Глава 5 здесь
Написано по мемуарам Николаса Гарго, оригинал здесь
Получив власть над кораблём, бунтовщики несколько растерялись. Они не знали, как в таких случаях полагается поступать. Чтобы отметить свой успех, они сделали выстрел из пушки и подняли испанский флаг.
Пока они этим занимались, Гарго, которого оставили лежать возле каюты, пришёл в сознание. Он попытался подняться, но снова сполз по стене, отплёвывая кровь. Мимо проходил один из матросов, капитан слабым голосом попросил воды и спросил, где лейтенант Бертье. Матрос не сомневался, что перед ним умирающий, и речь идёт о его последних минутах: принёс чашку с водой и позвал лейтенанта.
- Посмотрите, что сделали со мной эти люди! - тихо заговорил капитан. - Прошу вас это запомнить, и если вам посчастливится вернуться, сообщите обо всём господину д`Эстраду, чтобы он заверил двор, что я погиб, как верный слуга короля.
Бертье пообещал точно выполнить это поручение, если только сможет вернуться во Францию, но добавил, что не думает, что капитан смертельно ранен.
- Вы же видите, что я весь изранен, вдобавок в зависимости от бунтовщиков и предателей, - пробормотал капитан, снова теряя сознание.
Бертье внёс Николаса в каюту и положил на кровать, но больше ничего не успел сделать, потому что его самого утащили в трюм. Прошло больше двух часов. Дверь каюты приоткрылась, но поскольку раненый находился в полуобморочном состоянии, увидел только внезапный яркий свет. Тут же он почувствовал, что все его боли прекратились, ему послышался отдалённый пистолетный выстрел, а затем раздался чей-то голос, который умолял: «Боже, пощади меня, я умираю». Это заставило капитана подумать, что бунтовщики продолжают расправляться с верными ему людьми, но тут же он почувствовал, что кровь струится по его лицу и новую жгучую боль возле левого глаза. Тогда он понял, что выстрел и слова на самом деле прозвучали здесь, в каюте, выстрел был направлен в него, а слова произнёс он сам. Сила и неожиданность выстрела вызвали сотрясение мозга, которое заглушило все другие боли, но он это понял лишь спустя много времени.
Находясь в этом плачевном состоянии, он лежал и вспоминал свою жизнь с таким количеством несчастий, что почувствовал даже что-то вроде радости от возможности покончить со всем этим. Но, размышляя дальше, вспомнил, что иногда обращался к Пресвятой Деве с мольбой заступиться за него перед её сыном Иисусом Христом. Николас пообещал, что если выберется отсюда, начнёт изучать католическую религию, так как его единоверцы-протестанты пытались его убить. Он ещё не договорил до конца этот обет, как ему показалось, что он видит яркий свет, в котором находилось распятие, поддерживаемое человеком невероятной красоты. Это чудо заворожило его на некоторое время, вскоре он снова потерял сознание, но его душа была преисполнена утешения.
Он пробыл в каюте ещё часа два. Потом вернулся тот, кто в него стрелял – это был голландский канонир – он был с фонарём, в сопровождении лейтенанта Бертье, хирурга и одного из слуг Гарго. Увидев, что капитан, вопреки всем ожиданиям, жив и находится в сознании, убийца впал в замешательство и пошёл наверх к своим товарищам. Тем временем хирург и слуга капитана поспешили наложить повязки на раны Николаса.
Через полчаса в каюту спустились заговорщики, не говоря ни слова, подняли матрас вместе с раненым и направились к двери.
- Не смейте бросать его в море! - завопил Бертье, хватаясь за край матраса. - Бог накажет вас за убийство беспомощного человека!
- Угомонись, лейтенант! Мы только хотим отнести его в кубрик! А здесь будет наша кордегардия!
Прошло ещё три дня. Капитан по-прежнему находился между жизнью и смертью, но его сознание прояснилось и ум был ясен. Вечером к нему вошёл один из канониров с обнажённым ножом в одной руке и заряженным пистолетом в другой.
