— Ты останешься с мамой, — сказал Вадим сестре, — а мы поедем в больницу.
Выглядел он в точности так, как и должен выглядеть человек, который провел бессонную ночь. Вадим сказал, что пытался поспать, но постоянно просыпался от каких-то кошмаров. К тому же он ждал меня и переживал, как бы в дороге чего не случилась.
— Я поеду с тобой, — сказала сестра.
— Нет, — твердо ответил ей Вадим, — ты останешься с мамой. И это не обсуждается.
— А она? — сестра посмотрела на меня, — почему она едет? Это не её папа.
— Именно поэтому, — ответил Вадим, — она не будет плакать и устраивать истерики. К тому же маме будет спокойнее с тобой. Кристина, я все понимаю, она тебе не родная, но, пожалуйста, сейчас не время…
У меня появились кое-какие догадки, но я решила не озвучивать их вслух. Пока.
— Я поеду с вами.
— Ты будешь мешать, — Вадим чуть повысил голос, и Кристина расплакалась, но это не помогло. Вадим положил руки ей на плечи и встряхнул, приводя в чувство.
— Не прекратишь реветь, успокою по-другому, — в его голосе не было злости или раздражения, угрозы тоже не было. Только усталость и обычная констатация факта. Я спросила себя, а смог бы Вадим ударить сестру. Ответ был пугающе очевидным. Видимо, Кристина это тоже понимала.
— Выпей успокоительного и иди к маме. Ей ты нужна. Нам будешь мешать. Не до тебя.
— Я не буду пить успокоительное.
— Не пей. Дело твоё, — грубо ответил Вадим.
Не дожидаясь реакции сестры на свои слова, он вышел из комнаты. Я подошла к зеркалу, чувствуя на себя недобрый взгляд Кристины. Зеркало не было завешано, и это радовало — мне нужно было привести волос в порядок. У себя дома я не успела этого сделать, торопилась к Вадиму, Кристина продолжала наблюдать за мной. Я понимала, что нужно поговорить с ней, как-то успокоить, но понятия не имела, как общаться с человеком, у которого только что скоропостижно скончался отец. Что я могла ей сказать? Все будет хорошо? К тому же Кристина меня явно недолюбливала.
— Зачем ты это делаешь? — спросила Кристина, наблюдая за тем, как я собираю волос в шишку.
— Не поняла, — я глянула на неё в зеркало. Почему оно не было завешано? Потому что тело все ещё находилось в больнице, и его вообще не собирались привозить сюда?
— Зачем ты убираешь волос? Оставь распушенным. Это красивее.
— Мешает.
— Ему нравится твой волос.
Я промолчала.
— Я слышала, как он говорил об этом Антону. Ну, ты же знаешь, кто такой Антон?
Я понятия не имела, о ком она говорит.
— Попроси Вадима взять меня с собой, — попросила Кристина.
— Он сделает так, как решил, ты же знаешь это не хуже меня.
— Он послушает тебя.
— С чего ты взяла? Он никого не слушает.
— Он же тебя любит.
Я воткнула в шишку шпильку, фиксируя прическу и размышляя, стоит ли объяснять сестре Вадима суть наших с ним отношений. Конечно, нет. Я воткнула в шишку еще одну шпильку.
— Мы с Вадимом… Как тебе сказать… мы с Вадимом друзья. Я приехала просто, чтобы поддержать его. Мы не в отношениях, понимаешь?
— Почему же тогда он сказал Антону, что хочет серьезных отношений с тобой?
— Я не знаю. И я понятия не имею, кто такой Антон. Кристина, сколько тебе лет?
— Шестнадцать.
Я оглянулась и увидела Вадима. Он стоял в дверном проеме, пристально глядя на сестру.
— Подслушиваешь мои телефонные разговоры? — спросил он. Кристина с вызовом посмотрела на брата.
— Это получилось случайно.
— Несколько раз, да? Кристина? Случайно?
Не дожидаясь реакции сестры на свои слова, он взял меня за запястье и повел за собой к выходу. Я понимала, что Вадим злится, и поэтому не стала его ни о чем спрашивать. Собственно, зачем? Мне и так все было понятно.
— Хочешь, я сяду за руль? — осторожно спросила я.
— Да, — ответил Вадим, — давай. Я пока прикину, что и как, — он дотронулся рукой до моей щеки, то ли лаская, то ли говоря таким образом «спасибо».
— Как-то не получается осознать, — сказал он, пристегивая ремень безопасности, — я все понимаю, да, но… как-то в голове не укладывается.
— А что случилось? — спросила я.
— Забрали в больницу с болями в груди. Было подозрение на запущенную пневмонию. А потом маме позвонили и извинились за то, что не смогли его спасти.
Я молча смотрела на Вадима, пытаясь себе представить реакцию его мамы на такое. Один телефонный звонок, который разбил жизнь на «до» и «после». Шок. Непонимание. Отчаяние. Просто телефонной звонок. А если бы женщине стало плохо? Я не знала, как принято сообщать такие новости, но… но неужели просто один телефонный звонок? В этом было что-то неправильное.
