Наверняка, многие из Вас, кто искал своих предков-военных в метрических книгах XIX столетия (1830-50-е годы), обратили внимание на одну особенность. В метриках фигурировали различные нижние чины, однако далеко не все, кого забирали ранее в рекруты.
Отметит местный священник в записи одного такого нижнего чина – например, как восприемника при крещении у знакомых односельчан или родственников. Или рождение ребёнка зафиксирует у него же, или смерть какого-нибудь члена семьи (жены или детей). А другого такого же, который был отдан в рекруты в один год вместе с ним, или даже раньше, в метриках нет.
Естественно, у исследователя тут же возникает вопрос: а как мог такой нижний чин оказаться на родине, если отслужил всего 5 или 10 лет? Срок для выслуги бессрочного отпуска (20 лет беспорочной службы) у него ещё не вышел, да и отставка быть не могла, т.к. записан как «временно-отпускной».
В общем, почему одних нижних чинов мы находим в метриках, а других - нет?
Всё дело в том, что в записях мы встречаем не всех подряд, а, действительно, «избранных» нижних чинов. Однако отмеченные в записях солдаты заслужили это не своей отменной службой, а всего лишь плохим состоянием здоровья!
При этом, как это не покажется странным, чем хуже было состояние здоровье нижних чинов, тем ценнее такая информация оказывается для исследователя. Ведь практически единственным источником, рассказывающим о имевших место болезнях, являются записи о смерти – 3-я часть метрических книг!
Так, с 28-го января 1836 года расслабленным и истощённым нижним чинам полагался кратковременный отпуск «для восстановления сил». Срок такого отпуска на родину установлен был годичный или полугодичный, смотря на степени изнурения.
Таким образом, до 15-го мая 1856 года, т.е. до появления Высочайше утверждённых Правил для увольнения нижних чинов в отпуски и отставку, все те солдаты, которых приходской священник удосужил своей отметкой, как находящихся в отпуске, имели проблемы со здоровьем.
Ухудшение состояния могло произойти в любой момент, в т.ч. и в отпуске. Поэтому для подтверждения болезни требовалось заключение врача.
Так, в 1847 году Рязанская Врачебная Управа на своих заседаниях вынесла решения, которые касались состояния здоровья нижних чинов, находившихся в отпусках (из них, в годовом отпуске – 7-ми и в бессрочном – 3-х):
А., Находящихся в годовом отпуске -
1) Данилы Краюшкина, Черноморского Линейного батальона № 13 рядового;
2) Герасима Миронова Кочеткова, Карабинерного Гросс-Герцога Фридриха Мекленбургского полка рядового;
3) Ильи Иванова, Гусарского Его Императорского Высочества Герцога Максимилиана Лейхтенбергского полка рядового;
4) Ивана Силантьева, Гвардейской инвалидной № 6 роты рядового;
5) Степана Тимофеева, Гренадерского Эрц-Герцога Франца-Карла полка рядового;
6) Ивана Харитонова, Гренадерского Его Величества Короля Прусского полка рядового;
7) Терентия Иванова, Гренадерского Эрц-Герцога Франца-Карла полка рядового;
Б., Находящихся в бессрочном отпуске -
8) Герасима Сафонова, 5-го батальона Вологодского Пехотного полка унтер-офицера;
9) Ивана Кондратьева, Архангелогородского Пехотного полка рядового;
10) Фёдора Евтеева, уволенный за сокращённый срок службы из Белозерского Пехотного полка рядового.
Что происходило в дальнейшем с нижними чинами, которых Командиры Гарнизонных батальонов направляли на медицинское освидетельствование? Какой процент из них признавался способными к продолжению службы, а сколько - неспособными?
****
Едва ли не главной причиной неспособности нижних чинов к продолжению службы был ревматизм суставов (как правило, больше в ногах).
Так, Командир Рязанского Гарнизонного Батальона своим отношением в Рязанскую Врачебную Управу от 2-го января 1847 года за № 10, просил освидетельствовать находящегося в годовом отпуску Черноморского Линейного батальона № 13 рядового Данилу Краюшкина «для испытания болезни его, ломоты в ногах».
