Продолжение
- Профессиональная чуйка, Анастасия Андреевна, - деловито произнес Даня, слизывая с ложки взбитые сливки. – Пока твоя сестренка прожигала жизнь в столице, наша парочка не вылезала с фабрики, о чем свидетельствуют показания сторожа Льва Семеновича э-э… Извините, фамилию свидетеля не уточнил. А вот те, кто нас в поезде сопровождал, скорее всего, следили за Варварой Андреевной и ее супругом в столице, потому что знают, что ловить на фабрике нечего, не владея нужной информацией. - С этими словами он посмотрел мне в глаза, от чего стало не по себе. – Да, Варя. Что бы ты не скрывала от меня, так оно и было. Уж не знаю, в чем был замешан мсье Перье, но, видимо, в чем-то очень серьезном, раз ты сейчас в статусе вдовы. Поэтому нам надо как можно скорее этих товарищей вычислить.
- У нас не так много мест, где можно остановиться… - подхватила рассуждения оживившаяся Таська, по виду которой было видно, что она полностью солидарна с Даней и готова прямо сейчас рвануть на поиски негодяев.
- Поверь, Тася, гораздо больше, чем ты можешь подумать, - охладила я ее пыл. – В городке каждая бабулька рада сдать комнату. Это что же нам придется всех пенсионеров обходить и спрашивать, не появились ли у них постояльцы?
- Все равно первым делом надо обойти наши гостиницы и в пансионат заглянуть. Они могли под видом отдыхающих сюда приехать, - не сдавалась Тася.
- Полностью с вами согласен, Анастасия Андреевна, - Даня с тоской в глазах отодвинул от себя пустое, измазанное шоколадом и сливками, блюдце, которое, видимо, ему страсть как хотелось облизать, но он постеснялся, и допил кофе. – Не будем впадать в панику. И хотя отчасти Варя права, что, вероятнее всего, наши злоумышленники, дабы не светиться, сняли комнату у какой-нибудь старушки, все-таки обойти гостиницы и пансионат надо. А вот если мы там никого не найдем, тогда и начнете рвать на себе волосы.
Даня подозвал официантку и попросил счет. Рассчитавшись и от всей души поблагодарив повара заведения за вкусный ужин, он встал из-за стола и с серьезным видом скомандовал:
- Дамы, уходим!
Мы послушно поднялись со своих мест и направились к выходу. На улице стемнело и значительно похолодало. Бабули в пестрых платках уже не сидели на скамейках, а местная ребятня разбежалась по домам, от чего стало очень тихо. Только неугомонная и не чувствительная к изменениям погоды молодежь, одетая в легкие ветровки и кеды, по-прежнему толпилась у фонтана. В этот же момент из дверей торгового центра буквально выпали трое мужчин. Двое из них тащили под руки третьего, который практически не держался на ногах и что-то громко кричал, при этом активно жестикулируя руками, которые то и дело пытался освободить от рук своих провожатых. Конечно же, это был Гуськов Арсений Павлович. Несмотря на свое невменяемое состояние, нас он узнал, даже с приличного расстояния, и так как ноги его не слушались, он стал активно тянуться торсом и головой, пытаясь направить своих собутыльников в нашу сторону. Но последние, видимо, и не планировали долго с ним возиться, поэтому дойдя до первой скамейки, на которую они и положили кривляющееся тело Палыча, пошатываясь, направились обратно в торговый центр.
Даня, лицо которого стало хмурым, оставил нас у автомобиля и направился к Палычу, который послушно остался лежать на скамейке, ибо ничего другого в его состоянии он делать и не мог. Затем минут пять мы наблюдали, как спецназовец пытается придать вертикальное положение телу дяди Сени, пресекая все его попытки обняться, а потом, видимо, психанув, перекинул его через плечо и быстро пошел к нам. Я подсуетилась и, ловко вытащив ключи от автомобиля из кармана куртки нашего водителя, открыла заднюю дверь. Кое-как запихав Палыча на заднее сидение, мы еще какое-то время спорили, кто поедет с ним, а кто сядет за руль. Даня принял удар на себя. Мы с Таськой быстро запрыгнули на передние сидения, и я надавила на газ.
Ехала я быстро – благо, улицы были совершенно пустые – поэтому слушать жуткий храп уснувшего Палыча нам долго не пришлось. Подъезжая к нашей калитке, я увидела, как две бабульки на всех порах несутся прочь от нашего дома. В одной из них я узнала бабу Маню. Тут калитка открылась, и выскочила мама с красным перекошенным лицом. Она держала в руках мокрую тряпку, которой со всей силы замахнулась в сторону улепетывающих старушек и гневно выпалила:
- Ух,.. ветошь! – со всей силы ударив тряпкой по забору, который, кажется, даже зашатался, мама бросила последний гневный взгляд в спины беглянок и махнула рукой. – Пес с вами.
