После часового паспортного и таможенного контроля въехали в Польшу. Судя по географии, должны проезжать где-то недалеко от Жешува, откуда идут поставки вооружения неонацистскому режиму. В этой связи мне интересна та обстановка здесь.
Первое, что бросается в глаза, это ухоженность земли и домов в населённых пунктах, которые проезжаем. Невольно сравниваю с ухоженными полями в Белоруссии.
Там, по дороге от Минска к Бресту — огромные поля, обработанные и ухоженные. По ним важно ходят белоснежные с эдаким элегантным черным хвостиком аисты. Словно сторожа, охраняющие посевы.
Аисты не боятся людей, потому и селятся часто на столбах населенных пунктов. Им оттуда легче видна жизнь этих двуногих существ, и они, судя по молве, причастны к решению демографических проблем. Слава Богу, до местных краев не дали дотянуться пестователям трансгендерности и в Белоруссии, как и в России, аисты по-прежнему стоят на своём исключительно важном дежурстве.
На белорусских полях аистов много. Да и эти поля показывают, насколько «широка страна моя родная». Насколько труд человека облагораживает свою землю. Поэтому и аисты здесь как бы пособят человеку.
Причем интересно, что поля в Белоруссии распахиваются параллельно дороге.
Другое дело в Польше. Да, земля ухожена. Но разбита она на длинные, уходящие далеко к лесу полоски. Распахиваются перпендикулярно к дороге.
Невольно вспоминается «только не сжата полоска одна, грустную думу наводит она». В нашем случае грустная дума связана с тем, что земля эта польская расчленена на такие частные полоски. Нет ощущения величия державы, как это чувствуется в Белоруссии. И, словно печатью, скрепляют это наблюдение аисты. Вернее отсутствие их. Им здесь, получается, не уютно. Может быть, это «кремлевская пропаганда» так подействовала на них или им это летавшие вместе с нашим президентом сородичи передали?!
Словом, аисты не приняли такую польскую демократию и свободу.
Белорус живёт общественной жизнью, поляк исключительно частной. Поэтому Польшу столько раз делили/завоевывали. Белорус стоял насмерть. От мала до велика.
Судя по теории ДНК-генеалогии, русские, белорусы, т.н. украинцы и словаки в основном одной крови. Может быть, поэтому и природа у них похожая.
По дороге в Польше прямо-таки настоящие наши березки. Почему-то все молодые. Старых нет. Зато старые деревья какие-то кривые, словно израненные, искорёженные.
Почему? У меня нет ответа на это вопрос.
Очень интересные дорожные знаки. Особенно обращает на себя внимание пешеход на переходе. В России (Москве) этот пешеход торопится перейти дорогу. Да и по себе часто замечаю: хоть я в большей степени водитель (шутка ли, наездил 1,5 млн км за 30 лет), но стараюсь быстрее перейти дорогу в Москве. Польский пешеход идет медленно, важно. Как и положено пану.
И немаловажно: голова пешехода как бы существует отдельно от тела. То есть, перед нами два предмета: голова и всё остальное. Вероятно, этим создатель знака хотел показать несоединимость мышления и действий того пана...
На заправках замечаю простые тренажеры.
Да, надо размяться проезжающим здесь людям. Видать издалека и далеко они тут обычно едут...
По дороге не заметил ни одного памятника тем, кто освобождал Польшу от фашизма...
Километров за 100 до Кракова в автобусе возникает оживление, народ готовится к встрече с родственниками, которые здесь в основном работают там, где поляки работать не хотят.
Краковский вокзал произвёл на меня неизгладимое впечатление. Я имею в виду не здание, а его обитатели. Мне пришлось провести там 4-5 часов. Поэтому успел разглядеть публику.
За всё время увидел только 3-4 поляков. Простенько одетых. Их говор не спутать с другими. Человек 10-15 венгров, их речь распознаю быстро. У меня много друзей из Венгрии и Словакии.
Основная масса — люди с Украины.
Уж и не знаю, как их назвать. Украинцами назвать не могу, так как украинскую речь и суржик слышал только от 2-3 людей. Один могучий накачанный (вероятно, не годный к моби лизации) делал какую-то работу по перевозке и размещению беженцев. И две-три бабки, страшные с виду и довольные, что оказались в Европе, что-то курлыкали на своем суржике, где русское слово соседствовало с «ложим» и искаверкаными русскими словами.
Наблюдение это настолько увлекло меня, что я стал ходить по вокзалу, незаметно фотографируя и прислушиваясь к речи. Мамы с детьми 2-3 лет говорили с детьми исключительно по-русски, да и дети отвечали также. Чистая русская речь.
Невольно задаю себе вопрос: кто эти люди? Русские? Украинцы? Оказавшись вне влияния своего правительства, они говорят на русском языке.
Влюбленные пары — они заметны издалека. Все нежности и прочее исключительно по-русски.
Одежда. Тут, братцы, они впереди. Не все, конечно, но многие. Не знаю, кто, где и как одевает этих беженцев. Я чувствовал себя рядом с ними иногда просто бомжом. Даже мой чемодан, который я выпросил у одного продюсера 1-го канала, не мог сравниться с чемоданами некоторых этих беженцев.
Конечно, возникал естественный вопрос: почему беженцы эти бегут на запад, а не на восток? Ведь больше, чем обслугой им тут не бывать (исключение айтишники, хотя и они обслуживают не свои. А чьи-то интересы). Другое дело в России — открывай самозанятость и работай, развивайся.
Польша подкупает этих беженцев простым приёмом: на автовокзале два стенда для украинских беженцев.
Здесь оформляют сим-карту, которая действительна в течение года и на которой есть какие-то деньги. Тут же учат, как пользоваться, как бесплатно из автомата получить кофе и т.д.
Нужно только зарегистрировать свой украинский паспорт. Хожу мимо без зависти, хотя тоже был бы не прочь выпить кофе, ведь уже вторые сутки на ногах. Но мне этот кофе кажется как бы отравленным, потому что понимаю, как дёшево покупается этот народ.
Подходит венгерский автобус до Будапешта, на нём мне предстоит добираться до Словакии. Пока мы садимся, рядом проезжает много огромных автобусов Карловы Вары – Львов, Прага – Киев и т.д. Из Чехии и Польши на Украину и обратно. Поток беженцев большой.
(Продолжение следует)