Краюшкин был препровождён в Рязанскую Градскую больницу, откуда возвращён при отношении от 22-го декабря 1846 года за № 2013, в котором сказано, что «он, Краюшкин, действительно, одержим ломотой в ногах». По итогам, Командир Рязанского Гарнизонного Батальона просил Врачебную Управу «вновь освидетельствовать его, Краюшкина, при подпоручике Халецком, в болезни и способности к армейской службе».
При вторичном освидетельствовании Краюшкин оказался «також, как и прежде, при удовлетворительном общем состоянии здоровья, жалующимся на боль и ломоту в ногах, препятствующую свободному сгибанию ног в коленях и движению, без всяких наружных знаков той боли, а потому, Врачебная Управа, вследствие отзыва Конторы Градской Больницы, признаёт рядового Краюшкина неспособным следовать к месту своего служения, но годным, по излечению его болезни, к армейской службе…» .
Как видно, рядовой Краюшкин, отправленный в отпуск по состоянию здоровья осенью 1846 года (видимо, из-за ревматизма), на отдыхе занемог ещё больше. Поскольку срок его пребывания в отпуске близился к концу (весна 1847 года), а выздоровление так и не наступало, необходим был медицинский осмотр и заключение врача. Краюшкин был признан годным к продолжению службы, но неспособным следовать к месту служения, что говорило о том, что, скорее всего, отпуск ему продлили.
Другой причиной внезапной неспособности к военной службе могло стать резкое ухудшение зрения, грозящее в перспективе полной слепотой. Так, на заседании Рязанской Врачебной управы 9-го апреля 1847 года было рассмотрено отношение Командующего Рязанского Гарнизонного батальона от 2-го апреля за № 421, в котором он просил «уволенного в годовой отпуск из Карабинерного гросс-герцога Фридриха Мекленбургского полка рядового Герасима Миронова Кочеткова в слабости зрения и способности к службе». При обследовании обнаружилось, что «у Кочеткова, в правом глазу зрачок чрезвычайно расширен и явственно чрез оный видна катаракта, равно и в левом при натуральном расширении зрачка видно потемнение глазного хрусталика, от чего имеет очень слабое зрение, а потому и к службе неспособен» .
Ещё одной причиной неспособности могла стать полученная травма. Так, на заседании управы 16-го апреля рассматривали дело 38-летнего Ильи Иванова, «находящегося в годовом отпуску Гусарского Его Императорского Высочества Герцога Максимилиана Лейхтенбергского полка рядового».
Иванов должен был возвратиться «обратно в полк для дослужения на бессрочный отпуск», однако стал жаловаться «на головную и грудную боль от ушиба головы лошадью». В результате он имел «трясение головы и большое заикание от той же причины». Было принято решение отправить Илью Иванова на испытание в Градскую больницу. В журнале заседания управы 14-го мая записано, что он «подвержен судорожным непроизвольным подёргиваниям головы в обе стороны в правую и левую, с такого же рода подниманием обоих плеч, состоящие в … скоротечном наклонении её то на ту, то на другую из упомянутых сторон, и последующем за тем такого же рода выпрямлении её, что повторяется с краткими промежутками времени спокойного и прямого её положения; сверх того сильно заикается. По каковым припадкам он, Иванов, признаётся неспособным ни к какой службе» .
Ещё одной причиной неспособности могла стать запущенная болезнь. Так, на заседании управы 8-го мая было рассмотрено дело Ивана Силантьева, рядового Гвардейской инвалидной № 6 роты, которого необходимо было освидетельствовать «в способности к Гвардейской службе и может ли пешком следовать к месту служения». В результате проведённого освидетельствования выяснилось, что
«… он, Силантьев, слаб сложением и худосочен, от последствия венерической болезни, имеет в настоящее время на голове костяные наросты и неровные язвы с истечением гнойной худокачественной материи; на плечевом правом суставе мягкая, большая, величиной с куриное яйцо зыблющаяся опухоль; на левой голени большой костяной нарост; на спине язва в ладонь; обе голени истощены, притом страдает застарелой венерической ломотой в ногах, от чего не имеет в них надлежащей крепости, почему не способен к Гвардейской службе и следовать в путь пешком не может…» .
