– Спасибо тебе за вечер. Мне всё очень понравилось.
– Мне тоже. Это…
– Хочешь зайти? – не дает договорить и делает шаг в сторону, открывая проход в квартиру.
– Нет, извини. Не то чтобы я не хотел, просто… Мне правда пора. Спасибо за…
Мягкие девичьи губы прижимаются к нему и поглощают последние слова. А вместе со сдавленным вздохом улетучиваются и тревоги, что стаей черных ворон кружили над молодым человеком не один вечер, а, казалось, всю его жизнь. Внезапная легкость непривычна, он пошатывается и все же делает пару несмелых шагов в полумрак комнаты.
– Точно не хочешь остаться? Я отлично завариваю чай. Мы могли бы посмотреть фильм или полюбоваться звездами, читая друг другу рассказы. Что скажешь?
– Это очень заманчиво, ты и представить себе не можешь, какое усилие мне нужно делать, чтобы… – он запускает руку в волосы и сжимает их в кулаке так, что грозится вырвать. – Мне надо идти.
Тишина, повисшая в комнате после этих слов, давит на уши и лезет в легкие едким дымом. Она делает шаг назад и отпускает его рукава.
– Позвони мне. Я буду ждать новой встречи, как виккане – Солнечного Короля.
– Что?
– Нет, ничего. Иди. У тебя впереди длинная ночь. Спасибо, что проводил.
Дверь за ним закрывается сама собой.
– Зачем ты его привела? Хочешь, чтобы… этот запомнил, где ты живешь? – голос, доносящийся из темноты, пронизан отвращением к недавнему гостю.
– А может и хочу. Тебе-то какая разница? – она прикладывает к губам белое перо, и поцелуй отпечатывается на них смольной копотью.
– Ты что?..
– Да.
– Зачем?
Перо, воткнутое в округлый камешек с отверстием, она поджигает и ставит на подоконник. По ту сторону от окна. Коптящийся черный дым столбом поднимается в небо, где зажигаются первые звезды.
– Может, он мне нравится.
– Он-то? Не смеши меня.
– Прекрати решать за меня. То, что я не могу от тебя избавиться, еще не значит, что тебе все позволено.
– И все-таки. Почему он? Я бы понял, если бы твой проницательный взгляд пал на какого-нибудь ведьмака или юного вампирчика. Да даже нормал был бы лучше.
– Вот уж не начинай. Тебе напомнить, как ты изводил предыдущего? А он ведь был из нормалов.
– Он был придурком.
– Он просто тебе не нравился.
– Пожалей старика. Выбери кого-нибудь еще. Давай обсудим.
– Не хочу. Он мне нравится.
В повисшей тишине вдруг становится слышен отдаленный гул улицы. Он тише, чем днем, да и под крышу, пусть даже она не выше пятого этажа, долетают далеко не все звуки. Куда-то торопятся машины, с грохотом закрываются роллеты магазинов, гремит крышка мусорного бака…
– Верю.
Прервавшее тишину слово приводит девушку в ступор. Недопонимающе хмурясь, она вглядывается в темноту.
– Ты бы не забрала его проклятия, если бы он был тебе безразличен. Я могу во многом не соглашаться с тобой, но все же, знаю тебя как облупленную. Нечасто фамильяру доводится лицезреть рождение его мага.
Нечто теплое с тяжестью касается ноги ведьмы, и на окно, за которым коптилось перо, запрыгивает большой черный кот. Худой, с седеющей тут и там шерстью, он больше напоминал человека, запертого в кошачьем теле, нежели обычное животное. Взглядом зеленых глаз он вперяется в черный дым.
– Я ведь забочусь о тебе, – голос его тихим эхом отбивается от стекла, и снова повисает долгая пауза. Все их разговоры были больше похожи на театральную постановку, чем на разговор двух живых существ. – Бедный мальчишка. Но ты похоже и правда завладела его сердцем, раз уж он доверил тебе всю эту горечь.
– Я не хотела этого знать. Не хотела, чтобы мои способности как-то участвовали в моих отношениях.
– Они уже поучаствовали.
– Это другое.
– Такое труднее скрыть, чем прорицание.
– Знаю… Всё знаю, помню все наставления… Но погляди, как тяжело ему было. Я не могла оставить всё так.
