Термин "Особое совещание" вовсе не есть порождение "сталинского режима". Он появился у нас еще в 1905 году, хотя и с совсем другим смысловым наполнением. То, царское "Особое совещание" задумывалось как рабочий орган "Совета Государственной Обороны", а Совет должен был стать как раз неким надведомственным высшим органом управления и планирования на "особый период" - в некотором смысле ГКО при Сталине выполнял схожие функции. С той лишь разницей, что царский Совет создавался после проигранной войны для подготовки к будущей победоносной, а Сталинский - в период Отечественной войны для сосредоточения всей полноты власти в военной политической и экономической сфере и максимальной централизации управления (30 июня 1941 года).
Возник СГО как результат осмысления причин поражения России в войне с Японией. Несмотря на то, что формально Совет учреждался рескриптом Николая II "О необходимости приступить к преобразованиям высшего управления военным ведомством", в реальности инициатором его создания был дядя царя - Великий князь Николай Николаевич. Тот самый, что весьма "успешно" взялся командовать русской армией в Первую Мировую и позже подтолкнул слабого царя на отречение от престола в 1917 году. Он же являлся С 8 июня 1905 года по 26 июля 1908 года председателем СГО, документы которого Самодержец "всемилостивейше разрешал" подготовить и соизволял собственноручно завизировать кратким росчерком пера "Читал"
Именно такие формулировки присутствуют в протоколах совещаний. Считалось, что царь разрешал обсуждать членам Совета некий вопрос и соизволял затем ознакомиться с результатами обсуждения. В реальности от воли Николая II зависело далеко не все, даже если бы он эту волю умел проявлять.
Оценивать указанный факт можно по-разному. В том числе, как не очень тщательно закамуфлированную попытку отодвинуть монарха от реальной власти и дать ему возможность погрузиться в мистику и прочие важные лично для самодержца глубины, чтобы не мешал рулить страной более решительным господам.
Царь и его дядя (справа).
А можно (что и пытаются сделать некоторые историки) определить создание Совета как попытку снять межведомственные разногласия и нейтрализовать личные амбиции.
Вот хорошая была идея! Однако, парадокс заключается в том, что вместо сокращения бюрократических издержек и проволочек получили по факту их рост. Причем радикальный.
Внутренние противоречия в Империи выражались в попытках ключевых игроков российской политики "вырвать", чтобы не сказать "урвать", для себя у оппонента часть ключевых позиций. При этом здравый смысл часто приносился в жертву.
Например, в Российской Империи того времени Генштаб Военному министру не подчинялся. Самостоятельной линией были и генерал-инспекторы. Та же картина наблюдалась и на флоте.
Николай Николаевич лично "дожал" процесс вывода Генштаба (существовал под названием "Главное управление Генерального штаба" - ГУГШ) из-под контроля военного министра и подчинил фактически себе лично, поставив руководить указанной структурой своего протеже генерала Ф. Ф. Палицына.
Но этим бурная деятельность Председателя СГО Великого князя Николая Николаевич отнюдь не ограничилась. При его активном участии военное ведомство разделилось на шесть независимых направлений: собственно военное министерство, ГУГШ, генерал-инспекторы, военные округа, Высшая аттестационная комиссия при СГО, Комитет по образованию войск.
Надо ли объяснять, что все эти структуры имели собственные канцелярии, штаты, внутренние положения и инструкции, вели оживленную переписку между собой? В таких условиях любое мало-мальски значимое дело вязло в бюрократической паутине, а после окончательно добивалось соперничеством и интригами.
Люди, которые сокрушаются по поводу упущенной якобы победы в Первой Мировой, этот аспект деятельности "талантливого полководца со стальной волей" Николая Николаевича, видимо, просто себе не представляют. А заодно забывают, что мудрейший из земных владык Николай с номером "два" все "читал" и теоретически мог бы и вмешаться не в 1915 году, а чуть раньше. Но короля делает свита, да и царя тоже. Такая она, монархия. Неоднозначная.
Интерпретировать "великие достижения России до 1913 года" можно по-разному. Но лучше обратиться к первоисточникам, т.е. к протоколам этих самых Особых совещаний. Они, помимо всего прочего, наглядно показывают как Россия ввязывалась в Мировую войну и как менялись соответствующие установки.
Протокол Совещания 21 января 1908 года о положении дел в Малоазиатской Турции и на Балканском Полуострове.
"...Исторические задачи России на Турецком Востоке и традиции нашего прошлого поставят ее, в случае таких осложнений, в особенно затруднительное положение. Оставаясь безучастной к ним, она рискует разом потерять плоды вековых усилий, утратить роль Великой Державы и занять положение Государства второстепенного значения, голос которого не слышен." - это из выступления Министра иностранных дел Извольского.
Напомним читателю: три года прошло с унизительнейшего поражения России в войне с Японией, но идея-фикс с проливами опять не дает покоя царскому правительству.
