Приветствую всех, кто находит удовольствие в моем импровизированном дневнике!
Сегодня хотелось напомнить вам о яростном антиклерикале и безбожнике, с которым многие из нас познакомились гораздо раньше, чем со Священным Писанием.
Звали его Сэмюэль Лэнгхорн Клеменс, но народам многих стран он известен под псевдонимом Марк Твен. В детстве у меня была книжка, подаренная папе и подписанная его другом: «Будь вечно молодым, как эта книга». Я читала Марка Твена запоем, как и многие дети моего поколения. Я перечитывала его книги по сто раз, приходя в восхищение от его юмора и, порой, острой сатиры и хохоча в голос над его описаниями воскресной школы первой половины девятнадцатого века.
Когда Господь коснулся моего сердца, я была настолько счастлива, что первое время и думать забыла о книгах, которыми восхищалась в детстве. Мое внимание тогда захватили яркие, красочные брошюрки, в изобилии присылаемые из Германии, разные христианские журналы с живыми свидетельствами и конечно же христианские рассказы и повести. Хроники Нарнии Клайва Льюиса я читала с таким же удовольствием, с которым в детстве читала Марка Твена. Правда, порой меня смущали его упоминания мифических существ, но я быстро успокоилась, сочтя, что в сказке правила немножко другие, чем в жизни. Быстро закончив чтение, я с энтузиазмом бросилась на поиски другой христианской литературы, а пока засела за Льва Толстого и Достоевского с их христианскими мотивами.
Как-то раз, зайдя зачем-то в баптистскую церковь, я наткнулась там на огромное количество христианской художественной литературы. Вот это да! Толстые книги, да еще и по сниженным ценам! А я-то, было, подумала, что некоторые христиане… ээээ…. вообще не читают книг. Я нахватала их в огромном количестве и сразу же принялась за чтение.
И вот тут-то я и поняла разницу между писателем и сочинителем рассказов для воскресных школ. Все рассказы, повести и даже романы были написаны по одному шаблону: как евангелизационные брошюры. Сначала герой живет в грехе, душа его не знает покоя и мятется. Потом он встречается с добрым христианским благовестником. Сначала он может ненавидеть этого благовестника или даже избить его. Но потом Господь касается его сердца, а дальше он либо тоже начинает служить Богу, либо покаяние застает его уже на смертном одре, и он умирает, счастливо улыбаясь и славя Господа.
В принципе, нормальные, добротные истории. Они вполне хороши для личного свидетельства, если действительно пережиты лично человеком. Но когда я прочитала шестую или седьмую книгу с абсолютно одинаковым сюжетом, ко мне начали подкрадываться крамольные мысли: а ведь Марк Твен писал лучше! В то время замечательные книги Франка Перетти еще не были доступны русскоязычному читателю и еще не увидели свет многие книги серии «Оставленные», а то, что я по инерции продолжала читать, не выдерживало никакого сравнения с блестящим слогом светских писателей.
У Марка Твена есть две злые, но во многом справедливые пародии на книжки для воскресных школ: «Книга о хорошем мальчике» и «Книга о плохом мальчике». Талант автора искрился из каждой строчки, а меня все больше раздирали на части мысли, что дьявол будто бы одерживает верх в этой литературной дуэли. Нет, не с Богом. С Его детьми, многие из которых, казалось, напрочь лишены таланта. А те немногие таланты, которые действительно могут потягаться и с Марком Твеном, и с Джоном Голсуорси, и с Чарльзом Диккенсом то здесь допускают какую-то вольность, то там не соответствуют канонам. И чем талантливее книга, тем больше в ней разных теологических неточностей.
Даже Гарриет Бичер-Стоу, с творчеством которой я познакомилась в оригинале, гораздо ярче, красивее и точнее выглядит в советском переводе, из которого выброшены все многочисленные проповеди, которыми напичкан оригинальный текст. Однако, талантливые переводчицы оставили в книге ровно столько христианских истин, сколько вдумчивому читателю вполне хватало, чтобы увидеть красоту христианской свободы и победу умершего в муках дяди Тома. А антиклерикальные высказывания некоторых героев только подчеркивали их истинно христианский характер. Описание же квакерской деревни на долгие годы влюбило меня в их образ жизни и их бесхитростную правду.