На заседании управы 1-го июля рассматривалось дело рядового Гренадерского Эрц-Герцога Франца-Карла полка Степана Тимофеева, которого необходимо было освидетельствовать «в способности к продолжению армейской службы», поскольку его подозревали в помешательстве ума. В журнале записано:
«… рядовой Тимофеев одержим сильным хроническим воспалением печени, которое выражается опухолью в правом подреберье, при давлении болью, бледно-желтоватым изветом лица, горьким вкусом, языком, покрытом желтоватой корой, сухой кожей, лихорадочным пульсом и жаром во всём теле, худым аппетитом и запором на них от волнения крови и жара в целом теле временно бывает дурнота в голове лихорадочный бред…».
28-го августа рассматривалось дело рядового Гренадерского Его Величества Короля Прусского полка Ивана Харитонова, который должен был «следовать на практические учения». Его рекомендовалось от занятий освободить
«… от роду ему, Харитонову, около 36 лет, телосложения умеренно крепкого; на всём теле чесоточная сыпь; от простуды имеет ломоту в обоих ногах и потому хромает, почему к сбору для практических упражнений следовать не может…» .
Ещё четверых нижних чинов требовалось освидетельствовать в «способности к продолжению воинской службы».
17-го сентября управа рассматривала дело рядового Гренадерского Эрц-Герцога Франца-Карла полка Терентия Иванова. Выяснилось, что «Иванов одержим параличом обоих рук» и рекомендовалось «для большего удостоверения» отправить его «в Рязанскую Градскую Больницу на испытание» .
8-го августа рассматривалось дело рядового Архангелогородского Пехотного полка Ивана Кондратьева:
«… Кондратьев на правый глаз слеп совершенно, от бельма, закрывающего весь зрачок, в левом глазу такое же образуется бельмо на самой середине зрачка, по причине которого неясно и весьма слабо видит предметы, а потому следовать к сбору для практических упражнений не может, и ни к какой службе не способен…»
22-го ноября рассматривалось дело уволенного за сокращённый срок службы рядового Белозерского Пехотного полка Фёдора Евтеева:
«… от роду ему, Евтееву, 35 лет, телосложения крепкого, удушлив и движения скорого производить не может, а потому службу может нести только в Инвалидах…» .
Единственный, кто был признан способным - унтер-офицер 5-го батальона Вологодского Пехотного полка Герасим Сафонов, «состоящий под судом за кражу денег и имущества», чьё дело рассматривалось 14-го июля. У него имелись небольшие раны и царапины, но общего расстройства замечено не было:
«…от роду унтер-офицеру Сафонову около 47 лет, телосложения … крепкого, на правой части лба поперечный небольшой рубец, по объявлении его, от контузии, длиною в вершок, шириной в 1/8 доли вершка, и другой такой же величины на правой брови, в состоянии здоровья никакого расстройства не замечено, а потому признаётся к службе способным…» .
****
В целом, можно констатировать, что абсолютное большинство нижних чинов, которых Командиры Гарнизонных батальонов по необходимости подвергали медицинскому освидетельствованию, были вынуждены распрощаться с военной службой.
Так, в нашем случае, пятеро получили полное освобождение по причине расстроенного здоровья:
- Кочетков и Кондратьев - по слабому зрению;
- Илья Иванов - от удара лошадиным копытом по голове, от чего заимел «трясение головы» и заикание;
Силантьев – по запущенной венерической болезни;
Терентий Иванов – по причине паралича обеих рук.
Харитонов был освобождён от практических занятий в виду ломоты в ногах и хромоты, а Краюшкин - временно, до полного излечения, получил освобождение по ревматизму.
Лишь двое были признаны способными продолжать армейскую службу:
- Фёдор Евсеев был признан способным к службе лишь в инвалидной команде,
- а 47-летний унтер-офицер 5-го батальона Вологодского Пехотного полка Герасим Сафонов был обязан вернуться к прежнему месту квартирования полка.