У Ядвиги было очень много хозяйственных обязанностей, так что детей она видела сравнительно мало. Воспитание было перепоручено няне и гувернантке, между которыми царил дух агрессивного перемирия. Они не могли разговаривать друг с другом, потому что француженка, несмотря на занятия с Бобиком, которыми он гордился, но которые на самом деле были бессистемными и неэффективными, в русском языке продвинулась мизерно. Французский же Бобика, напротив, набирал форму.
Короткие часы, которые Ядвига посвящала детям, были для них чудеснейшими переживаниями. Она рассказывала сказки, или истории про Бога, или другие истории, написанные великими людьми. Наилучшими из них, без сомнения, были короткие истории дяди Толстого.
Самыми чудесными были вечера перед Рождеством и во время Двенадцати Священных Ночей. Темнело рано. В комнатах стояли большие вазы с еловыми ветками. Горели свечи, пахло воском и еловой смолой. Алёнушка и другие дети играли в лото, домино или в карты, или Бобик организовывал театр Петрушки, полный крика и взвинченных голосов. Весь дом пах рождественским пряником и печеньем. Кололи орехи, пили чай и ели свежие ароматные пряники. Няня приносила поднос прекрасных печёных яблок.
После полудня, когда уже смеркалось, в освещенную свечами комнату пришла Ядвига. Она выглядела волшебным существом из другого, эфирного мира. Все чувствовали особенность её существа, и все поклонялись ей. Рядом с ней уходили тяжесть, злость, зависть. Они открывали в себе много доброго и светлого, и в них рождалось желание этому доброму дать полноту выражения.
Бобик не мог вспомнить случая, чтобы мама была нетерпелива, зла или вспыльчива. У неё не было также в обычае, как у других матерей, которых он знал, непрерывно поучать детей, подолгу наставлять, ругать и мелочно опекать. Это ему претило. Детей таких родителей было ему жалко. По губам матерей он мог узнать, что они «такие». Слова быстро вылетали каскадами из растрёпанного рта. При этом они выглядели очень глупо и беспомощно, но не так, как это бывает у детей, совсем по-другому, ужасно!
Мама читала из «Счастливого принца», или из «Кентервильского привидения», или «девочку со спичками», или из «Маленького лорда Фаунтлероя». В этих историях было много прекрасного и много грустного. Иногда все плакали. Каждый по-своему.
Вера ревела безудержно и громко, и просила маму закончить, она больше не может выносить. Васенька делал сосредоточенное лицо, как будто таким способом хотел сдержать слёзы. Алёнины большие красивые глаза блестели, потом вырастала большая слеза, выкатывалась и капала на щёку.
Бобик слёзы всё время вытирал. Сначала пальцами, потом, когда поток было уже не сдержать, носовым платком. Няня продолжительно сморкалась, хотя у неё не было насморка. Когда история кончалась, все были умыты слезами, а на душе было хорошо и легко, и они внутренне обещали себе стать лучше и дружелюбнее. При следующей ссоре эти намерения, конечно, забывались…
У Бобика никогда не было возможности сказать своей маме, как сильно он её любит и уважает, и как он ей благодарен, что она его мама. Он был, как и многие люди, в её присутствии смущенным и робким. Он сделал открытие, что по-настоящему великих и святых людей встречаешь с благоговением. И в их присутствии не отваживаешься говорить о повседневном, как это обычно принято между людьми.
Бобик не однажды ощущал, что она знает о его к ней любви, и порывался ей это сказать. Но как? Бобик всё не мог отважиться. Она смутится и оборвёт разговор. А он хотел насладиться таким разговором. Взрослые называют это «выяснением отношений». Эти выяснения отношений, как он заметил, обычно плохо кончаются, и люди расходятся обиженными.
Но его душа стремилась к доброму выяснению отношений. Что же делать? Написать письмо? Это казалось как-то фальшиво-возвышенно. Или испечь ей большой торт, и написать глазурью? Но об этом узнают Фрося и все остальные, и будут смеяться. Как он ни прикидывал, выхода из этого положения найти не мог.
Однажды он сидел в туалете. Он не мог себе представить, что и маме бывает нужно в туалет. Другие - няня, Александр, Фрося, Карлуша, - само собой разумеется, но мама была высшим существом, о ней он такого подумать не мог. Его взгляд упал на белоснежную стену над кафелем, и ужасная библейская история про Навуходоносора встала перед его духовным взором. Ужасная рука, пишущая на белой стене судьбоносные слова: «Мене, мене текел, фарес, упарсин». Он буквально видел, как рука медленно букву за буквой писала. И, прежде, чем он понял, что делает, он уже держал в руке маленький карандаш и медленно писал непослушные буквы: «Мамочка! Я люблю тебя бесконечно! Спасибо тебе за всё!».
Только после того, как закончил надпись, он вдруг понял, какую глупость совершил. В страхе он начал стирать буквы, но текст врезался в побелку, и, чем сильнее он тёр, тем грязнее становилась стена, но процарапанный скелет слов не уничтожался. «Слова с тяжелыми последствиями», – думал он, – «как у Навуходоносора!».
Что же делать? Кому довериться? Александр был единственным человеком, который мог помочь. Он знал много. Он знал всё обо всех людях Белого Дома, но молчал, он никого не предавал. Было впечатление, что он всё и всех понимал и прощал. Бобик помчался к конюшне и застал кучера за полировкой сбруи. Александр улыбался. В этой улыбке было столько доброты и уверенности!
– Александрушка, милый! Помоги мне скорее. Дай мне, пожалуйста, кисть и извёстку. Я сделал глупость, написал на одной стене. Нужно закрасить!
– Что ты там ещё нарисовал, опять свинки, телята и собаки? - спросил Александр.
– О-о-о, не совсем так, но что-то вроде. На стене в туалете. Нужно скорее закрасить, пока никто не прочёл!
– Подожди, Бобик, мне нужно сначала отчистить этот трензель, а потом я приду сам с ведром побелки, и мы приведем всё в порядок. – Бобик поблагодарил Александра и побежал обратно. Он решил запереться в туалете, пока тот не придёт. Тогда, может быть, ничего плохого не случится. Но только он обогнул угол, как увидел няню перед дверью, и сразу понял, что она всё видела.
– Ах, так это ты, поросёнок! Кто же так делает? Всю белую стену перепачкал. Ты с ума сошел, чёрт дернул тебя! Тебя что, господин давно не наказывал?
– Нянюшка, прости, я никогда больше ничего подобного делать не буду! Александр сейчас придёт и всё закрасит!
Няня была неграмотная. Слава Богу! «Иногда и неграмотность бывает полезна!», – думал Бобик. Тут пришел Александр с горшком извести. Широкими взмахами он дважды покрыл известью признание в любви. Стена снова стала белой и красивой. Бобик внимательно осмотрел её. Слова всё-таки можно было прочесть, но, если не знать, то никто не заметит. От радости он поцеловал руку Александру.
– Спасибо, Александрушка!
Мама так никогда ничего и не узнала о признании ей в любви.
----
Полное содержание статей в этом блоге по данной ссылке.
Пост знакомство - обо мне, о том, кто завел этот блог.
#пересказкниг #снемецкогонарусский #переводкниг #владимирлинденберг #философияоглавноем #мыслиобоге #историячеловека #линденберг #челищев #книги #чтопочитать #воспоминанияодетстве #лебедевад #лебедевалексейдмитриевич