Из сонного оцепенения меня вырвал гвалт голосов, постоянно упоминавших фамилию Берзина. Да, да, я опять дрыхну. А что, скажите, еще можно делать в больнице при полном отсутствии книг, смартфона (который, конечно, разрядился) и компьютера (заряд которого я решил сохранять, наверное, пуще зеницы ока)! Электричество сейчас в Советской России есть, но как оно подойдет блоку питания, — вопрос, конечно, интересный!.. Судя по звукам, все ходячее население палаты вдруг куда-то резко ломанулось, а среди голосов мне послышалось вслед за фамилией «Берзин» слово «убили». Вот блин… меня аж подбросило с кровати, и я тоже сорвался вслед за всеми, огибая на скаку койки и тумбочки…
Довольно большая толпа клубилась в коридоре у запертой двери в «вип-палату», в которой я еще не был. В толпе клубились разговоры. На пристани какой-то шизанутый марафетчик стрелял в Берзина, пришедшего встречать своего якобы заместителя — а в действительности, преемника — Павлова. Павлов Карп Александрович (бывший крымский мясник, который в моей реальности уничтожил все начинания Берзина) получил пулю между глаз и дал великолепного магаданского дуба. Но Эдуард Петрович успел сориентироваться. Он застрелил марафетчика. Получив, правда, опасное ранение. Какое именно? Показания очевидцев разнились… но, главное, Берзин был жив!
В «вип-палате» шла операция, а я перед «вип-палатой» воочию убеждался: на Колыме реально существовал культ Берзина. Народ, который был виден через окно на площадке перед больницей, характеризовался числительным: «просто не протолкнуться». Люди — самые разные, от рабочих ватников до арестантских бушлатов — одинаково напирали на входную дверь, охраняемую двумя милиционерами, чтобы узнать: как обстоят дела у «нашего Эдуарда Петровича»? Тот же нерешенный вопрос волновал и больных, которые сгрудились у другой закрытой двери: внутри больницы. Никто не имел никакой информации. Никто не думал расходиться. Наконец, из палаты вышел врач с несколькими ассистентами и уверил народ: хоть товарищ Берзин и ранен тяжело, жизнь его вне опасности, он после операции спит. Больные тихонько, на цыпочках, рассосались по своим палатам. Милиционеры на крыльце матерным шепотом разогнали толпу, ждавшую вестей вовне… а врач вдруг направился в мою сторону. Отвел меня подальше от всех дверей. Тихонько проговорил, обдавая меня ароматами карболки и спирта:
— Молодой человек! Эдуард Петрович хотел бы с вами пообщаться. Как народ разойдется, — зайдите к нему осторожненько.
Переждав минут пятнадцать, пока коридор покинули самые преданные фанаты Берзина, я осторожно открыл дверь в палату. «Вип-палата» оказалась такой же бревенчато-дощатой комнаткой, как и все остальные в этой больнице, затерянной на краю света. И кровать, и даже тумбочка были такими же, как у меня. Единственным преимуществом, не считая отсутствия соседей, была яркая «лампочка Ильича», которая позволяла читать, не опасаясь сломать глаза. Чем, собственно, товарищ Берзин как раз-таки занимался, сидя на подушках и откинувшись на железную кроватную спинку. Лицо его было бледным, в тон больничной рубахе, но выглядел он вполне удовлетворенным жизнью…
Часть первая. Хозяин Колымы. Подглавка 9
Высказать свое "фи" или "вау" вы можете на главной странице книги, там же есть ссылка на полную версию книги.