- Наши люди говорят, что по прибытии во Францию ты велишь нас всех повесить. Это правда, капитан?
- Ах, мой друг, - не думаешь ли ты, что в моём состоянии я могу думать о том, чтобы причинить кому-либо вред? Нет, я думаю только о Боге, прошу его простить меня. Наш Господь и его сын, умерший на кресте за наши грехи, призывает прощать своих врагов. Уверь твоих товарищей, что у меня нет никакого злопамятства по отношению к тем, кто причинил мне зло, что если я выздоровлю, что по сути невозможно, я никогда этого не сделаю, никогда.
Канонир вглядывался в лицо раненого, а тот смотрел на него спокойно и искренне. Этот обмен взглядами продолжался несколько минут, наконец убийца задрожал, отвёл взгляд, начал топтаться по каюте, глубоко вздохнул несколько раз и снова повернулся к Николасу:
- Капитан, капитан! У тебя слишком хорошее сердце, и я не могу исполнить то, что пообещал моим товарищам! - проговорил он прерывистым голосом.
Тут, к изумлению Николаса, канонир положил нож и пистолет, встал на колени и заговорил со слезами на глазах:
- Капитан, я искренне признаюсь, что шёл сюда, чтобы тебя убить, но я не знаю, почему твоё лицо меня разоружает. Я торжественно заявляю, что если Бог, к которому ты так сильно обращаешься, излечит тебя от твоих ран, я попытаюсь тебя спасти от моих товарищей.
Вздохи прервали речь канонира, он взял руку раненого, запечатлел на ней поцелуй и омочил слезами, после чего вышел, не дожидаясь ответа.
Негодяи надеялись после захвата корабля найти на нём большое количество золота и серебра, но ничего из их поисков не получилось, потому что денег не было. Заговорщики полностью ограбили каюту капитана – перерыли секретер, в котором они рассчитывали найти драгоценные камни, но нашли только несколько монет и запертую шкатулку. Поэтому они подвесили слугу вниз головой и требовали, чтобы он им сказал, где спрятаны сокровища его господина. Они так сильно его встряхнули, что он заболел и умер спустя три месяца.
Бунтовщики делали всё от них зависящее, чтобы вернуться к Санта-Крус и захватить там «Золотую розу», которая находилась там под командованием Вердуа. Гарго-старший тоже был там с шлюпкой с «Леопарда», в которой ушли лучшие люди из экипажа. Однако подул встречный ветер, с которым неопытные командиры "Леопарда" не могли справиться. И тут показался корабль, который сменил курс и пошёл им навстречу, открывая пушечные порты.
- Это турки! Они сейчас атакуют нас, возьмут на абордаж и захватят в рабство! - завопили на палубе, когда разглядели флаг.
На борту началась паника: среди бунтовщиков не было ни одного человека, способного командовать кораблём во время боя: ведь это было целое искусство, управлять одновременно парусами и артиллерией.
Гарго, лёжа в своём кубрике, слышал эти крики, и его не слишком удивило, когда дверь распахнулась и к нему ввалилось два десятка матросов.
- Капитан, прости нас!
- Мы не были зачинщиками бунта против тебя!
- Мы умоляем тебя принять "Леопард" под свою команду!
- Защити нас и корабль, капитан!
- Только прости нас, умоляем нашими душами!
Моряки наперебой упрашивали Николаса спасти корабль и их самих от нападения врага.
- Хорошо. Я прощаю вас всех и никогда не вспомню о произошедшем, но вы должны вернуться к исполнению своего долга и освободить всех заключённых, чтобы они помогали защищать корабль!
Николаса подняли вместе с матрасом и отнесли его на корму, и он не замедлил отдать необходимые приказы к сражению, несмотря на то, что был настолько слаб, что едва мог поднять голову.
Приближающийся корабль шёл по ветру на всех парусах, но когда турки увидели, что «Леопард» готов к бою, они изменили своё намерение, сменили курс и начали постепенно удаляться. Эта перемена так обрадовала негодяев, что они салютовали тремя холостыми выстрелами из пушки, но турки не ответили им на приветствие.
