Видимо, не зря с подачи одного юмориста Россию называют страной с непредсказуемым прошлым. Наверное, ни в одной стране мира столько раз не переписывали отечественную историю в угоду тому или иному правителю, сколько в России.
В данном очерке я расскажу о второй династии русских царей, о которой почему-то забывают. Считают, что на Руси правили только Рюриковичи да Романовы. А Годуновых куда дели? Да, да, именно Годуновых, ибо царь Борис Годунов передал власть своему сыну Фёдору, а передала ему царский скипетр его сестра, Ирина, бывшая супругой последнего царя из династии Рюриковичей Фёдора Ивановича.
Николай Карамзин в своей «Истории Государства российского» высказал такую мысль: «Если бы Борис родился на престоле, то заслужил бы имя одного из лучших венценосцев в мире; но, рождённый подданным, с необузданной страстию к господству, не мог одолеть искушений там, где зло казалось для него выгодою, – и проклятие веков заглушает в истории добрую славу Борисову».
Под проклятием придворный историк, вероятно, имел ввиду якобы убийство по приказу Годунова младшего сына царя Ивана Грозного и потенциального конкурента на власть. В настоящее время историки и медики-криминалисты пришли к выводу, что там действительно произошел несчастный случай: страдавший эпилепсией восьмилетний царевич 15 мая 1591 года в Угличе во время игры с ножичком, «в тычку», при неизвестных обстоятельствах погиб. Мать царевича и ее родня распространили слухи о том, что царевич был убит «служилыми людьми» из Москвы. В Угличе вспыхнул бунт, в результате которого были убиты служилые люди Осип Волохов, Никита Качалов и Данила Битяговский. Следственная комиссия, сформированная для выяснения обстоятельств гибели Дмитрия и возглавляемая боярином Василием Шуйским, установила, что царевич, страдавший приступами эпилепсии играя с ножичком, нечаянно ткнул себя в горло.
К тому же, о какой потенциальной конкуренции между Годуновым и царевичем Дмитрием за престол могла идти речь в 1591 году, когда у царя Фёдора Ивановича и его супруги Ирины Годуновой вполне еще мог родиться наследник? Ведь родила же царица Ирина на следующий год после этой трагедии дочь, которую назвали Феодосией (девочка, правда, скончалась, не дожив и до своего двухлетия, но в то время смерть детей даже в царских семьях была не редкость). Значит, мог у царствующей пары появиться и еще ребенок, наследник престола.
Итак, в ночь с 6 на 7 января 1598 года царь Фёдор неожиданно скончался. Именно, что неожиданно, поскольку позднейшие антропологические исследования останков царя показали, что он был здоровым человеком без врожденных патологий. А причина его смерти так и осталась неизвестной. Предполагают, что царь мог стать жертвой какой-либо эпидемии. К примеру, в то время по Московии гуляла легочная чума, выкашивавшая население страны. Эта болезнь начиналась внезапно, с резкого толчка под лопатку. Мгновенно у заболевшего поднималась температура, начинался кашель с кровью, и через пару дней он умирал. Лечить эту болезнь тогда не умели. Косвенно подтверждает эту гипотезу и тот факт, что лекари не допустили царицу Ирину проститься с умирающим мужем.
Утром 7 января глашатаи официально объявили о смерти царя Фёдора Ивановича и восшествии на престол царицы Ирины Фёдоровны по воле ее супруга, зафиксированной в духовной грамоте, согласно которой царь Фёдор «учинил» после себя на троне жену Ирину, а Борису «„приказал“ царство и свою душу». К сожалению, до наших дней этот документ не дошел. Но сомневаться в его существовании не приходится, поскольку царь Фёдор уже давно приучал подданных к мысли о том, что он правит не один, а вместе с женой. В официальных грамотах употреблялась такая трафаретная фраза: «Се яз царь и великий князь Феодор Иванович всея Руси со своею царицею и великою княгинею Ириною».
Более того, источники сообщают, что после смерти царя Фёдора «подданных заставляли принести присягу на верность патриарху Иову и православной вере, царице Ирине, правителю Борису и его детям».
Воцарение Ирины Фёдоровны, казалось бы, должно было бы устроить всех: и ее многочисленных родственников, поскольку позволяло им остаться у престола; и многих представителей знати, привыкших к стабильному положению; и духовенство, поскольку монахи и церковные деятели хорошо знали о широкой благотворительной деятельности царицы; и простых людей, боявшихся резких перемен в правительстве.