Разумные голоса, однако, слышны:
"...страна не поймет наших агрессивных действий, ради счетов между Персией и Турцией, и таковые действия не будут ею поддержаны. Разделяя с военной точки зрения мнение о преимуществах ответить, при известных обстоятельствах, на военные приготовления Турции вторжением в ее пределы, Генерал-Лейтенант Поливанов полагает, однако, что в данное время в России скорее будет понятна война, если она явится ответом на вторжение турецких войск в русские пределы." - так зафиксирована позиция Военного министерства в лице Помощника Министра Поливанова, высказанная в противовес мнению Начальника Генерального штаба.
Морской министр также высказался негативно, что отражено в протоколе следующим образом:
"...по поводу затронутого Начальником Генерального Штаба вопроса о действиях против Турции на Черном море, заявляет, что Черноморский флот в настоящее время не готов к военным действиям и что для сего потребовалось бы пополнить его личный состав и число подводных лодок, а главное запасы угля, снарядов, артиллерийских и мин заграждения, без которых действия против Босфора, если турецкий флот увеличится покупкой новых судов, невозможны."
Увещевал воинственных коллег и Министр финансов, скромно заметивший, что очень существенные средства только что выделены на укрепление вооруженных сил на Дальнем Востоке, а раз там (по словами Министра иностранных дел) все теперь спокойно и предсказуемо, то не лучше было бы переориентировать эти ассигнования, а не урезать вновь и вновь другие статьи бюджета.
Впрочем, "ястребы" быстро нейтрализовали финансиста, обвинив в невнимательности к внешнеполитическим событиям.
Обсуждая перспективы войны с Турцией ЗА ПРОЛИВЫ, члены СГО однозначно в своих выступлениях подтверждали понимание того, что такое противостояние выльется неизбежно в большую войну с участием Австрии и Германии. Но заветная мечта владеть проливами оказалась сильнее. Ведь тут дело не просто в чьих-то амбициях, тут дело в соответствующих возможностях.
И вот за те самые возможности, от которых простому народу не досталось бы и крошек (это вам не нефть в Эмиратах),в 1914 году пошли умирать русские солдаты. Это, конечно, несоизмеримо более достойная цель, чем пресловутая "мировая революция" которую большевикам в вину ставят обычно.
До выстрелов в Сараево было еще 6 лет, но принципиально решение принималось гораздо раньше. Обсуждались лишь детали будущего союза и конкретные методы достижения цели.
Из протоколов заседаний СГО и Особых совещаний ясно видно, что речь шла всего лишь о поиске наиболее удобного случая для начала атаки на турок, которые очевидно создавали угрозы интересам России своими военными приготовлениями и политическими демаршами. Но, повторяем, речь не шла об отражении возможной турецкой агрессии на Кавказе, хотя подобное звучало в аргументации, по сути разговор велся о захвате проливов Босфор и Дарданеллы, так сказать, "под шумок". Оборонительная стратегия клеймилась и проклиналась и Министром иностранных дел и Начальником Генштаба.
Единственным разумным, ответственным и одновременно решительным и волевым человеком в этом своеобразном Совете был Столыпин, тверда занявший антивоенную позицию, что в Протоколе записано следующим образом:
"... в настоящее время Министр Иностранных Дел ни на какую поддержку для решительной политики рассчитывать не может. Новая мобилизация в России придала бы силы революции, из которой мы только что начинаем выходить. На этом пути достигнуты серьезные успехи; Россия проявила изумительную живучесть и снова собирается с силами. В такую минуту нельзя решаться на авантюры или даже активно проявлять инициативу в международных делах. Через несколько лет, когда мы достигнем полного успокоения, Россия снова заговорит прежним языком. Иная политика, кроме строго оборонительной, была бы в настоящее время бредом ненормального Правительства, и она повлекла бы за собою опасность для Династии..."
Петр Аркадьевич знал, о чем говорил. Террор 1905-1907 годов унес более 9 тысяч жизней, это была настоящая война, и военно-полевые суды были тоже настоящие. Трое суток на все-про все и 24 часа на исполнение приговора. Занимавший в то лихое время пост Министра внутренних дел и Председателя Совета министров Столыпин в вопросах революционного движения разбирался лучше всех присутствовавших. К сожалению, он был убит в 1911 году. Тормозить "ястребов" стало некому...
В какой-то степени эту роль взял на себя статс-секретарь Коковцов, Министр финансов, а позже - Председатель Совета министров. С самого начала Коковцев выступал против втягивания России в очередную масштабную бойню. Именно он убедил царя не начинать мобилизацию в период Балканских войн, но в 1914 году был отправлен в отставку. "Партия войны" окончательно победила и Россия устремилась навстречу катастрофе.
Протоколы в полном объеме в ближайшее время будут опубликованы на сайте проекта "Молодость в сапогах" благодаря усилиям историка и искусствоведа Юрия Александровича Ломакина.
Продолжение следует.