Стоя в очереди на кассе в Дикси, я не мог не заметить мальчика передо мной с банкой пива в руке. Было видно, что он школьник, но выглядел старше своих лет. Я не мог не задаться вопросом, что за жизнь привела его на этот путь пьянства несовершеннолетними.
Когда кассир спросил его удостоверение личности, я увидел, как мальчик рылся в карманах и понял, что забыл свое удостоверение личности в машине. Кассиршу, строгую женщину по имени Карен, это не забавляло.
«Паспорт», — потребовала она.
Мальчик выглядел взволнованным. — Я забыл его в машине, — сказал он, неуклюже поигрывая бумажником.
Карен подняла бровь. «Вот тогда», — сказала она, явно не веря его рассказу.
Пока мальчик пытался придумать какую-нибудь форму идентификации, Карен повернулась ко мне. — Какие-нибудь документы, удостоверяющие личность? она спросила.
Я покачал головой, чувствуя сочувствие к мальчику. Он явно нервничал и не заслуживал неприятностей из-за такой безобидной вещи, как покупка банки пива.
Однако Карен не собиралась отпускать его так просто. "Ну хотя бы с дневником?" — предположила она с ноткой юмора в голосе.
Лицо мальчика просветлело. "Ага!" — сказал он, потянувшись за своим рюкзаком. — О… — он замолчал, поняв, что дневника с собой нет.
Карен рассмеялась. — До свидания, — сказала она, отпустив его взмахом руки.
Когда мальчик ушел, я не мог не пожалеть его. Он был всего лишь ребенком, пытающимся стать взрослым, а вместо этого он смутился перед толпой незнакомцев.
Этот случай остался со мной до конца дня. Я продолжал думать о мальчике и о том, какую жизнь он должен вести. Только поздно вечером я снова столкнулся с ним.
Я был в кофейне, работал на своем ноутбуке, когда услышал его голос позади себя. — Эй, извини, что беспокою тебя, — сказал он нервно.
Я обернулся и увидел, что он стоит там, выглядя таким же потерянным и неуверенным, как и ранее днем. — Нет проблем, — сказал я, жестом приглашая его сесть.
Он сел напротив меня с надеждой в глазах. "Можно вопрос?" — нерешительно сказал он.
— Конечно, — сказал я, любопытствуя, что у него на уме.
Он глубоко вздохнул. "Вы верите в любовь?" он спросил.
Я был озадачен вопросом. Это было не то, чего я ожидал от него. — А, да, наверное, — сказал я, не понимая, к чему все это.
Мальчик наклонился вперед, его глаза напряглись. «Итак, что вы делаете, когда знаете, что влюблены, но не можете быть с человеком, которого любите?» он спросил.
Я откинулась на спинку стула, удивленная уровнем эмоций в его голосе. — Не знаю, — честно сказал я. «Это тяжелая ситуация».
Мальчик кивнул, выглядя так, словно ожидал такого ответа. — Да, я так и думал, — сказал он с оттенком грусти в голосе.
Несколько мгновений мы сидели молча, никто из нас не знал, что сказать дальше. Именно тогда я понял, что он больше, чем просто пацан с банкой пива. В нем была глубина, боль, которую он нес с собой.
"С тобой все в порядке?" — обеспокоенно спросил я.
Мальчик поднял взгляд, по его щеке скатилась слеза. "Нет, я не", сказал он, его голос сорвался. «Мои родители разводятся, и я не знаю, что делать».
Я почувствовал укол сочувствия к нему. Развод никогда не был легким, особенно для детей. — Прости, — сказал я, не зная, что еще сказать.
Мальчик вытер слезы, глядя на меня с проблеском надежды в глазах. — Могу я спросить вас еще об одном? — сказал он, его голос слегка дрожал.
«Конечно», — сказал я, чувствуя ответственность за то, чтобы помочь ему, чем смогу.
Мальчик глубоко вздохнул. «Как вы думаете, возможно ли остановить развод?» — спросил он, в его голосе звучало отчаяние.
Я задумался об этом на мгновение, вспомнив грязный развод моих собственных родителей. — Это нелегко, — честно сказал я. «Но иногда, если оба человека готовы работать над этим, можно спасти брак».
Мальчик кивнул, его глаза сияли новым чувством надежды. — Спасибо, — сказал он, вставая со своего места. "Спасибо за то, что вы слушали."
Когда он ушел, я не мог не чувствовать грусти по нему. Развод был тяжелым испытанием, особенно для детей, оказавшихся посередине. Но может быть, только может быть, у него был шанс спасти свою семью.
В течение следующих нескольких недель я продолжал сталкиваться с мальчиком. Каждый раз, когда мы разговаривали, он казался немного более обнадеживающим, немного более уверенным в себе. Он даже признался мне, что начал говорить с родителями о примирении.
Я гордился им за этот шаг, за попытку спасти свою семью. И хотя после этого я больше никогда его не видел, я знал, что с ним все будет в порядке.
Иногда все, что нужно, — это немного надежды, чтобы двигаться вперед. И в тот момент я был рад, что был там, чтобы дать ему это.