Помните, с чего я начала мой блог? С простоты. Гарриет Бичер-Стоу мастерски обрисовала природу рабовладельческого американского Юга. Но если бы она сказала о Христе то многое в немногом, что в итоге оставили переводчики, правда о Нем зазвучала бы куда ярче. Но, к сожалению, вся она потонула в сложных закрученных пируэтах, которые даже я, любящая Христа, просто не смогла дочитать до конца. Такое впечатление, что автору кажется, что если не разжевать и не положить мне в рот, а потом еще и не захлопнуть, то я ничего не пойму, не запомню и не приму.
К чему я веду? К тому, что нагромождения и сложность создают, выдумывают такого карикатурного бога, над которым потешается Марк Твен. Не знаю, что виной тому: низкий уровень мастерства, недостаточность откровения о реальном Боге, боязнь что-то неправильно трактовать, ввести в заблуждение. Евангельская истина часто втыкается в человека, как шприц с галоперидолом – мол, это для твоей же пользы, потом только спасибо скажешь. Может быть, и вправду кому-то помогло? Но понимаете, дело в том, что, если бы так и было задумано, то Господь явился бы еще в Первое Пришествие на огненной колеснице, расстрелял бы всех бесов одним взглядом и весь мир как миленький упал бы к Его ногам. А что? Это бы было «для их же пользы».
Но нет. Господь почему-то так не сделал. Вместо этого он явил милость, любовь, сострадание, Он умер за грехи каждого человека в отдельности. Он был совершенно неправильным с точки зрения авторов «хорошего» и «плохого» мальчиков. К ногтю надо было! Хороших в рай, плохих – в расход! А Он исцелял, воскрешал, миловал, любил, прощал.
Иисус на самом деле не попался в руки первосвященников, а потом римлян. Он добровольно отдал Себя на смерть. Ничего бы они не смогли сделать по своей воле. А потом Христос воскрес! И опять не было всего этого ложного налета, не было картинных воздеваний рук. Была женщина, бросившаяся Ему на шею. Были абсолютно обалдевшие ученики, следовавшие в Эммаус. Был Фома неверующий. (Хорош неверующий! Он, вообще-то, умер за Христа). Были сто двадцать человек в горнице, которых все сочли пьяными, потому что в них горел огонь Святого Духа. Не все то благочестиво, что прикрыто серой тряпкой. Истинно благочестивые люди ошибались, падали, потом орали в отчаянии, готовы были биться головой об землю, а через месяц с небольшим уже бесстрашно проповедовали об очень простых вещах, которые поймет даже ребенок, но которые освобождают и спасают. И да, они ходили по воде, потом тонули, а потом их снова поднимал Господь. Они были такие не картинные, неправильные, не лубочные!
К чему я это все говорю? Я хочу писать о таких людях. О тех, кого коснулся настоящий, а не нарисованный Бог. Которые не были однозначными, которые жили, дышали, ели, пили, иногда несли полную чушь – они же люди! – а потом приходил Господь, как Он приходит и в жизни, и все исправлял. Они были настоящие люди, живые, с эмоциями, со страхами, с горестями и неудачами. Где вы видели героев без неудач? Даже Джеки Чана регулярно бьют в его фильмах. Главное – это то, как страстно, безумно, горячо они любят Того, Кому служат. А это все потому, что, во-первых, они сами возлюблены Им – так же горячо, страстно и свято, – а во-вторых, потому что Он – не шарнирный, не схематичный и не карикатурный. Он Живой.
Постскриптум. В понедельник я отдаю свою книгу настоящему редактору, который приведет ее в такой вид, чтобы мне не пришлось краснеть перед любителями Марка Твена. И «жевать» каждый будет сам. Я слишком уважаю своих читателей, чтобы совать им уже прожеванную жвачку. Но высшая честь автора, о которой я мечтаю, – это когда читатель видит в книге то, чего не видит сам автор, но что вдохновляет и назидает читателя. Это значит, что книга отмечена Самим Господом, а автор тут как бы и не при чем. Потому что автор – тоже человек.