Как следует из отчётов Тобольскому губернатору Бантыш Каменскому Д.Н. (с 1825 г. по 1828 г.), которые он собственноручно заверил, 22 августа 1826 года под надзором фельдъегерского поручика Солонина прибыли в Тобольск и сданы в распоряжение губернатора государственные преступники Враницкий, Фохт, Мозгалевский.
Василия Ивановича осудили по 8 разряду, то есть как не самого опасного заговорщика. И наказание, вроде бы мягко прозвучало "вечное поселение в Сибири", которое позже заменили на 20 лет поселений. Местом ссылки был определен Пелым Туринского округа Тобольской губернии. Сейчас это Свердловская область. Историк Дмитриев-Мамонов Александр Ипполитович писал, что 22 августа Враницкий был доставлен в Тобольск совершенно больным. После осмотра врача его решили оставить в Тобольске до выздоровления. 1 ноября 1826 года в сопровождении квартального надзирателя Орла и двух жандармов Враницкий был доставлен в Пелым.
Признаюсь, от современной панорамы Пелыма становится грустно и тошно на душе. Вряд ли он выглядел более привлекательно в те времена.
Исторически сюда ссылали государственных преступников, и земля Пелыма может помнить твердую поступь самого Емельяна Пугачёва, отбывавшего наказание в этих суровых местах. Но вряд ли Пугачёву, народному герою, было так же одиноко и тяжело, как герою Отечественной войны полковнику Вацлаву Враницкому, который плохо знал русский язык, был далек от жителей Пелыма и по происхождению, и по воспитанию, по образованию, имел совершенно другой жизненный опыт.
Нужно отметить, что хотя поселенцам-преступникам и разрешалось получать от родных до 2000 рублей ассигнациями для устройства быта на поселении, а потом до 1000 рублей ассигнациями в год на содержание, у Враницкого не было никого, кто бы мог ему помочь из родных. Его отец и сам нуждался в деньгах, а жены и детей у Вацлава Яновича, видимо, не было. На что же он тогда жил? Ему, как неимущему, было назначено такое же содержание, как ссыльным простолюдинам.
"Высочайше утверждённые правила о порядке надзора за водворенными на поселение государственными преступниками, а также о способах вспомоществования им на местах поселения" гласило следующее:
Солдатский паёк был откровенно скуден. "...В рационе солдат армии первой половины девятнадцатого века оставили всего три продукта: капусту, горох и овес. На основе их варились три супа: щи, гороховый и габер-суп из овсянки. На второе подавали три вида каш – перловая, ячневая и опять гороховая. Изредка к кашам добавлялась солонина".
Вот так началась жизнь боевого офицера Враницкого на поселении. На жительство ему была определена худая и холодная избёнка. Общаться было не с кем. Не было того, что называли в свете "общество", или "свой круг".
Пелым - в то время одна из самых северных деревень уральского края. Климат суровый. До середины 1827 года герой нашего повествования не получал никакой помощи, кроме солдатского пайка. А после каждый месяц ему стали пересылаться графом Бенкендорфом небольшие денежные суммы, причём, Дмитриев-Мамонов указывает, что благотворитель остался неизвестен, так как писем в то время Враницкий не писал и не получал. Бенкендорф же немедленно распорядился прекратить выдавать государственному преступнику паёк. Приведу отрывок из трудов Мамонова, который характеризует душевное состояние Вацлава Яновича в то время:
Друг Враницкого граф Пётр Мошинский обратился с прошением к самому Главному начальнику III отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии графу Бенкендорфу, о разрешении для супруги Мошинского Иоанны посылать Вацлаву Враницкому по 1000 рублей ассигнациями в год. Разрешение было дано, но Враницкий отказался от этой помощи.
Один Бог знает, что творилось в душе у этого одинокого и забытого многими чужестранца, жившего среди необразованного и тёмного люда преступником, презираемым немногочисленной пелымской толпой. Отчаяние? Возможно. Тоска? Безусловно. Страх перед будущим? Не исключено.
Скудный рацион, постоянные лишения в тепле, одежде, отсутствие полноценного общения довели Вацлава Яновича до болезни. Чем он болел, сказать трудно. Доступа к архивам у меня нет, а в многочисленных исторических трудах конца 19 века о Враницком упоминают редко и мимоходом. По одним источникам, он повредился в рассудке (что немудрено), по другим - пережил несколько серьёзных простудных заболеваний (горячка), что подорвало его иммунную систему. Писать письма о помиловании он отказывался.
Тот же Мошинский смог добиться смягчения условий для Враницкого, и место ссылки для него было изменено на Ялуторовск по высочайшему повелению самого Николая Первого.
Новопоселенца посещали ялуторовский городничий и капитан корпуса жандармов Алексеев. На их вопросы ссыльный отвечал скудно и сдержанно. Они ушли от него удручёнными, по их воспоминаниям в донесениях к губернатору. После этого визита Враницкий испугался, что его неправильно поняли, что приняли его молчание за бунт, за агрессию, и поспешил написать Алексееву письмо. Содержание письма таково, что прочтя, понимаешь - писал его сломленный, измученный страхом человек. В письме он называет себя "морально мёртвым человеком", который только умоляет о прощении его преступления и выражает желание быть преданным слугой короне и императору.
Как видим, герой этой статьи - типичный либерально настроенный дворянин, который, при всём этом не был революционером, а стал заложником ситуации, общества, в котором вращался.
Два года, 1830 и 1831 он получал по 1000 руб. ассигнациями от родственников Мошинского. В 1832 году эта помощь прекратилась по причинам, как указывает историк, не зависящим от Петра Мошинского. В жизнь Враницкого снова пришла нужда. Из бумаг Вельяминова следует, что он жил на средства от продажи своих вещей. Нуждался в одежде, обуви как зимней, так и летней. В апреле 1832 года ему снова был назначен солдатский паёк и выдан полный комплект зимней и летней одежды.
С 1830 года Враницкий попал под покровительство супругов Ентальцевых и Тизенгаузена, уже проживавших здесь. С Ентальцевым они принадлежали оба к Южному обществу.
Смог ли он оценить его по достоинству, или здоровье не позволяло уже - неизвестно. Положение его немного улучшилось. Супруга Ентальцева, добрейшая Александра Васильевна, приняла горячее участие в жизни Василия Ивановича, как его чаще называли русские люди. Она ухаживала за больным, поила его лечебными отварами, которые готовил ее супруг, читала ему. Возможно, это продлило жизнь нашему мужественному и несчастному герою, но ненадолго. Он скончался 2 декабря 1832 года. Эту дату мы можем считать достоверной, потому что она отмечена местными органами надзора за государственными преступниками.
Похоронили Враницкого за церковным кладбищем, как было предписано правилами обращения с преступниками. На могилу не поставили креста. И когда приехали в Ялуторовск другие декабристы, найти место захоронения товарища по несчастью они не смогли, могилка затерялась быстро. Сейчас в парке у Никольской церкви в Ялуторовске есть памятная символическая могила Враницкого. Но под ней никто не лежит.
После долгих просьб к представителям власти, отцу Враницкого в Вене (Австрия) через российское посольство были переданы часы сына с известием о его смерти в ссылке. Старик ничего не знал о нём. Имущество покойного было продано с аукциона за 246 рублей ассигнациями и заявлено потенциальным наследникам...
Так закончилась жизнь героя двух войн с Наполеоном, кавалера многих наград, осужденного больше за мнение, чем за деяния, незаслуженно забытого в чужой стране, за мечту о благоденствии которой он был жестоко наказан.
Поддержите наш молодой канал лайком, если статья была вам интересна!