Избавившись от опасности, бунтовщики больше не думали о том, чтобы примириться с капитаном, и возобновили попытки вернуться к Санта-Крус, чтобы встретиться с «Золотой розой», пока не увидели, что их провиант подходит к концу. Тогда они направились к Испании, не смея взять курс к Франции из страха встретить какой-нибудь военный корабль, на котором могли узнать правду и сделать с ними то, что они заслужили.
Как только Николас понял, что они идут в Испанию, он рискнул тайно обратиться к тем, кого считал самыми рассудительными. Некоторые и в самом деле стали его слушать. Он объяснял, что захват корабля, принадлежащего его величеству, не одобряется ни в одной стране, этот поступок автоматически делает их изгоями и желанной добычей для любого военного корабля. Чтобы искупить вину, нужно захватить власть на корабле, и он, капитан, простит тех, кто примет его сторону, и при возможности передаст им какое-нибудь малое судно, на котором они смогут идти, куда им вздумается. Сам Гарго собственной персоной остаётся в их руках, как залог своих слов, так что они смогут его убить, если он их обманет. Главное, чтобы они не надеялись найти понимание и выгоду у испанцев, которые любят предательство, но предателей - никогда.
Моряки пообещали, что подумают над этим предложением. К счастью, среди моряков нашёлся один, сохранивший привязанность к своему капитану и предупредил, что его планы раскрыты, и скоро в его каюту наведаются для обыска. Это вынудило его спрятать свой кинжал в середину матраса, на котором он спал.
Несколько часов спустя в каюту явились четырнадцать или пятнадцать негодяев, которые перешарили повсюду, но оружия не нашли.
- Капитан, ты не настолько умён, чтобы застать нас врасплох: твои намерения раскрыты – ты хочешь, чтобы мы поубивали друг друга и потом распоряжаться оставшимися по своему усмотрению. Чтобы больше с твоей стороны не было таких попыток – мы решили все погибнуть или все спастись.
С этими словами они вышли, а в конце месяца корабль пришёл к испанскому берегу в районе порта Кали. Бунтовщики не хотели заходить в этот порт из страха, как бы моряки стоящих там голландских кораблей не узнали, что у них произошло, не арестовали их и не вернули Гарго его потерянную власть. Они вошли в реку Севилью перед Сан-Лукаром, и отправили депутатов к губернатору города по имени дом Педро де Ривере, чтобы сообщить ему, что отдаются под покровительство католического величества. Дом Педро в ответ отправил двух адъютантов.
На следующее утро убийцы приказали всё ещё тяжело больному Гарго подниматься и одеться в чёрное. Но он всё ещё не мог держаться на ногах, и ему предоставили стул и дали его же собственный бархатный казак, расшитый золотыми и серебряными галунами, чтобы иметь представительный вид, когда губернатор явится на корабль.
Дом Педро де Ривере прибыл около десяти часов утра с многочисленной свитой. С ним находился сьёр дю Валь, французский консул, чтобы служить переводчиком. Губернатор задал Николасу ряд вопросов о ходе плавания, главное, что его интересовало - есть ли у него каперское поручение.
- Есть, сеньор губернатор, оно хранится в шкатулке, в секретере в моей каюте. Но я не знаю, что со всем этим сделали.
По приказу губернатора бунтовщики принесли похищенное – шкатулка была заперта, обвязана и опечатана, и они сообщили, что надеялись найти там драгоценные камни, продать их и поделить на берегу. Эту надежду им дал крупный бриллиант, который они часто видели на пальце своего капитана, и его золотая цепь на шее, но эти драгоценности он продал ещё в Лиссабоне, чтобы купить порох.
Шкатулку открыли, убийцы вперили взгляды в её содержимое, но были сильно удивлены, что внутри лежали только бумаги и пергаменты. Однако для Гарго они имели больше значения, чем все драгоценности мира, потому что стало ясно, что он плыл по поручению королевы-регентши и короля, а иначе с ним бы обошлись, как с обычным пиратом. Губернатор забрал эти бумаги и несколько кусков амбры, найденной бунтовщиками, обнял Николаса и велел утешиться тем, что ускользнул от бесчестных предателей и что не нужно, чтобы он дальше оставался среди этих бешеных зверей.
