Летом 2008 года случай нам подбросил белого аиста. Его привез к нам начальник отделения милиции г. Жукова. Порывом ветра с гнезда, находящегося на водокачке, скинуло уже почти взрослых птенцов. Двоих так ударило о землю, что они погибли. А этого завертело-закрутило, несколько раз ударило о кирпичную кладку, но все- таки он выжил. Разбился только очень. На ноги не вставал да и голову почти не держал. Чтобы стали действовать ноги, подвесили мы птицу в специально оборудованный для него гамак. Кормить пришлось насильно, ведь сам он есть не мог. Только спустя месяц аист стал самостоятельно брать из рук корм, но на ноги никак не поднимался. Хотел, но не мог. На одной лапе был сломан палец, да и ступня совсем не разгибалась.
Пришлось делать ему «ортопедическую обувь» из линолеума, губки для мытья посуды и клейкой ленты. И вскоре наш воспитанник пошел. Потихоньку, пошатываясь, но с каждым днем все увереннее. Теперь за его жизнь опасаться не приходилось. Аист начал отлично есть – до 25 мышей в день и везде неотступно следовать за нами. Вот только на волю в этом году улететь ему не удалось. Слаб он еще был, да и перо все обтрепалось. Остался он у нас зимовать вместе с курами, и, хотя в сарае температура была минусовой, все же благополучно дожил до весны. А помогли ему в этом домашние птицы. Самое слабое место у всех голенастых – ноги. Они длинные, безо всякого оперения, и их легко обморозить. Куры же обожают копаться в подстилке, делая ее мягкой и теплой. Аист то на одной ноге постоит, вторую под оперением погреет, то на другой. Главное - ступни не мерзнут.
Но улетать от нас питомец не спешил и на следующий год. Даже на свободе он проводил весь день недалеко от дома, а к вечернему кормлению подходил к своему вольеру и, дождавшись еду, хватал корм из рук. То ли он еще недостаточно хорошо научился ловить мышей и лягушек, толи еще не чувствует достаточной силы, чтобы улететь, но и на второй год аист остался жить с нами.
Меж тем в 2011 году около нашего дома наконец- то загнездились белые аисты. Искусственное гнездо на бетонном столбе мы сделали им давно, но пролетающие мимо птицы им не интересовались. Лишь изредка какая-нибудь одинокая птица присаживалась на автомобильную шину, служившую основой гнезда и, посидев некоторое время, улетала. И вдруг… В апреле прилетел аист, занял место и стал громко трещать клювом, привлекая партнеров. Вскоре к нему прилетела другая птица. Некоторое время аисты ухаживали друг за другом, а потом приступили к строительству гнезда. Таскали ветки и закрепляли их на шине. Мы лишний раз старались не проходить рядом со строящимся гнездом, чтобы не спугнуть аистов, но птицы на нас не обращали никакого внимания. После постройки гнезда, которое напоминало охапку хвороста, птицы начали спаривание, и вскоре самка села насиживать яйца. Самец продолжал приносить в гнездо ветки, пучки травы и сена, а самка пристраивала весь стройматериал в гнезде. Как-то утром наше внимание привлекло необычное сипение, доносившееся из гнезда: это на свет, появился первый птенец. В первый год у аистов вылупились 4 птенца.
Интересно было наблюдать за птицами. Насиживали яйца и обогревали птенцов супруги по очереди. Один из аистов оставался на гнезде, второй улетал за кормом для птенцов. Приносил в клюве какую-то серую массу, состоящую, как нам казалось из каких-то водорослей, но это, вероятно, были насекомые, головастики и мальки рыб, собранные по окрестным лужам и речке. Нередко из гнезда выпрыгивали лягушки, которых аистята не успели проглотить, а однажды, когда птенцы подросли и уже самостоятельно стояли на ногах, кто-то из родителей принес им здоровенную змею. Один из птенцов схватил ее и стал заглатывать, но это у него не очень получалось. Промучившись около получаса, птенец наконец затолкал змею в рот, но часть змеи не поместилась, и она торчала из клюва. Аистенок закрыл глаза и приступил к перевариванию добычи, постепенно змея исчезла в клюве. Этот аистенок был накормлен на весь день. Остальные продолжали требовать корм у родителей.
