Я опишу один день из жизни нашего дома, и таких дней в году было если не все 365, то, по крайней мере, не менее трехсот.
Немного о доме. Наш дом был построен богатым евреем Раминдиком (это его фамилия!) в 1905 году. Дом имел форму подковообразного магнита в плане. В дуге магнита - проход и ворота. Вся внутренняя поверхность магнита в остекленных верандах. Потолки - около 4-х метров, первый этаж - высокий. Третий этаж - на высоте современного пятого.
Большевики (или коммунисты?) отобрали дом у Раминдика, оставив его дочери - Севе Григорьевне, комнату на втором этаже. Это была безумно разговорчивая еврейка, когда я был ребенком - ей было уже лет шестьдесят. Беда, если Сева Григорьевна поймает вас во дворе или при выходе из дома - тогда она немедленно схватит вас за пуговицу и начинает рассказывать в таком роде:
- Вот наш Лева, он же гений, весь Челябинск (а он живет в Челябинске) говорит об этом, нет, вы просто не знаете нашего Леву, вы бы не то сказали... - и пуговица отвинчивается от вашего пальто, пиджака или рубашки.
- Сева Григорьевна, вы оторвете мне пуговицу!
- Дело в не этом! - перебивает дочь Раминдика, - если бы вы знали нашего Башкирова, вы бы не то сказали (известный музыкант Башкиров действительно приходился дальним родственником Раминдикам) - весь мир знает нашего Башкирова, он же гений, гений!
- Сева Григорьевна, я опаздываю на работу!
- Дело не в этом! - отмахивается она и продолжает говорить.
Наконец наш домоуправ Тамара Ивановна, которая всегда была на своем посту - на балкончике в самом центре дома-магнита, - кричит зычным голосом:
- Сева, оставь человека в покое, вот идет Роза Моисеевна, лови ее, она с тобой поговорит!
И Сева Григорьевна, выставив руку-ухват для очередной пуговицы, бежит ловить Розу Моисеевну.
С Севой Григорьевной связан еще один эпизод, ставший "притчей во языцех" для соседей. У нее хранились облигации займа "восстановления и развития", на которые советская власть обязала подписаться ее сына - коммуниста. На предприятиях существовали своего рода коммунисты-провокаторы, которые, выступая на партсобраниях, обязывались подписаться - кто на годовой, а кто и на больший заработок. Их "почин" тут же распространяли на весь коллектив, а самого провокатора тайно освобождали от подписки.
Так вот, сын Севы Григорьевны Фима уехал жить и работать в Баку, а бесполезные облигации оставил на хранение маме. Но дочь Раминдика, видимо, по старинке, верила, что советские ценные бумаги дадут-таки доход, и бережно хранила их, оберегая прежде всего от соседей по коммуналке.
Так как она часто меняла места хранения (то зашивала в матрас, то засовывала под комод и т. д.), то однажды сама позабыла, куда же запрятала советские "ценные" бумаги. Сева Григорьевна, конечно же, решила, что их украли соседи, и подняла страшный крик на весь дом. В поисках облигаций участвовали все "авторитетные" соседи, включая, конечно же, и Тамару Ивановну. Наконец, "ценные" бумаги нашли где-то в двойном дне платяного шкафа, а Сева Григорьевна тут же побежала на почту и дала сыну телеграмму в Баку: "Что пропало то нашлось не беспокойся тчк мама".
На что сын, не ведая ни о чем, шлет телеграмму Севе Григорьевне в Тбилиси: "Мама телеграфируй здоровье тчк Фима"
Конечно же, все стало известно соседям и те, желая поддеть Севу Григорьевну, постоянно спрашивали у нее:
- Ну, "что пропало, то нашлось", Сева Григорьевна?
- Дело не в этом! - следовал универсальный ответ.