Капитана повели под руки два адъютанта, в сопровождении нескольких испанцев впереди и позади, из опасения, что кто-то из негодяев-матросов нанесёт ему удар кинжалом. Оказавшись на земле и в безопасности, Гарго, лейтенант Бертье, помощник капитана и консул сели в карету губернатора, который повёз их в замок Сан-Лукар и поместил в комнате, убранной по испанской моде: то есть несколько досок положили на подставки на высоте фута над полом и сверху положили матрас. На это ложе улёгся Гарго: ему было так плохо, что он не мог больше держаться на ногах.
Вернёмся к кораблю «Золотая роза», который оставался около Санта-Крус. Вердуа, который им командовал, и Жан Гарго, который пришёл туда на шлюпке с «Леопарда», семь или восемь дней пополняли запасы провизии и пресной воды, ожидая, что Николас вернётся. Затем они увидели в море большой корабль, который шёл прямо на них. Они подняли красный вымпел – знак для тех, кто находился на берегу, скорее возвращаться на борт. Жан Гарго, который находился во главе берегового отряда, скомандовал быстро грузиться в шлюпку и вернулся на борт, но те, кто находился в другой шлюпке, пренебрегли приказом и совершенно не торопились, так что большой корабль успел подойти близко к «Золотой розе». Это оказался английский корабль, и он вступил в бой, который длился пять или шесть часов и закончился только ночью.
Гарго-старший и Вердуа, видя, что их командир не возвращается, приняли решение идти к острову Мадейра – там была назначена встреча на случай, если корабли будут разделены плохой погодой. На Мадейре они оставались два месяца и пытались навести справки. Здесь они вынуждены были продать большую часть добычи, чтобы купить провиант. И тут они встретили барку, которая шла из Лиссабона, её капитан передал Жану слухи о бунте, который произошёл на корабле его брата, но он ничего не знал наверняка. Поскольку условленное время ожидания истекло, Жан направился к Лиссабону. Там они узнали, какое несчастье произошло с их командиром из-за его собственных людей. Вердуа принял решение возвращаться в ля-Рошель. Жан Гарго этому противостоял и настаивал, что нужно идти в Дюнкерк или в Гавр, или в Порт-Луи, или хотя бы в Нант, но Вердуа никак не хотел с ним соглашаться.
Они пришли в Ля-Рошель, где матросы устроили заговор, чтобы схватить Жана Гарго и предать его в руки графа де Доньон, его смертельному врагу, но он успел сойти на берег. В то же время люди графа узнали, что корабль принадлежит Николя Гарго и отправили на него охранников и швейцарцев, чтобы захватить корабль и всё, что на нём было. Жан Гарго, не дожидаясь дальнейших неприятностей, отбыл в Париж и оттуда в Дюнкерк. где нашёл графа д`Эстрада, рассказал ему о несчастье, которое произошло с его братом и о том, что произошло с «Золотой розой».
Вернёмся в замок Сан-Лукар, в маленькую комнатку, где мы оставили Гарго. Спустя восемь дней после прибытия он тяжело заболел от последствий своих ранений, и, словно чтобы отвлечь его от предательства своих людей, врачи и хирурги потеряли надежду на его выздоровление. Дело было не в недостатке хорошего ухода и утешения, потому что все французские торговцы, которые находились в Сен-Лукаре, о нем заботились. Сьёр консул дю Валь собрал их и заявил, что дело их чести – не дать умереть капитану короля, который был так подло предан своим экипажем, и что если они ему не помогут, он умрёт от нищеты. Торговцы договорились сделать всё необходимое, чтобы его спасти, это касалось и питания, и лечения. Одновременно они отыскали владельца харчевни, который был французом по национальности, и приказали ему снабжать питанием самого капитана, лейтенанта, помощника, двух слуг, и предоставить им еду в соответствии с их состоянием, на сумму, равную четырём экю в день. Потом они начали поиски португальского врача, не доверяя испанским, и приказали ему посещать Гарго два раза в день, и платили ему половину экю за визит. Торговцы также попросили консула время от времени наведываться к Гарго ради его утешения, поскольку они сами не могли делать это слишком часто, боясь подозрений.