И сразу после похорон Фёдора Ивановича подданные начали давать присягу своей государыне. По традиции было решено заменить воевод в стратегически важных городах, Смоленске и Пскове, поскольку возможны были провокации со стороны соседних держав. И вот здесь обнаружилось недовольство новым положением вещей у игравших не последнюю роль в государстве князей и бояр. Находившийся в Смоленске воевода, князь В. В. Голицын отказался выполнять распоряжение царицы и тут же начал местническую тяжбу с прибывшим из Москвы князем Т. Р. Трубецким. Псковский воевода князь В. И. Буйносов отказался передавать дела новому воеводе А. И. Голицыну. Вслед за ними местнические разборки устроили и воеводы других городов. Все это весьма удручало царицу Ирину, находившуюся в те дни в глубоком трауре.
В Разрядной книге по этому поводу записано следующее: «По преставлении… царя Федора Ивановича… посыланы были воеводы по городам на Литовскую и на Немецкую украину для укрепления Московского государствия от погранишных государств по приказу государыни царицы и великой княгини Ирины Федоровны всеа Руси… И по государыни царицы и великие княгини указу боярин князь Федор Иванович Мстиславской с товарищи сказывали патриарху, что по указу государыни царицы и великой княгини велено быть во Пскове боярину и воеводам князю Ондрею Ивановичю Голицыну да князю Василью Буйносову Ростовскому. И князь Василей Буйносов государыни царицы и великие княгини указу не слушает, з боярином со князем Ондреем Голицыным быть не хочет, и дел с ним никаких не делает… И по государыне царице и великие княгине указу бояре князь Федор Иванович Мстиславской с товарищи сказывали Иову патриарху, что по указу государыни царицы велено бытии в Смоленску боярину князю Тимофею Романовичу Трубецкому да воеводе князю Василью Васильевичу Голицыну; и князь Василей Голицын со князь Тимофеем не хочет быть и дел с ними никоторых не делает» (Разрядная книга 1475–1605. T. IV. Ч. 1. М., 1994. С. 3–7).
Царица Ирина, узнав о непокорстве воевод, поняла, что управление государством будет для нее непосильным бременем, и приняла твердое решение уйти в монастырь. Об этом она заявила на заседании Боярской думы 15 января, издав свой последний указ о том, что вопрос о новом царе должен будет решить Земский собор. На него следовало собрать представителей духовенства во главе с патриархом Иовом, членов Боярской думы, служителей царского двора и выборных делегатов от всех крупных городов, по 10–15 человек от каждого. Кстати, именно Годунов еще в годы правления царя Фёдора, в 1589 году, вернул стране институт патриаршества, первым патриархом стал его сторонник Иов.
В тот же день Ирина Фёдоровна отправилась в Новодевичий монастырь и приняла в нем постриг под именем инокини Александры. Вместе с ней поехал и Борис Фёдорович Годунов, собиравшийся прислуживать сестре. Временным правителем страны по существовавшей традиции стал патриарх Иов, а помощниками его являлись Боярская дума и руководители приказов. При этом отмечу, что во всех этих органах ведущую роль продолжали играть Годуновы и их ближайшие родственники.
Стоит подчеркнуть, что, согласно историку Р.Г. Скрынникову, специалисту по той эпохе (монография «Борис Годунов»), «Борис, по свидетельству его собственной канцелярии, оказался при дворе подростком, а его сестра Ирина воспитывалась в царских палатах с семи лет». То есть, брат с сестрой Годуновы были привечены еще грозным царем Иваном Васильевичем, и свое детство и отрочество провели при царском дворе и при царском пригляде. А затем Ирина Годунова в 1580 году выходит замуж не за кого-нибудь, а за наследника престола — царя Фёдора Ивановича и становится царицей. А любимец Грозного Борис в 1584 году приставлен к его сыну Фёдору Ивановичу в качестве ближайшего помощника и советника. Вдобавок, в 1571 году он женится на дочери приближенного царя, главного опричника Малюты Скуратова, Марии Григорьевне Скуратовой-Бельской.
Соответственно, семейство Годуновых не вдруг появилось во главе государства, и даже породнилось с Рюриковичами.
Более того, тот же Р. Г. Скрынников свидетельствует: «Родоначальником семьи считался татарин Чет-мурза, будто бы приехавший на Русь при Иване Калите. О существовании его говорится в единственном источнике — «Сказание о Чете». Достоверность источника, однако, невелика. Составителями сказания были монахи захолустного Ипатьевского монастыря в Костроме. Монастырь служил родовой усыпальницей Годуновых. Сочиняя родословную сказку о Чете, монахи стремились исторически обосновать княжеское происхождение династии Бориса, а заодно извечную связь новой династии со своим монастырем. Направляясь из Сарая в Москву, утверждали Ипатьевские книжники, ордынский князь Чет успел мимоходом заложить православную обитель в Костроме... «Сказание о Чете» полно исторических несообразностей и не заслуживает ни малейшего доверия».
