В первые послевоенные годы, в Западной Германии действительно наблюдалось некоторое «отрезвление» населения – немцы реально пытались осознать, что с ними произошло, и как они смогли переступить черту человеческого. Когда в декабре 1946 года был поднят вопрос о вине, то немцы отреагировали на это сильно. Тогда и с театральных подмостков задавались этим вопросом, была публицистика, ищущая ответы на вопрос «как?». В конце концов, был найден такой ответ – «пусть каждый заботится о своей вине!»
В глазах норвежской писательницы и лауреата Нобелевской премии Сигрид Унсет, бежавшей в США во время войны, такой ответ вызвал непонимание. Она писала – «в 70-миллионной стране, конечно, есть порядочные люди, как есть и жестокие мужчины и женщины, есть люди умные и одухотворенные и глупые и бездуховные; однако у немцев должен быть констатирован плохой национальный коллективный менталитет».
Ей ответил Карл Ясперс, который считал, что «тот, кто так безнадежно осужден, должен, если он хочет жить дальше, в полном бессилии просто быть послушным и страдать. Но наша позиция не такая. Но державы-победители, чьи народы признают права человека и уважают их, сказали нам: немецкий народ не должен быть уничтожен, а это значит, что нам будет предоставлен шанс на жизнь. Немецкий народ должен быть перевоспитан, чтобы мы могли восстановить и развить наш истинный, добрый духовный мир».
Через год после публикации книги, в которой Ясперс исследовал национал-социализмом, он принял приглашение Базельского университета. Хотя философ и говорил, что его отъезд из страны не представляет собой никакого заявления, как и пребывание, тем не менее, в этом уже была некоторая отстраненность. Когда Ясперс покинул Германию, то его готовность противостоять прошлому страны окончательно ослабела.
Другой писатель, Томас Манн, был непреклонен и не вернулся в Германию. В августе 1945 года он был приглашен вернуться в страну человеком, который до прихода к власти нацистов был президентом Немецкой академии писателей – Вальтером фон Моло. «Пожалуйста, - писал Моло, - приезжайте скорее и покажите, что человек обязан верить в человечность, верить снова и снова, иначе человечество исчезло бы из мира». К просьбе Мола присоединился Фрэнк Тисс – немецкий писатель, родившийся в Лифляндской губернии Российской империи – «Мы не ожидаем награды за то, что не покинули Германию, для нас было естественным остаться с ней после войны. Но было бы очень неестественно, если бы сыновья, которые так почетно и глубоко страдали от нее, как Томас Манн, не нашли бы путь к ней сегодня, и если бы они сначала захотели подождать и посмотреть, приведет ли ее нынешняя нищета к смерти или новой жизни».
В своем ответе Манн с некоторой иронией констатировал, что он, понятно, рад, что Германия снова хочет иметь его, а не только его книги: «и я не забываю, что после того, как я избежал, а вы пережили много страшного, но и вам не знакома сердечная астма изгнания, вырывание из корней, нервные страхи человека без родины».
И Герман Гессе, который жил в Швейцарии с 1919 года, также отказался вернуться в Германию и принять участие в перевоспитании немцев. Гессе жаловался на распространение оппортунизма в Германии.
Как и Томас Манн, и Герман Гессе многие, посетившие послевоенную Германию, отмечали, что нельзя доверять декларативным внутренним изменениям. «Повсюду встречаются художники, которые теперь изображаются в покаянных одеждах; но человек должен сомневаться в искренности их покаяния».
В августе 1949 года Ханна Арендт – политический теоретик, историк, основоположница теории тоталитаризма – впервые вернулась на родину, откуда бежала в 1933 году. Будучи студенткой, она была связана с Мартином Хайдеггером, который в год ее отъезда, будучи новоизбранным ректором Фрайбургского университета, восхищался величием и красотой национал-социалистического движения и позорно пытался уничтожить еврея из Мюнхенского университета расистскими аргументами. После окончания войны он молчал, не раскаиваясь.
По прибытии в Германию Ханна Арендт отмечает, что реальность нацистских преступлений, войн и поражений, будь то осознанная или подавленная, все еще правит жизнью в Германии. «Немцы изобрели различные уловки, чтобы избежать шокирующих последствий своих убеждений. Реальность фабрик смерти становится простой возможностью. Ведь немцы делали только то, на что другие способны или были бы способны, если бы оказались в такой же ситуации. Вдумчивый план мести вводится союзниками и в качестве обнадеживающего аргумента он служит доказательством того, что все люди одинаково грешны».
На прагматически-политическом плане историк и бывший заключенный Бухенвальда (6 лет) Евгений (Юджин) Когон уже в 1947 году отстаивал право на политические заблуждения. То, как немецкий народ пытается освободиться от национал-социализма и милитаризма в течение двух лет, способствовало хаотическому состоянию, в котором находится Германия, считал Когон – «результат: вместо денацификации идёт ренацификация». И Когон предупреждал – «С тех пор, как на нас светит демократическое солнце, мы становимся все более коричневыми».
Сожалею, но писать так, чтобы ИИ платформы пропускал мои статьи - тема Великой Отечественной войны и ситуации в мире, на фоне проводимого РФ СВО, - увы, не получается. Статьи блокируются и, по большому счету, практически не участвуют в показах. Здесь выкладывается только фрагменты статей (редко полностью), так больше шансов, что тексты будут участвовать в показах и большая аудитория сможет с ними познакомиться.
Полностью тексты выложен на Паблико - площадке, которая подходит к размещаемому контенту со всем уважением законов РФ и не вводит внутренней, корпоративной цензуры, блокирующей тексты посвященные критике либеральных, многогендерных и прочих западных и прозападных сообществ.
Также подписывайтесь и на мой тг-канал Solo Васия и тг-канал который мы ведем вместе с коллегами - "Выключаем эмоции, включаем ум"