоре в зловонной луже. А поутру боевая и бывалая Ритка гоняла его по кухне и била свернутой газетой по голове и спине. Террористом и абьюзером Толян не был, скорее жертвой. Толяна я боялась, не контактировала с ним, но все же он мне нравился больше, чем Чарлик, пёс Версаче. Когда у соседей были батальные сцены, мы отсиживались в комнате. Хотя жаль, мне хотелось посмотреть и поболеть за Толяна, ну или за Ритку. У них был полосатый кот Барсик, который гадил в туфли.
Поэзия коммунальной кухни непередаваема. Детство — счастливая пора. Разъехались мы через полтора или два года. Мне было жаль. Ну а мама была счастлива. Сейчас я ее понимаю, как никто.