Кстати замечу, что именно в этом «захолустном Ипатьевском монастыре в Костроме» нашли и первого царя из следующей династии – Романовых. Вот вам и очередное стечение обстоятельств.
Земский собор избрал на царство Бориса Годунова. Таким образом, Борис Фёдорович Годунов стал первым царем, получившим трон не по наследству, а будучи демократически избранным волеизъявлением представителей разного класса русского общества. И история показала, что выбор этот себя во многом оправдал. Годунов показал себя просвещенным и дальновидным государственным деятелем.
Однако, такое решение явно не понравилось целой группе бояр, считавших Годунова узурпатором, и они сговорилась подорвать его авторитет. Но Борис, в отличие от сестры, не стал с ними церемониться: он изгнал из Москвы своих противников, в первую очередь, семейство Романовых, и стал фактическим правителем России. Пострадали также знатнейшие из Рюриковичей князья Шуйские, двое из них, по преданию, были в ссылке умерщвлены, а остальные жили в постоянном страхе от Годунова. И прочая княжеская знать была в постоянном подозрении у Годунова, ради этого он даже создал обширную систему шпионажа и безжалостно преследовал тех, кого подозревал в измене. Эти меры, однако, только усилили враждебность бояр к нему.
Получив государство, расшатанное и разоренное опричниной и тяжелыми войнами, Годунов приложил все свои способности к тому, чтобы успокоить страну и поднять ее благосостояние. По свидетельству современников, он достиг в этом деле значительных успехов. При нем поднялась торговля, уменьшились недоимки, наполнилась царская казна. Вместо казней и оргий Грозного наступила тишина и спокойствие: люди «начаша от скорби бывшия утешатися и тихо и безмятежно жити». Подданные отдавали справедливость управленческим дарованиям и уму нового царя, его хвалили даже и те, которые были его политическими врагами. Никто еще не предчувствовал скорого наступления больших бедствий для государства.
Годунов даже отложил церемонию венчания на царство, узнав, что на Москву двинулось войско крымского хана Казы-Гирея. В мае 1598 года он отправился в поход во главе русской рати. Но, битва так и не состоялась, от Казы-Гирея прибыли послы с предложением заключить мир. Тем не менее, в Москве Бориса встретили как настоящего победителя. Венчание на царство состоялось 11 сентября 1598 года. На пышной церемонии Борис громко заявил, что во время его правления в стране не будет «сирых и бедных». Столь смелое обещание вызвало восторг москвичей.
Годунов вел успешные военные действия, развивал внешнюю торговлю, строил многочисленные оборонительные города и крепости; столкновение со Швецией окончилось возвращением под московскую власть городов, потерянных Грозным (Иван-города, Яма, Орешка, Корелы); и, наконец, окончательное покорение Сибирского ханства, в котором были построены русские крепости со «стольным» городом Тобольском во главе. Был заключен вечный мир с Литвой, наладились дружеские отношения с Данией. Борис даже планировал отдать свою дочь Ксению замуж за принца датского Иоанна. Но, свадьба не состоялась из-за внезапной смерти молодого жениха.
Внутри страны Годунов продвигал интересы служилого дворянства, реформировал судебную систему, позволил строить лютеранские церкви и, с целью получения власти на Балтийском море, вступил в переговоры о приобретении Ливонии. Важны также и его указы о крестьянах.
И это именно Годунов, а не Пётр I, первым отправил на обучение в европейские университеты русских дворян. Правда, из 18 отправившихся за рубеж «грызть науку» «боярских детей» (дворян), ни один назад не вернулся. Но это уже не вина царя Бориса – в стране начинались смутные дни.
Однако в самом начале XVII века начались стихийные бедствия, справиться с которыми одному человеку, даже если это царь огромной империи, не под силу. Метеорологи называют это малым ледниковым периодом, охватившем в первые годы XVII века практически всю Европу. Крестьяне по всему Европейскому континенту сталкивались с одними и теми же явлениями: сокращением продолжительности теплых летних сезонов, проливными дождями, сильными морозами и обильными снегопадами. Обычно на каждое десятилетие приходилось два-три холодных и дождливых лета. Как правило, плохие годы чередовались с хорошими, и земледельцы покрывали потери следующим урожаем. Но когда бедствия губили урожай на протяжении двух лет подряд, мелкое крестьянское производство разорялось.