Даже когда аистята значительно подросли, кто-то из родителей обязательно оставался на гнезде, оберегая детей. Причем поведение их разнилось. Самец просто пребывал рядом, переминался с ноги на ногу, вглядываясь в даль, в ожидании супруги и как только видел ее, моментально покидал гнездо, предварительно пощелкав клювом, что, вероятно, означало: «Наконец-то, и где тебя только носило, еле дождался, улетаю…». Самка же вела себя совершенно по-другому. Она постоянно что-то поправляла в гнезде, ощупывала клювом детишек - словом, в отсутствии супруга, была занята по хозяйству.
Когда птенцы выросли настолько, что уже едва умещались в гнезде, взрослые птицы перебрались на крышу нашего дома. Уже оттуда они наблюдали, чтобы птенцам ничего не угрожало. И было от кого охранять. Помимо пролетающих хищных птиц, прилетали и одиночные белые аисты, которые пытались опуститься на гнездо, что вызывало у наших аистов приступ агрессии. Если на гнезде находилась одна из птиц, она начинала очень громко трещать клювом, и вскоре прилетал партнер. Вдвоем они набрасывались на чужака и гнали его подальше от гнезда. Но некоторые аисты оказывались очень настойчивыми и возвращались к чужому гнезду вновь и вновь. Тогда поднималась какофония. Птенцы сипят, взрослые птицы трещат - и так до тех пор, пока чужак не будет изгнан окончательно. Подросшие птенцы узнавали своих родителей. Каждый раз, как только на горизонте показывалась взрослая птица, они дружно запрокидывали головки на спинки и начинали приветствовать родителей. Потом начиналась потасовка за принесенный корм, позже все успокаивалось, птенцы с довольным ворчанием укладывались в гнезде, а взрослые опять улетали на охоту.
Пролетело лето. В конце августа молодые встали на крыло. Сначала они топтались на краю гнезда, чуть взлетали над ним и плюхались обратно, потом очень неуверенно стали слетать с гнезда, делали небольшой кружок и возвращались обратно. С каждым днем они становились все увереннее. Потом старшие птенцы стали улетать на кормежку вместе с одним из родителей, а младших птицы докармливали в гнезде. Наконец все птицы научились хорошо летать и стали возвращаться в гнездо только на ночь.
Все это время наш ручной аист продолжал гулять в своем вольере возле дома, не делая никакой попытки улететь от нас. Аисты с гнезда сначала его не замечали, поскольку вольер находился за домом, но, когда птицы освоили крышу дома, они наконец-то увидели чужака. Несколько раз дикие птицы спускались в вольер к аисту и старались прогнать его. Но наш аист быстро улепетывал в курятник, и дикие аисты улетали, так и не поняв, куда же делся противник.
Аисты не улетели дружно с гнезда, как мы думали. Сначала улетел самец, самка еще несколько дней подержалась около птенцов и тоже улетела. Птенцы остались одни. Они улетали на кормежку на весь день, но на ночь возвращались в гнездо, а часто ночевали на крыше нашего дома. Но вот настал день, когда и они собрались в дорогу. Четверо птенцов кружили над нашим домом, и вдруг к ним присоединился пятый – наш ручной аист. В отличие от диких он летел не очень уверенно и тяжело. Видимо, на богатых «хлебах» он хорошо отъелся и набрал лишний вес. И вот вся пятерка скрылась из вида. Больше аисты на гнездо не вернулись, вместе с ними покинул нас и ручной аист.
В сентябре, мы проезжали на машине, находившуюся недалеко от нас деревню. На рядом находившемся поле собралось около 30 аистов. Они гуляли по окрестностям, выискивая корм, перелетали с места на место. Мы остановились и через бинокли стали осматривать стаю. Вскоре мы увидели своего ручного аиста, ничем не отличавшегося от диких сородичей. Лишь на ногах у него виднелись два кольца: одно номерное, такими кольцуют орнитологи всех птиц, а второе наше - ярко синее. Такие мы надеваем нашим питомцам перед выпуском, чтобы можно было их отличить от диких птиц во время полета.
Так что разговоры о том, что выращенные человеком животные не смогут вернуться на волю, вымысел людей, никогда этим не занимавшихся. При правильном выращивании и подготовке даже ручное животное, не один год прожившее у человека, может занять свое место в дикой природе, и своей тридцатилетней практикой мы это давно доказали.
Мы еще долго стояли и наблюдали за нашим питомцем: все же три года он был нашим воспитанником, да и вернули мы его почти с того света.