Китай пытается сделать ставку на крах системы США или трансатлантический раскол Соединенных Штатов с Европой, но эти ставки пока еще не окупились. В первую холодную войну СССР был могуч, и как западные союзники, так и сторонники Москвы — каждый по своим причинам — еще больше превозносили его положение: на западном фронте, чтобы подстегнуть драматизм и соперничество; у себя дома в Советском Союзе, чтобы повысить уверенность.
Тогда каково фактическое положение Китая в настоящее время? Поскольку реальность новой холодной войны с Китаем с каждым днем становится все более очевидной, оценки позиции Пекина разнятся. Но вот, например, одна из попыток беспристрастного восприятия, в котором мы видим калейдоскоп альтернатив только между плохими вариантами: как отметил Дэвид Голдман, торговая позиция Китая растет, а масштабного решоринга не происходит. Но являются ли угрозы китайской торговле всего лишь фарсом? Китай — торговая сверхдержава, и хорошо, если она подкреплена мягкой силой (законы, культура), финансовой мощью, политическими альянсами и армией.
Но Китай на всех остальных фронтах слабее США. Его излишки производства могут стать одновременно и помехой для его развития. Заказы на поставку могут медленно передаваться в другие места или внезапно прерываться в силу форс-мажорных обстоятельств. В конце концов, автомобили не так необходимы, как бензин.
Китай настаивает на увеличении положительного сальдо торгового баланса, явно полагая, что усиление иностранной зависимости от его товаров является гарантией его политической безопасности. В то же время он хочет интернационализации юаня по отношению к доллару и вооруженных сил, которые лучше противостояли бы США. Все это создает проблему на нескольких фронтах, где излишек производства может быть направлен против Пекина в любой момент времени. Фактически, пузырь излишков может лопнуть, когда он станет очень большим по своим размерам, и это может очень повредить Китаю. Если это нанесет ущерб и США, то американская боль может оказаться полезной для того, чтобы направить ее против Коммунистической партии и еще больше разжечь недовольство. Затем Китаю следует объяснить, что его экспорт не является способом шантажа или связывания США, но это сложно из-за конкурирующих амбиций Китая по отношению к доллару и вооруженным силам США.
Если Китай, видя это, сократит излишки, он также сократит свои доходы, в то время как внутренний рынок индивидуальных потребителей не набирает желаемых темпов. В то же время один из основных двигателей роста, недвижимость, рушится, а другой двигатель, инфраструктура, опустошает внутреннюю казну большими долгами. В России триумф невозможен. Если война прекратится, США назовут это победой, а Россия в обозримом будущем может стать обузой для Китая. Если война затянется, это подорвет доверие к Китаю, так как Пекин попытается отказаться от своей общественной поддержки России, но не сможет избавиться от нее слишком быстро.
Внутри страны Китай хорошо справился с прекращением политики нулевого Covid и с новой привлекательностью для предпринимателей и перекалибровкой связей с ЕС, но этого недостаточно. Иностранные и внутренние инвесторы в прошлом обожглись в Китае, и видят мрачные перспективы страны, все более расходящейся с США. Им потребуются годы, если не десятилетия, чтобы убедить себя вернуться, если не будут предоставлены большие возможности.
После 1989 года гонконгские и тайваньские бизнесмены, ранее изгнанные из Китая, были приглашены и получили лучший выбор для быстрых денег, в основном в сфере недвижимости и электроники. Они выбрали эти возможности и остались. Проблема в том, много ли быстрых и широких возможностей можно подарить потенциально лояльным миллиардерам? В тот период после 1989 г. не было открытой враждебности со стороны США или соседних стран; многие в этих странах двояко относились к Пекину. Китай не представлял угрозы. Сейчас же ситуация совсем другая.
Что-то можно попробовать, что-то может и получится, но, скорее всего, не в масштабах 1990-х. Вероятно, уже второй раз капиталистам все наобещали, но все испортилось из-за прихотей непостижимого и таинственного политического руководства. Конечно, внезапные повороты не уникальны для Китая. В капиталистических странах тоже бывают политические и финансовые крахи, но механизм прозрачен, есть открытые дебаты, можно прогнозировать и готовиться. Усилия Китая в Европе позитивны, но сигнализируют о разрыве отношений ЕС с Россией. Одни хотят говорить с Москвой, другие нет. Но неспособность Пекина дать Макрону ясный ответ в отношении Москвы ослабила его позиции.