Николай Карамзин описывает этот период так: «Весною в 1601 году небо омрачилось густою тьмою, и дожди лили в течение десяти недель непрестанно, так что сельские жители пришли в ужас».
Страна пережила три неурожайных года. 1601-1603 годы запомнились в русской истории как время «Великого голода».
Летом 1601 года начались затяжные дожди. Небо затянуло тучами на долгие недели. Когда ливни, наконец, прекратились, в сентябре грянули ранние морозы и выпал снег. Урожай озимых был уничтожен на корню. Запасы сена почти полностью сгнили, оставив скот на зиму без еды.
Весной следующего года оголодавший народ принялся за обработку земли в надежде получить хоть какой-то урожай и накормить умирающие семьи. Однако ситуация повторилась. Три голодных года подряд привели к тому, что русский народ пребывал на грани отчаянья. Именно в это время появилась печальная поговорка «Полынь да лебеда — крестьянская еда».
Цены на хлеб выросли в десятки раз. Церковный деятель того времени Авраам Палицын писал, что за это время в Москве жертвами голода стали не менее 127 000 жителей.
По стране были разосланы специальные агенты для выявления хлебных запасов. Но Россия – есть Россия. Немало хлеба, проданного по твердым ценам из государственных житниц, попало в руки спекулянтов. Страшной нуждой старались воспользоваться многие алчные люди, припрятав в закромах хлеб в ожидании еще большего повышения цен. По словам голландского купца Исаака Массы, «даже сам патриарх Иов, имея большой запас хлеба, говорил, что не хочет еще продавать его в ожидании цены». Чтобы пресечь деятельность спекулянтов и мошенников, было казнено нескольких столичных пекарей, наживавшихся на выпечке хлеба, но ничего не помогало: повторный неурожай свёл на нет все усилия властей.
Природа оказалась беспощадной к Годунову: три года – это уже перебор!
Тем временем, подбрасываемые противниками Годунова, по городу пошли слухи о том, что избран на царство Борис был незаконно, вот и наступила расплата за это. Чтобы хоть как-то укрепить свой серьезно пошатнувшийся авторитет, Годунов приказал открыть царские амбары и раздать зерно голодающим. Правда, зерна на всех не хватило, зато вызвало множество бунтов, в Москву потянулись люди со всех окрестных сел.
В городах и деревнях уже давно съели всех животных, включая домашних кошек, бродячих псов и даже крыс. Как только последние запасы иссякли, началось людоедство. Крестьянки заманивали путников в избы, убивали, а трупы складывали «на мороз», чтобы не портились.
Съедали не только заблудившихся странников, но и членов своих собственных семей, стариков и детей. Деревенские мужики, не в силах дольше терпеть, убегали в леса и присоединялись к вольным казакам, которые все сильнее бесчинствовали на дорогах. Ситуация в стране все время накалялась. Ко всем этим бедам прибавилась вспыхнувшая в разгар голода холера. Волна недовольства вылилась в несколько массовых восстаний.
Одно из крупнейших восстаний, под руководством атамана разбойников Хлопка Косолапа, в 1602-1603 годах охватило 20 уездов юга и центра России. Разбойники бесчинствовали страшно. Численность отряда Хлопка составляла порядка 600 человек, однако повстанцев повсеместно поддерживало крестьянское население, бежавшее от своих хозяев. Годунов даже восстановил на некоторое время право крестьян уходить от помещиков в осенний праздник Юрьев день: «Сильно бы дети боярские крестьян за собой не держали и продаж им никоторых не делали, а кто учнет крестьян грабить и из-за себя не выпускать, и тем от нас быти в великой опале». Все эти угрозы не могли испугать дворян, коль скоро дело касалось доходов. Без крестьян мелкого помещика ждала нищенская сума. А о каких-либо серьезных санкциях против дворянской массы, составлявшей социальную опору крепостнического государства, не могло быть и речи. Правда, в 1603 году закон о Юрьеве дне не был подтвержден. Борис Годунов признал неудачу своей крестьянской политики.
Да и доверие народа к царю было уже безвозвратно утеряно. Бунты продолжались.
Как писал позднее уже упоминавшийся Исаак Масса, приезжавший в Московию по торговым делам, в народе активно ширились слухи, будто знатные господа имеют хлеб в закромах, но специально его придерживают и не продают. Доходило до того, что зерно якобы просто сгнивало в подполах и амбарах, в то время как сотни тысяч людей умирают и предаются каннибализму.