— Даже не так, — продолжил Вадим через какое-то время, — не извинились, а просто сказали, что им жаль.
— Им не жаль, — сказала я, — им все равно.
— Кристина сказала то же самое. Она плакала вчера весь вечер. А мама просто… лучше бы она плакала. Я думал, сойду с ума. В аптеке посоветовали пустырник в каплях. Помогло. По крайне мере, маме помогло. А Кристина… — он замолчал, — она всегда была эгоисткой.
— Но это её папа.
— Да. Да, я знаю. Но дело даже не в этом.
— Вадим, ты ей нравишься, да?
Он посмотрел на меня и молча отвернулся к окну.
День был таким же мутным, как и все предыдущие, невозможно было понять, то ли это дым, то ли небо затянуто тучами. Скорее всего, первое, потому что было тепло. С другой стороны, сквозь серую муть проглядывали темные пятна, похожие на тучи.
— В общем, вчера я поехал в больницу, в которой лежал Миша… Миша — это отчим.
— Я поняла.
— Мне сказали, что свидетельство о смерти не выдадут без вскрытия. Ну, это и понятно. На вскрытие надо везти самим.
— Самим? — повторила я и тронулась с места, — как-то это странно. Говори, куда ехать.
— Пока прямо, — ответил Вадим. Я никогда не видела его таким. Уставший. Потерянный. Когда мы с ним виделись, примерно раз или два в месяц, он всегда был пусть и уставшим, но веселым и спокойным. Сейчас же Вадим раскрывался передо мной с другой стороны, и это немного пугало. Я не хотела сближаться с ним, но именно это сейчас и происходило.
— Они должны возить на вскрытие сами, все правильно, но сколько ждать? — он откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза, — на повороте налево, потом направо и прямо. До указателя «Ритуальные услуги». Увидишь. Сначала туда, надо купить… всё необходимое.
Я повернула налево.
— Извини, ты устала, — сказал Вадим, — я всё понимаю. Приедем и поспишь. Просто я…
— Всё нормально, — мягко перебила я его, — правда. Со мной все в порядке.
— Даже со мной не всё в порядке, — сказал Вадим, — я буквально валюсь с ног, хотя и поспал пару часов. А ты практически не спала и…
— Просто заткнись.
— Понял.
Я действительно чувствовала себя более или менее прилично, чего явно нельзя было сказать о Вадиме. Интересно, он заметил темные круги под глазами, когда смотрел утром в зеркало?
а он смотрел на себя в зеркало?
Миша… или Михаил — наверное, лучше назвать его так, — был отчимом Вадима, у них были довольно натянутые отношения, но это не значило, что Вадим не переживал. И это не значило, что он не нуждался в поддержке. Окружающие же, видимо, полагали, что в сочувствие нуждаются только его мама и сводная сестра. Это было неправильно.
— Я рада, что ты позвонил, — сказала я, не глядя на Вадима, — правда. Я рада, что могу… ну, поддержать.
— Ты очень помогаешь. Правда. Уже тем, что просто рядом.
Я так не думала, но спорить не стала.
Здание, где оказывались все виды ритуальных услуг, как было написано на указателе, напоминало склад. Вадим сказал, что когда-то здесь располагалась то ли птицеферма, то ли инкубатор, потом предприятие закрыли, и здание долгое время пустовало. Затем кто-то купил его (или взял в аренду) и бывший инкубатор (или птицеферма) превратился в сервис по оказанию ритуальных услуг.
— Ещё пару лет назад в нашем ПГТ не было морга, — сказал Вадим, — хоронили прямо из дома. Представляешь, если умерший жил на пятом этаже.
Я не хотела это представлять. Но ведь я тоже родилась в небольшом селе, где не было морга. До сих пор помню тот день, когда увидела крышку от гроба на балконе второго этажа. Это было… не страшно, нет. Не жутко. Может быть, неожиданно?
— Что это? — вопрос был глупым, понимаю, но и лет мне тогда было немного. Девять или десять. В тот день мы сбежали с последнего урока, потому что Аня предложила посмотреть на кое-что интересное. Этим «кое-что» оказалась крышка гроба на балконе второго этажа.
— Зачем? — спросила я её.
— Сегодня хоронят девочку из нашей школы, — сказала Аня, — она умерла от малокровия, кажется. Или я что-то путаю. Ты слышала о такой болезни? В час будут выносить гроб. Посмотрим?
Я ушла, но уже на следующий день появился очень сильный страх, что я тоже умру от малокровия. Или от чего-то ещё, мало ли. Чем я отличалась от этой девочки? Ничем. Тогда почему меня не могла ожидать та же участь?
Шли дни, я не умирала, и страх постепенно прошел (я не умру? — спрашивала я у мамы каждый день, и она терпеливо отвечала: нет), но воспоминания о нём остались. Так что ещё с детства я уяснила: чем меньше похорон ты посетил, тем лучше.
— Пошли? — сказал Вадим. Я молча кивнула.
(продолжение 👇)