Более того, Франция может до предела напрячь свои трансатлантические связи с США. Но Франция никогда не разорвет эти связи ради другой страны. Так что, если дело дойдет до драки, ни Франция, ни какая-либо другая европейская страна не предпочтут Китай Соединенным Штатам. Примером сложного положения Пекина могут служить военные учения вокруг Тайваня, которые устрашающе звучат в ушах западных христиан, когда Пасха — это время для мира. Тайваньские военные учения — скучный инструмент, который может иметь неприятные последствия: это просто пропаганда тайваньского президента. Тем не менее, Китай не может просто ничего не делать; его внутренняя аудитория рассердится на бездействие.
Пекин должен что-то делать, но что он может сделать в нынешних обстоятельствах? Угрожать Тайваню, что подтолкнет остров и другие страны к поиску более тесных связей с США, подтолкнет Китай к усилению позиции НОАК и так далее. Речь также идет о том, как сформулировать нынешние трения с США. Китай хочет межгосударственного обсуждения, в котором интересы двух стран разделятся, почти как во второй Ялте. США этого не хотят; они хотят говорить о международных правилах, которые Пекин должен соблюдать в первую очередь.
Кажется, Китай думает примерно так: США разделили мир с СССР в Ялте; это можно сделать и сейчас с нами. Америка, кажется, думает: СССР не был частью мировой торговли и был ограничен своим собственным блоком. Кроме того, мы вели недавнюю и жестокую войну с Советами против нацистов; мы договорились о некоторых основных правилах, и русские культурно принадлежат к Западу, так что мы понимали друг друга. Китай сейчас коммерчески неотъемлемая часть мира и до сих пор не открывает свой рынок, а его валюта не является полностью конвертируемой.
Это настоящая проблема — проблема с правилами международного рынка, которого ранее не было у Вашингтона с Москвой. К тому же с Китаем в последнее время не велась война, и китайцев, поскольку они другой культуры, понять сложнее. Как мы можем что-то с ними разделить, если мы их изначально не понимаем? Китай находится в углу и может изо всех сил попытаться получить больше передышки. Но эта борьба может также обернуться против него, поскольку его отказ принять существующие правила может быть представлен как упрямая недобросовестность Китая. В некотором смысле это похоже на старую китайскую историю о хитрой обезьяне, пытающейся сразиться с Буддой, только для того, чтобы выяснить, что она играет на руку Будде.
«Путешествие на Запад» (Сиюдзи) — это также история трудного обращения Китая в буддизм в первые века христианской эры, кульминацией которого стала династия Тан в седьмом веке. Возможно, что-то подобное происходит и сейчас с западной современностью. Настоящий вопрос в том, как Китай тоже может стать Буддой? Ответ в Сиюдзи был: сдаться Будде. Кто такой Будда сейчас, и что будет означать сдаться ему сейчас? Китаю нужно найти новую идею, чтобы выйти из затруднительного положения. Американцы просто не верят тому, что говорят китайцы, и хотят получить факты, которые Пекин в настоящее время предоставить не может.
Конечно, Китай все еще может сделать ставку на крах американской системы, трансатлантический раскол с Европой, политический подъем глобального Юга и так далее. В этом направлении указывает множество свидетельств — системный провал Америки, крах капитализма. Конечно, капитализм и Америка рано или поздно потерпят крах, но когда именно? Через пару лет или столетие? Все эти ставки в прошлом терпели неудачу; нет уверенности, что они преуспеют и в будущем.
Между тем, время может быть не на стороне Китая и может быть очень коротким. Двойная борьба Запада против Covid и России убедили многих в том, что Вашингтон находится на полосе побед. Внутренние приоритеты США, особенно президентские выборы в следующем году, которые могут вызвать разногласия, могут подтолкнуть Америку к тому, чтобы настаивать на своей единственной объединяющей повестке дня — противодействии Китаю. Тогда, возможно, Китаю следует подумать о том, что он может сделать, чтобы застраховать эти ставки. Но с этим нужно разобраться со всеми его внутренними приоритетами, и все очень запутывается во многих противоречивых потребностях. Здесь наиболее вероятным ответом может стать усиление борьбы за передышку, ожидание, пока пыль уляжется на российском фронте, и наблюдение за тем, как экономика справляется с политикой после COVID-19.
В конце концов, непосредственной опасности нет, и у Пекина может быть еще некоторое время, чтобы обдумать эти острые темы, которые могут быть чрезвычайно сложными для решения и привести к неверным решениям, как это произошло с политикой нулевого Ковида. Это может продлиться до лета или осени, когда Россия и китайская экономика представят более четкую, а возможно, и более радужную картину. Но если картина потом окажется мрачнее, Пекин потеряет очень много времени.
Франческо СИСЦИ