Если в мире есть птицы, которые говорят по-русски, то это — соловьи...
Потому что нет птичьей речи более близкой русской душе, чем речь соловьиная. В печали ли, в тоске ли, в радости ли, в невнятном ли томлении чувств песня соловьиная равно близка и понятна русскому человеку, равно дорога и любима.
Соловей-разбойник, говорите? Нетушки! Соловей-волшебник!
А что, спрашиваете, если песни соловьиные любимы грузином? Или таджиком? Или немцем? Они что — больше не грузин? не таджик? не немец?
Конечно же, грузин, таджик, немец.
Но если он при этом скажет, что русский — я согласно кивну.
Перекличку птичью слышу,
разбираю птичью речь,
соловьиной песней вышит
день мой...
Надо бы сберечь
эту вышивку простую
на холсте души моей.
Если в жизни затоскую –
спой мне снова, соловей…
(с)