- Чего ругаешься? – спросила я, с трудом вылезая из «москвича».
- Да, приходили тут… Сплетницы старые. Про тебя узнать, - она снова махнула рукой и подошла к машине. – А ты чего это за рулем?
- А как ты думаешь?
- Убью! – выпалила мама, которая и так уже была на взводе, и, недолго думая, со всей силы дернула за ручку заднюю дверь, которая резко открылась, и тело дяди Сени, сыскавшее в ней опору, конечно же, выпало из салона. Правда, только его верхняя часть, так как непослушные ноги остались в машине.
Палыч, который, видимо, больно стукнулся во время падения, громко застонал и матюгнулся, за что получил удар мокрой тряпкой по спине. Он неожиданно резко поднял голову и, увидев над собой разъяренное лицо Анжелы Максимовны, предпринял попытку бежать или, вернее сказать, ползти, но у него ничего не получилось. От безысходности он застонал еще громче и прижался к земле. Если честно, мне стало его жаль. И, видимо, Дане тоже: он подскочил к Палычу, вытащил его из машины "до конца" и, подхватив за талию, поставил на землю.
- Куда Арсения Павловича? – робко спросил он маму.
- В хату тащи… этого Буратино, - пробасила она. - Куда же еще? Ни семье же эти дрова сдавать. Приведу в человеческий вид и верну обратно. Пошли! – скомандовала мама и, закинув мокрую тряпку на плечо, открыла калитку.
***
Когда мама ушла ночевать в ветеринарную клинику, мы втроем собрались на кухне, чтобы еще раз обсудить наши дальнейшие действия под громкий храп Палыча, которому было постелено прямо в коридоре.
- Вообще-то в моих планах было сегодня ночью подежурить на фабрике, - сказал Даня, положив на стол включенный фонарь, так как свет мы зажечь побоялись.
- Мы с тобой, - без особого энтузиазма предложила Тася.
- Нет уж, спасибо, - ответил Даня, направляясь к холодильнику. – Даже Лев Семенович сказал, чтобы «бабье царство» я с собой не брал.
- Ах, вот как, - обиделась Тася, хотя, если честно, спецназовец был прав.
- Да, вот так, - передразнил ее Даня, уже что-то пережевывая. – Я с ним договорился. Он меня ждет. По его словам, раньше двенадцати ночи парочка не приходит. Так что, - он подошел поближе к часам, висящим на стене у входа, и присмотрелся, - у меня есть еще целых два часа.
- А как ты до фабрики доберешься? – на всякий случай спросила я, хотя ответ и так знала.
- Одолжу машинку у Арсения Павловича. Она ему сейчас совершенно без надобности, - ухмыльнулся спецназовец.
- Дань, может не надо… - мне почему-то было не по себе, и отпускать Даню одного я не хотела.
- Варь, все будет хорошо. Я же вам сказал, что эти ребята не опасны. Скорее всего, это кто-то, кто наслушался сказок про спрятанные на фабрике драгоценности и решил попытать счастья.
- Ты просто проследить хочешь, или вы с Семенычем решили поймать этих охотников за сокровищами?
- Пока только проследить.
- А что будем завтра-то делать? – спросила Таська, которой, видимо, не терпелось поиграть в сыщиков.
- Как и планировали - идем в гостиницы и пансионат. Кстати, он далеко?
- Где-то час езды.
- Ого, целый час, - хмыкнул по-прежнему жующий Даня. – А вы говорили, что городок маленький.
- Все верно. Пансионат вообще-то за городом находится, - объяснила Тася.
- Не страшно. Пока Палыч будет приобретать человеческий вид, мы транспортом обеспечены.
- А я бы лучше к тете Васе сходила и порасспрашивала ее про семью купца, - предложила я.
- Тоже верная мысль, - согласился Даня. – Если завтра не успеем к ней, значит, на следующий день обязательно. Ну, все, я поехал.
- Давай без глупостей только, ладно?
- Обязательно, - заверил спецназовец и, взяв со стола фонарь, направился к выходу.
- Не понимаю, как людям не страшно ночью в лесу, - пробурчала Таська и передернула плечами.
- Знаешь, Льву Семеновичу, живущему на кладбище, думаю, вообще страх не ведом, - Даня посветил себе на лицо фонариком, чтобы мы видели, как он нам подмигнул, и направился в прихожую.
Продолжение следует...