– Твою мать это и погубило.
– Что «это»?
– Доброе сердце.
– Злое губит больше жизней.
Молчание подтверждает эти слова. Кот слишком горд, чтобы выразить свое согласие вслух. Но когда он не пререкается, это уже показатель.
Он вовсе не плохой, нет. Более того, он прав: он фамильяр, его работа – оберегать мага. В этом случае ведьму. Беречь от непредвиденных последствий, помогать советом, останавливать от необдуманных действий… Все же, фамильяры живут гораздо дольше обычных животных и даже людей, они владеют мудростью поколений и знаниями, недоступными даже сильнейшим магам. Их существование фактически невозможно с научной точки зрения – они потусторонние существа, духи, что на материальном плане существования принимают наиболее неприметную физическую форму. Обычно фамильяры приходят в мир, отвечая на способности, зародившиеся в маге, материализуются, как отражение этой самой магии, чтобы уравновешивать ее. Реже магия проявляется в человеке, отражая фамильяра. И совсем уникальны случаи, когда магия переходит по наследству – тогда фамильяр созерцает рождение своего мага, человека, обладающего способностями с пеленок.
– Скучаешь по ней?
– Да. Больше, чем по кому-либо еще. Но я правда счастлив, что могу видеть ее частичку в тебе. Конечно, ты не смогла ее застать, но поверь, тебе невероятно повезло быть ее дочерью.
– Знаю. Чувствую.
Перо догорает. Тонкая струйка дыма тянется от камня к небу, словно связывая их судьбы, постепенно белеет и вскоре тухнет.
– Так что ты собираешься делать с мальчишкой? Ты ведь не могла не заметить…
– Что он вервольф, да. У него еще не было первого превращения.
Напряжение, что, кажется, копилось на шерстинках кота с тех пор, как парень пересек порог, рассеивается с его вздохом.
– Значит, его нюх еще не так развит.
– Ты не понял. Я…
– Нет! – кот вскакивает на подоконнике и впивается когтями в дерево. Тут же начинает метаться из стороны в сторону, как тигр в клетке. – Ты не станешь этого делать. Я запрещаю. Это еще никогда не заканчивалось хорошо. В прошлый раз…
– В прошлый раз волчонок разорвал всю семью еще до того, как ритуал завершился, – закатив глаза, повторяет девушка фразу, которую слышала уже сотни раз. Затем проводит рукой по изогнутой спине фамильяра, прикосновение знакомой магии немного успокаивает его. – В прошлый раз не было связи. Тот маг просто схватил первого попавшегося вервольфа. Несчастное существо… Представляешь, как он был напуган? Первая метаморфоза сама по себе – огромный стресс, а тут еще и похищение какими-то странными людьми…
– Так ты начала с ним встречаться ради какой-то там связи? Это все равно слишком опасно, это…
– Я понимаю, к чему ты ведешь. Да, сначала я действительно взялась за это как за эксперимент, но потом… Со мной еще не случалось ничего подобного. Он милый, и заботится обо мне, и… ты бы видел, как он на меня смотрит.
С нежной улыбкой вспоминая о молодом человеке, ведьма открывает окно – фамильяра с подоконника практически сдувает, так быстро он спрыгивает на пол, – и осторожно берет закоптившийся камень. Свободной рукой она не глядя подволакивает к себе глиняный горшок, кладет камень туда и тут же присыпает его землей, одними губами произнося слова заклинания.
– Вервольфы прекрасно чуют магию. Именно поэтому их испокон веков и использовали, чтобы охотиться на таких, как ты.
– И как ты. Мы в одной лодке.
– Поэтому я и говорю об этом в тысячный раз. Моя жизнь мне еще дорога. Как и твоя.
– Мне тоже. Поэтому я и собираюсь приручить вервольфа. Назад дороги нет, он уже знает, где я живу. Где мы живем.
Порыв ветра, свистящий щелями в окне, сносит густые облака, копившиеся, казалось, из-за копоти проклятого пера, и открывает взору полной луны улицы ночного города. Серебристый свет льется на них, проникает в самые темные углы, раскрывает все самые страшные тайны…
– Идем. Нужно подготовиться, он скоро будет здесь.