(некое предисловие от автора) Видите, в чём дело. Время в Кособучихе нашему осмыслению не подлежит. Так же как и наше время для кособучинских — отхожий промысел. Посему мы на Страстной, а в Кособучихе — Введеньё. И всё тут, по лавкам семеро одного не ждут.
Итак...
Пришло Введеньё — принесло леденьё.
Пошли бабы бельё полоскать. Дед Матузя им с берега сигналит, мол, праздник, не к чему за бельё браться. Бабы упрямые, шуруют к проруби, а её и нет! Заволокло зеркальной дымкой. Из-под дымки глаза таращит Степан Степаныч Хитрован-Жукожор — кособучинский голавель. Бабы ему кланяются, просят разрешения лед долбить. Степан Степаныч ходит важно взад-вперед, головой кивает, баб подгоняет. У нас на Введеньё днем и Месяц ясный и красно Солнышко вместе толкутся, а то в подкидного заладят. Месяц — шулер известный, пять тузов за пазухой, да Солнышку любезно проигрывать. Хохочет и лучами плещет, опять обманул меня, Месяц Месяцович. Тот закручинится, рожок выставит, и давай Солнышку бока подпирать. Не дразнись, ласковое моё.
Бабы окунули белье в прорубь — и давай валандать. Вытащат — окунут, окунут — вытащат. От рук — пар, во рту — песни, так и дымится, так и выпархивают.
Хитрован-Жукожор уж извертелся весь. О тряпки трется, полоскать мешает, бабы его маленько шпыняют, студеным ситцем по холке охаживают. Степан Степанычу всё забава! Вьётся меж красных ладошек, да похрюкивает, как порося.
Воротятся бабы домой, дед Матузя им крапивного настою подаст. Бабы выпьют — терпко, душисто.
Потом приладят ладоши к щекам, и задумаются о мире гречишном. Сквозь дверную щель валит дымный введенский воздух. В проруби сонно похрюкивает Степан Жукожор. Солнышко с Месяцем сто первую партейку заканчивают, все милуются. Звёзды посыпались на ночные щёчки, как веснушки по весне. И кто-то в тишине глазищами – хлоп-хлоп, укутается в салоп, и деликатно подкашливает.
Так и живём — белье полощем, крапивной согреваемся, Пречистой молимся. Тихо зимой в Кособучихе, как у Христа за пазухой, тепло и сердешно. И то сказать — на кособучинских весь мир некрещёный смотрит. А крещёный — тот давно подался в наши обители.
Слухом земля полнится, а причудами свет!