Если ты думаешь, что между мной и Ксенией Аркадьевной наступил мир, то не обольщайся! Это было лишь короткое перемирие. Она, как и раньше, подсовывала мне свои раритетные статуэтки и серебряные ложечки. Ещё и укоряла меня, что я не восхищаюсь этим хламом. А я никогда не испытывала трепета перед предметами старины, мне, наоборот, нравится всё современное и навороченное.
Я как-то спросила у Егора про эти ложечки, а он рассмеялся и сказал:
- Анютка, помнишь, я в вашу деревню на лето приезжал? Так это мои бабушка и дедушка со стороны отца. Он родился и вырос в той же деревне, что и ты. А мама из соседней Орловки, знаешь, наверно?
- Из Орловки? - Сказать, что я удивилась, ничего не сказать. - Откуда там дворяне в седьмом колене взялись? Орловские всегда бедней нас жили.
- Матери захотелось иметь благородные корни, она их и нашла. Отец ей никогда ни в чём не отказывал. Она увлеклась генеалогией, нашла спецов, они за деньги ей и биографию, и древо нарисовали. Ложечки эти она купила у кого-то на рынке, статуэтки тоже.
Я тогда поразилась, ну, и жучка эта Ксения Аркадьевна, сама деревня деревней, а меня попрекала! С тех пор я все её росказни делила на два, да приговаривала про себя: "Дворянка столбовая тоже мне!" Ксения поняла, что её слова меня больше не задевают и притихла на время.
С Егором же у нас начался тот самый конфетно-букетный период. Видимо, на работе он поразгрёб дела, теперь приходил домой раньше, ужинал и выводил меня "в люди". Мы ходили в театры, в кино, на концерты, просто гуляли. Иногда уезжали на другой конец города, туда, где никогда не бывали, и подолгу бродили там, разглядывая дома и людей.
Егор много знал об этом городе и щедро делился знаниями со мной, иногда я слушала его истории, открыв рот. Он, вообще, был прекрасно образован, его с детства готовили к руководящей должности, к общению с самыми разными людьми. Егор не надувался от гордости, как его маман, а вёл себя очень достойно.
Мне нравилось, как он относился ко мне, не позволял себе ничего лишнего. И хоть мы жили вместе, Егор не приставал ко мне. Он так и говорил:
- Я дал себе слово, что дождусь, когда ты станешь моей женой. Я сам себя перестану уважать, если пepeсплю с тобой до свадьбы. Ты же говорила, что до свадьбы ни-ни.
Я прекрасно помнила свои слова, но мне давно уже хотелось забрать их обратно. Природа брала своё и я часто представляла себя в объятиях Егора.
Мы с ним так увлеклись друг другом, нашими свиданиями, что перестали обращать внимание на заскоки Ксении Аркадьевны. А она наблюдала за нами, собирала информацию, не упуская ничего. Она нашла у меня новую болевую точку и принялась давить на неё со всей силы.
- Довольна, да? Скоро станешь женой Егорушки.
Я промолчала.
- А ты знаешь, почему он с тобой не спит? Думаешь он такой благородный? Он ведь с четырнадцати лет ни одной юбки не пропускал, поэтому мы его в деревню и отправили! У него тут пассия появилась, года на три постарше. Мы с отцом держали руку на пульсе, но в один момент между ними всё так быстро закрутилось, что мы решили его отправить к бабке с дедом. Перестраховались. А когда он вернулся, то и не вспоминал эту...девушку. Не веришь? Дело твоё.
Я сначала не поняла, как относиться к этой информации. Может, Ксения врёт? А, может, и нет. Егор и, правда, не прикасался ко мне, максимум целовал в щёку.
Его мать только подливала масла в огонь:
- Предполагаю, что у него и сейчас кто-то есть. Возможно, даже не одна. Ну, не может хозяин бизнеса столько времени в офисе торчать! Отец Егора часто работал из дома. Раздаст указания по телефону и целый день проводит со мной. Я на твоём месте задумалась бы.
Как будто я не думала! Особенно, после её слов. Я начала ревновать. Я просила Егора забирать меня с занятий, рассказывала ему о новых фильмах и выставках, которые хотела бы посетить с ним. Иногда он выполнял мои желания, но чаще - нет.
- Анюська, я должен работать, пойми ты это!
- Ты же главный, неужели не можешь устроить себе отдых? - Я прикидывалась дypoчкой.
- Малыш, вот именно потому, что я главный, я должен во всё вникнуть, всё изучить, чтобы знать, как работает мой бизнес. Отец построил своё дело с нуля, поэтому он знал каждую мелочь. А мне ещё учиться и учиться. Ты же не хочешь, чтобы я раззорился?
- Я хочу, чтобы ты чаще был со мной, - я надула губки.
- Обещаю, после нашей свадьбы я возьму отпуск и мы поедем в свадебное путешествие.
На некоторое время Егор убеждал меня, моя ревность замолкала. Но Ксения Аркадьевна продолжала зудеть, как надоедливая муха.
Когда мне было лет пять, бабушка и дедушка держали корову, поросят и кур. Зорьку по утрам отправляли на выпас, в деревне был пастух, который следил за коровами и телятами. После обеда животных возвращали по дворам, Зорька приходила вся облепленная слепнями и навозными мухами. Вот такую противную, зелёную муху напоминала мне своим зудением мать Егора.
Она поняла, что я ревную Егора, и каждый день вставляла свои пять копеек.
- Что-то Егор задерживается. Может, позвонишь, спросишь, когда приедет? Я звонила, он трубку не берёт, наверное, занят чем-то очень важным...
И всё это она говорила с толстым намёком на неверность Егора. Как же Ксения ненавидела меня, что выставляла своего сына неразборчивым в связях кoбeлём!
Однажды я не выдержала:
- Ксения Аркадьевна, чего Вы добиваетесь? Зачем Вы травите меня? Я люблю Егора, и он меня любит! Почему Вы против меня?
- Потому что ты никто, необразованная деревенщина. Егор мог бы жениться на Еве Милорадовой, присоединить бизнес её отца со временем. И, вообще, ни о чём не думать, наслаждаться жизнью. А с тобой ему придётся горбатиться до пенсии.
- Как Вы можете так говорить? Вы же сама из деревни! И, может быть, Егор со мной будет счастлив, а с этой Вашей Евой - нет!
- Да уж безумно будет счастлив, когда ты будешь ему "ложить" в тарелку котлету. И чаем прихлебнёшь где-нибудь в гостях.
- Какая же Вы злая! Лучше бы носки вязали, хоть бы при деле были! Или замуж бы вышли второй раз. Может, некогда было бы везде совать свой нос!
Тут Ксения Аркадьевна не нашла, что сказать, только открывала и закрывала рот, покраснев, как помидор.
Вечером она нажаловалась на меня Егору. Видите ли я ей хамлю и перечу, а ещё пообещала её сдать в дом престарелых, как только стану здесь хозяйкой. Я пыталась оправдаться, но Егор и слушать не стал.
Его мать добавила что-то про своё больное сердце и сердечные капли. Он покачал головой, глядя на меня. Егор поверил матери.
Я, увидев такое отношение, решила сбежать от них. Пусть живут вдвоём и жалеют друг друга.
Друзья, благодарю всех за то, что вы со мной, что читаете и высказываете своё мнение!
Будьте здоровы!