Раненого снабдили всем необходимым без того, чтобы он догадался об источнике и думал, что это испанцы о нём позаботились. Гарго страдал от очень сильных болей, У него постоянно было расстройство желудка и такие сильные колики в желчном пузыре, что ему во всякий час приходилось делать промывание. Сильно болело сердце, а головные боли были ужасными. Он был в таком жалком состоянии, что даже враги мало-помалу прониклись сочувствием: те, кто пытался его убить, теперь постоянно отирались в его комнате, пока он не попросил губернатора больше их не пускать. Те, кто остался ему верен, получив свободу, все пришли с ним попрощаться, целуя ему руки и орошая их слезами, умоляли простить их за то, что недостаточно защищали его жизнь и его честь, потому что предательство застало их врасплох.
Гарго два месяца находился на грани смерти. Когда он начал подниматься с постели, консул ему сообщил, что губернатор со дня на день ждёт приказа из Мадрида, в соответствии с которым он будет определён либо на свободу, либо в тюрьму.
Наконец поступил приказ из Мадрида: губернатор должен был передать Гарго в руки герцога Медина-Коэли, который жил в портовом городе Санта-Мария. И одним ранним утром, без предупреждения, ему сообщили, что он должен сесть на лошадь, чтобы ехать на переговоры с этим герцогом. Ему даже не дали времени съесть два яйца – он съел всего одно: адъютанты сказали ему, что он сможет вдоволь поесть в обед.
Итак, в начале июня 1651 года Николаса Гарго привезли в Санта-Марию, целый день он провёл без еды и питья, его привезли во дворец и передали гвардейцам у входа, где он оставался до полуночи без того, чтобы ему хоть что-то сказали. Его оставили на ночь в кордегардии, чтобы герцог утром сам решил, куда его девать. Там было больше сорока солдат, но начальник стражи всё-таки потребовал отдать ему деревянную ногу, чтобы пленник не смог убежать. Гарго отказался отдать свой протез, посмеиваясь над этим офицером, который думал, что можно спастись от такого количества людей – после тяжёлой болезни, без еды целый день, и всего с одной ногой.
- Хорошо, тогда следуйте за мной, - сказал офицер.
- Тогда отдайте мне мою трость, которую у меня отобрали, когда я вошёл сюда, чтобы я мог идти, - ответил Гарго.
Ему её вернули и отвели в городскую тюрьму. Через узкую дверцу его провели в очень маленький двор, стены которого были настолько высокими, что не давали солнцу проникнуть внутрь. Николас уселся на ступени маленькой часовни, надеясь, что кто-нибудь придёт и отведёт его в какую-нибудь комнату. Спустя два часа за ним пришли и привели в комнату примерно в двенадцать квадратных футов, и в ней находилось десять или двенадцать человек, большинство были с кандалами на ногах, и все лежали друг на друге. Гарго внимательно разглядывал эту картину и увидел большое количество мышей, которых свет заставил удирать через дыры в стене. Этот спектакль внушил ему ужас настолько, что прежде чем войти, он спросил у привратника, действительно ли таков был приказ герцога – отправить его спать в этот карцер с уголовниками. Ответ он получил через маленькое окошко, которое выходило во двор, чтобы входил и никого не задерживал, а если он не хочет этого делать, то его заставят силой безо всяких церемоний.
Продолжение следует
Перевод и беллетризация Галины Погодиной
Другие пиратские истории:
Пират из высшего общества
Томас Мэтьюз - бешеный адмирал
Похождения англичанина в плену у испанских пиратов
Плантации и женщины бывшего пирата Джеймса Плантейна