По словам очевидцев, люди на улицах Москвы, лежа на земле, щипали траву, как скот. Сено находили во ртах мертвецов, падавших прямо на площадях. Грабежи, убийства и людоедство стали обычным делом. По свидетельству «Нового летописца», мужчины уходили из семей и умирали на стороне. Ели «псину и мертвечину», древесную кору, «водные коренья» и даже человеческие экскременты.
Постояльцы стали бояться останавливаться в гостиницах, чтобы их не задушили и не пустили на мясо для пирогов. Зимой обнищавшие люди стали толпами замерзать на дорогах.
Так, по свидетельству француза Я. Маржерета, жившего в то время в Москве, «в сии три года случались злодейства, почти невероятныя.... Я сам видел ужасное дело: четыре женщины... быв оставлены мужьями, решились на следующий поступок: одна пошла на рынок и, сторговавши воз дров, зазвала крестьянина на свой двор, обещая отдать ему деньги, но лишь только он сложил дрова и явился в избу для получения платы, женщины удавили его и спрятали тело в погреб, чтобы не повредилось: сперва хотели съесть лошадь убитого, а потом приняться за труп. Когда же преступление обнаружилось, они признались, что умерщвленный крестьянин был уже третьею жертвою».
Год 1604-ый стал той «последней каплей», от которой чаша терпения измученного народа переполнилась. Лето того страшного года оказалось самым холодным за всю историю Русского государства. Приезжавшие в Московию иностранцы поражались стоявшей в июле погоде – на улицах лежали сугробы, доходившие взрослому мужчине до колена. Крестьяне ездили на зимних санях с полозьями. Холод стоял такой, что птицы падали на лету. И снова ни о каком урожае и речи быть не могло.
Голод стал стихать лишь к 1604 году, когда Годунов догадался начать скупать хлеб в отдаленных областях России, где его хватало, и продавать затем за половинную стоимость в Москве и других городах.
Но народ с отчаяньем понимал: дальше его ждет настоящий апокалипсис.
И он случился. Начался период, который в русской истории зовется «Смутным временем». Страну сотрясали восстания, природные катаклизмы, войны с поляками и шведами. Все это в итоге вылилось в тяжелейший экономический и государственно-политический кризис.
Снова поползли слухи о том, что законный наследник Дмитрий, младший сын Ивана Грозного, не убит в 1591 году в Угличе, а жив и даже намерен вернуться в Москву, чтобы занять престол. Вскоре такой человек, действительно, появился. В начале 1604 года Годунову доставили письмо из Нарвы, в котором сообщалось, что Дмитрий собирает войско. Даже сообщения о том, что за царевича выдает себя беглый монах Чудова монастыря Григорий Отрепьев, не могли погасить в народе веру в то, что настоящий правитель жив и «добрый царь» скоро вернется в столицу.
В октябре 1604 года войско Дмитрия-самозванца двинулось на Москву. В начале следующего года армия Годунова смогла дать отпор самозванцу, но проблемы это не решило. Со всей страны к Дмитрию стекались сторонники, готовые оказать ему помощь. Доведенный до отчаяния народ уже мало задумывался над тем, является ли Дмитрий настоящим наследником или под его именем скрывается самый обычный самозванец.
Хозяйство огромной страны пришло в полнейший упадок. Пашни сократились в 20 раз. Вымерло, бежало в разбойничьи отряды, погибло в войнах и пропало без вести, по некоторым данным, порядка 75% крестьян. От последствий тех событий Россия еще долго приходила в себя.
Все эти проблемы серьезно сказались на здоровье Годунова, события последних лет не прошли бесследно.
13 апреля 1605 года царь почувствовал себя плохо — после обеда у него пошла носом кровь, а вскоре за этим отнялся язык. Вызванные во дворец медики уже не застали Годунова в живых. Сразу возникло много разных версий. Одни шептались, что царя отравили, другие — что он покончил с собой, приняв яд. Высказал свою версию и Карамзин, посчитавший, что «удар, а не яд прекратил бурные дни Борисовы, к истинной скорби отечества». Апоплексическим ударом в карамзинские времена называли инсульт, клиническая картина которого хорошо видна из описания внезапной болезни Бориса.
Сначала его похоронили в Архангельском соборе Кремля, позднее прах Годунова был перевезен в Троице-Сергиеву лавру.
Подписывайтесь на канал, делайте ссылки на него для своих друзей и знакомых. Ставьте палец вверх, если материал вам понравился. Комментируйте. Спасибо за поддержку!
